— За твою повесть! — сказал отец.
Я понял, что не будет ее ругать. Сестра была в восторге, мать присоединилась к ней…
Отец продолжал:
— Ты назвал ее «Люди в Сакене». А между тем это о весне. О людях и весне. За «Весну в Сакене»!»
Отец — это Дмитрий Иосифович Гулиа, народный поэт Абхазии, основоположник абхазской литературы, оказавший большое влияние иа творческое становление своего сына. Дмитрий Гулиа — человек необыкновенный по своему яркому и многогранному таланту. Перед такими людьми можно лишь преклоняться. Он был одним из создателей абхазской письменности, лингвистом, филологом, поэтом, прозаиком, общественным деятелем. Георгий Гулиа рассказал о своем отце, о его удивительной судьбе в книге, вышедшей в серии «Жизнь замечательных людей». Он рассказал о том, как сын абхазского крестьянина, Дмитрий Гулиа еще в детстве познал трагедию махаджирства: турецкие солдаты-аскеры сожгли дом его родителей и заставили всю семью отправиться в Турцию, но, к счастью, изгнание оказалось непродолжительным. О том, как способный и любознательный мальчик учился в Сухумской горской школе и потом вместе со смотрителем школы Константином Мачавариани выпустил первую абхазскую азбуку. О том, как Дмитрий Гулиа учительствовал в абхазских, греческих и русских школах на своей родине, как в 1912 году вышел его первый сборник стихотворений. О том, как рождались произведения его отца: книги стихов и поэм, повесть «Под чужим небом» и роман «Камачич», «История Абхазии» и разнообразные лингвистические, фольклорные труды; рассказал о работе Д. Гулиа-переводчика. Словом, обо всей этой большой, подвижнической, наполненной неустанным трудом жизни — от рождения в горном селе и до смерти патриарха абхазской советской литературы 7 апреля 1960 года на даче в поселке Агудзера, неподалеку, от Сухуми, где слышится, будто отзвуки вечной жизни, неумолчный шум морского прибоя.
Уже тридцать с лишним лет Георгий Гулиа живет в Москве, никогда, впрочем, не порывая связей с Абхазией.
Здесь им создана трилогия «Друзья из Сакена», в которую помимо начальной повести, о которой уже говорилось, вошли повести «Добрый город», «Кама», повесть «Каштановый дом», написанная в форме записок учительницы, выпускницы университета, приехавшей работать в абхазское селение Дубовая роща, где ее ждет много нового, необычного, иная жизнь со своими традициями, интересные, самобытные люди; и роман «Пока вращается земля…», посвященный ученым; его главный герой — вирусолог Иконников работает в Институте экспериментальной патологии и терапии в Сухуми. В романе ставятся важные и злободневные вопросы морали, этики человеческих взаимоотношений, долга ученого, научного работника, затрагиваются и проблемы современного искусства и литературы.
Свой путь к исторической прозе Георгий Гулиа начал с освоения прошлого своей родной Абхазии. Это логично и закономерно. Его повесть «Черные гости» и роман «Водоворот», получившие высокую оценку ученых-историков и вызвавшие живой интерес у читателей, воскрешают драматические события жизни свободолюбивого абхазского народа в XIX веке, когда происходили войны между Россией и Турцией, шло завоевание Кавказа русскими армиями, когда абхазы, как и другие кавказские народности, оказались как бы в эпицентре острейших политических, социальных и национальных противоречий.
Итогом большой и кропотливой многолетней работы стала историческая трилогия Георгия Гулиа «Фараон Эхнатон», «Человек из Афин», «Сулла», за которой последовали новые историко-биографические произведения — книги о великом поэте восточного средневековья Омаре Хайяме, о Михаиле Лермонтове, Александре Блоке, а также роман о викингах «Сага о Кари, сыне Гуннара»
Георгий Гулиа, абхазец по рождению, пишущий на русском языке, известен также как блестящий рассказчик, создатель небольших, пересыпанных блестками юмора, остроумия рассказов и новелл, вошедших в многочисленные сборники его «малой прозы». Он продолжает писать о своей родине Абхазии, жизни земляков, работает над новыми историческими произведениями.
Читать Георгия Гулиа легко и интересно. Видный советский литературовед Александр Дымшиц, хорошо знавший его творчестве, опубликовавший о нем ряд статей, выпустивший критико-биографический очерк, писал: «Книги Гулиа увлекательны, ведь этот писатель умеет втягивать нас, его читателей в живой процесс познания жизни и людей. Он сталкивает нас с событиями, которые открываются нам впервые, он знакомит нас с людьми, которые творят жизнь.»
Процесс познания действительности и людей бесконечен… Георгий Гулиа помогает нам постигать мир современников и тех, кто существовал до нас сравнительно недавно или очень давно, в седой древности… Звенья жизни рода человеческого взаимосвязаны и неразъединимы. Нужно знать, как жили, боролись и страдали, вершили зло или творили добро люди прошлых эпох. Познавая их, мы познаем себя.
Олег Добровольский
Хапи—Нил.
Ей-н-ра — Гелиополь.
Великая Зелень — так египтяне называли море, в частности Средиземное.
Мен-Нофера — Менфис.
Звезда Сотис — звезда Сириус.
Ретену — Ассирия.
Остров Иси — о. Кипр.
Джахи — Финикия.
Абу — Элефантина, древнегреческое название острова на р. Нил.
Та-Нетер — Пунт — по-видимому, современное Сомали и близлежащие земли.
Ниневия — столица Ассирии.
Немху — средние и мелкие землевладельцы.
Скриб — древнегреческий писец.
о. Кефтиу — о Крит.
Хатшепсут — египетская царица, правившая во времена Восемнадцатой династии
Семер — высший сановник, наиболее приближенный к фараону.
Хаке-хесеп — губернатор провинции.
Сехен — мера длины (11 км).
Митанни — государство на севере Месопотамии.
Талант — в данном случае денежная весовая единица золота, равная приблизительно 30 кг, дебен — 91 грамм.
Саи — Саис, современное местечко Са-эль-Хагер.
Парасхит — один из бальзамировщиков, делавший надрез на животе умершего.
Ниневия — столица Ассирии.
Арура — мера земли. Около 0,27 гектара.
Хаттушаш — столица Хетсского государства.
Шарданы — морские разбойники с Крита, Кипра и других средиземноморских островов.
Абасгия, Абазгия — древняя Абхазия.
Письмена, найденные абхазским археологом Заканбеем Гунба в местности Скурча, близ реки Кодор, представляют несомненный интерес. Археолог пока что не обнаружил явных следов построек всемирно знаменитой Диоскурии, однако труды его были вознаграждены: из искусственного грота он извлек почти законченный рассказ, один из вариантов которого, очевидно, послужил материалом Плутарху в том месте, где о Перикле пишет «Так говорили они между собою, думая, что он уже потерял сознание и не понимает их. Но Перикл внимательно все это слушал» и так далее. Письмена датируются III веком до рождества Христова.
