Родственникам Орлова, которые пожаловались на меня сразу в четыре высоких адреса, хочу напомнить историю, случившуюся с собратом Орлова по искусству — с Микеланджело. Расписывая Сикстинскую капеллу, художник изобразил своего врага церемониймейстера папского двора Бьяджо де Газена стоящим у врат ада в виде Цербера. Высокий чиновник был оскорблен и пожаловался "на самый верх". Папа рассудил: "Человек, попавший в ад, находится вне компетенции папы".
Я не был знаком с С.М. Орловым, и у меня нет никаких оснований относиться отрицательно к талантливому мастеру фарфоровых композиций, хотя монументальное его творчество и мне кажется неудачным. Не я, а народное сознание увидело историю памятника Долгорукому в несколько курьезном виде. А человек, попавший в народную легенду, находится вне компетенции любых самых высоких инстанций. Критическая оценка памятника Долгорукому присуща и ряду искусствоведов. Так, В.Л. Мейланд характеризует эту скульптуру как плод художественного мышления позднего сталинизма.
Потомки Фальконе вряд ли стали бы жаловаться в инстанции, если бы кто-либо усомнился в достоинствах "Медного всадника". Шедевру не страшно даже резкое мнение. Среднее же произведение всегда уязвимо. Его не уберечь от критики даже высокими и почетными званиями, на которые ссылаются родственники СМ. Орлова. Разве за последние годы не упал на шкале ценностей ряд лауреатов Государственной и даже Ленинской премии и разве не поднялись высоко вверх М. Булгаков и А. Платонов, никогда не имевшие ни премий, ни званий? Я уж не говорю, что стало с литературным авторитетом пятижды героя, лауреата всех возможных премий и кавалера всех мыслимых орденов.
Главный пафос писем семьи Орловых в инстанции: запретить анекдоты и предания вообще и их публикацию в особенности. Не стоит обсуждать эту несвоевременную проблему, попавшую в письмо Орловых из тех же годов, что и их слог: запретительство в принципе противопоказано культуре, для которой важно обсуждение даже того, что хотелось бы запретить.
Проявим терпимость и терпение: история все расставит по своим местам.
Закрытость и суровость нашего общества приучила нас к тому, что стать объектом критики — это или испортить карьеру или даже попасть "Куда Следует". Вспоминаю огорчение одного зарубежного художника: "Моя слава пошла на убыль: обо мне перестали рассказывать анекдоты". Когда де Голль был президентом, редкая газета Франции обходилась без карикатуры на него, и это не помешало ни прижизненному авторитету, ни посмертной славе генерала.
Прижизненные же бесконечные восхваления Сталина не спасли его от посмертного бесславия и свержения его бесчисленных прижизненных памятников с пьедесталов.
В историческом процессе смех не разрушает достоинство и лишь ничтожеству грозит забвением и презрением.
"Жадною толпой стоявшие у трона "тирана могут быть недовольны этой книгой. Они, как бурбоны, ничего не забыли и ничему не научились. Впрочем, ничего не забыли из своих заслуг и наград и все забыли из своего палачества, лизоблюдства, своекорыстия, подхалимства, карьеризма. Они могут сказать, что то, что описано в этой книге, было не совсем так или совсем не так.
Возможно. Однако было. Было палачество, было лизоблюдство, своекорыстие, карьеризм. И если подробности этих поступков были несколько иными, то суть их отвергнуть никому не дано. Люди духа раскаялись в своих малейших прегрешениях эпохи сталинизма. Трудно рассчитывать на покаяние бурбонов, и я жду от них опровержений и протестов, ибо нарушаю их комфорт. Однако ничего не поделаешь: нельзя жить комфортно при всех исторических ситуациях и режимах. Я, наверное, не доживу до того момента, когда смогу сказать: "Пришло мое время". Однако могу сказать сегодня: "Пришло мое время высказаться".
Читателей Е.И. Будовскую, И.П. Ильина, СП. Коловая В.В. Кайданову и других интересует вопрос о соотношении предания и документа.
Выскажу мое мнение. Сталин был не только человеком, но и мифом: он создавал мифы о себе, и мифы создавали его ирреальный образ. В противовес этому в народе рождались предания и апокрифы, которые при всей своей не достоверности достоверней официального мифотворчества многих фильмов, скульптур, повестей и песен сталинской эпохи.
Иной раз в точности документа этой эпохи можно быть уверенным не больше, чем в точности легенды. И взаимопроверка легенды и документа сможет дать истории как науке некоторые дополнительные возможности. Чтобы историческое видение эпохи было объемным, нужно смотреть на нее в оба: глазами документа и предания. Не забудем, что, опираясь не на документы, а на мифы Шлиман нашел Трою.
Литературное значение притч о Сталине уже сегодня велико. На их материале основано немало эпизодов в произведениях А. Адамовича, А. Бека, Г. Владимова, В. Войновича, В. Гроссмана, Ф. Искандера, А. Солженицына, К. Симонова, Э. Радзинского, А. Рыбакова, Д. Храбровицкого и др. И в дальнейшем для развития искусства этот слой фольклора не утратит своего значения.
Я благодарен Е.М. Красилыцикову (Ленинград), Ю.В. Яки-чеву (В. — Волочек), Н.И. Гарковенко (Краснодар), Е.С. Шальма-ну (Москва), Н.И. Канкину (пос. Куприянск-Узловой) и другим читателям за присланные ими исторические анекдоты и предания. Пополнение моей коллекции таким путем — лучшее подтверждение того, что предания о Сталине рождались в глубинах народной жизни. Между тем, пенсионер Г.Н. Игнатов (Клепка, Магаданской области) считает, что они сочинены "Голосом Америки" с целью опорочить "Великого Человека — И.В. Сталина", а юрист Ф.Б. Мельников (Ростов-на-Дону) уступает их авторство Геббельсу. Можно ли так недооценивать творческие возможности народа и допускать, что огромную духовную работу по развенчанию сталинщины и по осмыслению исторического пути нашей страны мог проделать кто-то за рубежом?
Благодарю всех приславших письма. Особенность этой книги в том, что она не закрыта, и я надеюсь с помощью читателей ее расширить, обогатить и углубить. Ко мне приходят устно и письменно пересказываемые исторические анекдоты и апