— Я не прав? Если бы… Если бы не я…
— Он опять начинает бредить.
— Ничего не понимаю. Что происходит, Клавдия Павловна?
— Спокойно… Мы не можем влезать в его черепную коробку. Так… Сильное успокоительное, снотворное, на самый короткий срок действия. Вот… Пятнадцать — двадцать минут. Лидия Ивановна, подержите руку.
«Если бы не я… Не настоял бы, не добился… В пятьдесят шестом году мы бы потеряли Венгрию, в шестьдесят восьмом — Чехословакию. А Афганистан? Сейчас мы там, а не американцы. Польша… Польша… Она уходит… Ярузельский… И не только он…»
— Все. Он отключен на пятнадцать минут. Давайте решать, что делать дальше.— На лбу Клавдии Павловны появились бисеринки пота.— Коля, пригласите Царевского.
…Когда на Страшном суде Юрию Андропову прикажут: «Назовите имена ваших самых ненавистных политических противников на земле, которых вы хотели уничтожить и не успели или не смогли», среди многих имен первыми он назовет четырех поляков: руководителя «Солидарности» Леха Валенсу, Папу Римского, Иоанна Павла Второго, в миру Кароль Войтылы, помощника американского президента Картера по национальной безопасности Збигнева Бжезинского и министра обороны Польши в 1980 году генерала Войцеха Ярузельского. Первым, конечно, он назовет Ярузельского. Историческая хронология вынуждает поставить его в этом достойном ряду четвертым.
…В отсеке десантного самолета, в котором над простертым на тахте Андроповым колдовали врачи, появился взволнованный Илья Евгеньевич Царевский.
— Что случилось?
— Думаю, нервный стресс, усугубленный недугами, с которыми мы ведем постоянную войну.
— Но в чем причина? — В писклявом голосе первого помощника Председателя КГБ Камарчука и одного из самых приближенных и доверенных лиц в тайной «команде» Андропова явно звучит подозрение, помноженное на гнев.
— На ваш вопрос, Илья Евгеньевич,— спокойно говорит врач,— может ответить только сам Юрий Владимирович. Я думаю, причина в эмоциональном, психологическом состоянии нашего пациента.
— Через час мы приземлимся в Праге. Что же делать? Ведь там уже готовятся к встрече.
— Я предлагаю вот что…— Врач Иванова нетороплива и сосредоточенна.— Через полчаса мы поставим Юрия Владимировича на ноги. Ненадолго…
— На сколько? — нетерпеливо перебивает Царевский.
— На час. Может быть, больше. Этого вполне достаточно для церемонии встречи. Тем более она не по официальному протоколу.
— Да, это так.
— А потом, Илья Евгеньевич, понадобится часа два для углубленной профилактики с применением всех наших средств. Они достаточно могущественны. К полудню Юрий Владимирович будет в полной форме для осуществления своей миссии. Вы можете прямо сейчас связаться с чехословацкими товарищами?
— Разумеется, могу. Я обо всем договорюсь,— Через свои круглые очки он пристально, нёдобро смотрит на врача,— Клавдия Павловна, ответственность на вас. Отвечаете головой.
Илья Евгеньевич, осторожно ступая — хотя ковер на полу глушит любые шаги — выходит из воздушного кабинета Андропова.
Минуту или две врачи молчат, глядя на Главного Идеолога, погруженного в глубокий, короткий, противоестественный сон.
— Что же, товарищи, давайте все приготовим. Скоро он выйдет из состояния сна.
Итак, меньше часа осталось до посадки самолета на засекреченном — «правительственном» — аэродроме всего в нескольких километрах от столицы Чехословакии. Используем время для небольшого экскурса в совсем недавнюю историю
Польша в 1980-1981 годах и Андропов. Андропов и Ярузельский. Есть, есть за что советскому лидеру, умело и расчетливо идущему к верховной власти, ненавидеть польского генерала. Юрий Владимирович выиграл в Венгрии в 1956 году, выиграл в Чехословакии в 1968 году и потерпел сокрушительное поражение в Польше в 1976-1981 годах. И во всем виноват непроницаемый истукан Войцех, этот жалкий шляхтич. И… вся брежневская свора, которая пошла у него на поводу. Так считает Андропов. Но у политики и истории свои оценки и своя логика.
Вот краткая хроника тех драматических лет.
Осень 1980 года. Польша охвачена антисоветскими (более верно — антирусскими) волнениями. Коммунистическое руководство страны деморализовано. Польша становится самой свободной страной в Восточной Европе: разрешены антиправительственные демонстрации, рабочие получают право на забастовки, свободная церковь и первые независимые, бесцензурные газеты.
Ноябрь 1980 года. Власть в Польской республике вот-вот окажется в руках свободных профсоюзов, у «Солидарности» во главе с Лехом Валенсой. Страна накануне всенародного восстания, которое наверняка сметет просоветский ненавистный режим, и в результате — это ясно политикам и в Москве, и в европейских столицах, и в Вашингтоне — Польша покинет «социалистический лагерь» и выйдет из военного Варшавского пакта.
Угрозы из Москвы подавить польскую «контрреволюцию» сыплются как из рога изобилия, но — не действуют. Не действуют и советские военные маневры на территориях, примыкающих к границам Польши: грохот танков у границ и рокот самолетов над польскими городами и весями заглушается всенародным патриотическим кличем: «Ище Польска не сгинела!»
На заседаниях Правительства и Политбюро Андропов убеждает: подавить польскую контрреволюцию военной силой. Немедленно, пока не поздно. Опыт есть: Венгрия, Чехословакия. (И тут надо заметить в скобках: слаб в истории русско-польских отношений Юрий Владимирович, более того — невежествен. Польша — не Венгрия или Чехословакия, в этих двух странах до известных событий не было антирусских настроений. В Польше у этих настроений, увы, вековые традиции. Как говорится, смотри любое пособие по польско-советским отношениям или соответствующие статьи в Большой советской энциклопедии, а еще лучше в энциклопедии Брокгауза и Эфрона. Например, товарищ Сталин, в отличие от нашего «революционного романтика», глубоко интересовался историей польского вопроса: недаром он отказал коммунистической клике, пришедшей к власти в Польше на советских штыках после Второй мировой войны, когда они запросились в состав Советского Союза на правах республики: уж больно тяжела ноша, получили власть — правьте. Правда, правьте, как вам из Москвы повелят…)
Конец ноября 1980 года. Все донесения секретных агентов из Польши говорят об одном: страна на грани революционного взрыва. Брежнев и его «единомышленники» по Политбюро колеблются, хотя Андропов (ведь у него, Председателя КГБ, объективная информация из первых рук) продолжает настаивать: подавить военной силой, ввести мощный контингент советских войск. Брежнев колеблется… В его позиции присутствует неистребимое русское «авось»: глядишь, и как-то все само собой образуется. Стар, болен, устал… На все хочется закрыть глаза.
И тогда Андропов и его сторонники в военном ведомстве решают действовать проверенным методом: осуществить акцию за старческими спинами кремлевских «вождей» и поставить их перед свершившимся фактом. Опыт есть — Афганистан. Но существует одна проблема — Соединенные Штаты Америки. В случае советского вторжения Польша в лице ее новых лидеров из «Солидарности» может обратиться за военной помощью в НАТО, где США — первая скрипка.
Но тут сама история протягивает руку Юрию Владимировичу и его боевым генералам (как в армии, так и в КГБ): в Штатах предвыборная гонка — Картер против Рейгана (или наоборот); безвластие — старые правители еще не сдали свои полномочия, новые их еще не приняли. Не до Польши и прав человека в ней.
Леонид Ильич Брежнев отправляется с визитом в Индию, увозя с собой изрядную свиту ближайших соратников.
Час пробил, уважаемые товарищи и также леди и джентльмены!…
Первое и второе декабря 1980 года. Руководство польской операцией Андропов поручает командующему войсками Варшавского пакта маршалу Виктору Куликову. Не подведет маршал. В срочном порядке в армию призываются резервисты. По всем дорогам, ведущим к польской границе, непрерывными грохочущими потоками идут танковые колонны, тяжелая артиллерия и вереницы автомашин с пехотой. Военная армада из пяти отборных дивизий движется к «братской» стране, чтобы защитить от контрреволюции «социалистические завоевания» польских трудящихся.
В советской прессе, безропотно послушной командам из кабинетов КГБ, в эти два дня начинается беспрецедентная антипольская кампания: «советское общественное мнение» подготавливается к неизбежному акту — вторжению советских войск в Польшу, чтобы на следующий день в письмах трудящихся, на бесчисленных митингах «одобрить и поддержать».
Ночь с третьего на четвертое декабря 1980 года. По радио оглашается «Заявление» Центрального Комитета Польской объединенной рабочей партии. Оно начинается словами: «Граждане, судьба нации и страны повисла на волоске». Через несколько часов то же радио Варшавы передает информацию: «…только что состоялась чрезвычайная сессия Комитета обороны, экстренно созванной министром, генералом Войцехом Ярузельским; обсуждены задачи, которые встали перед армией в сложившихся обстоятельствах».
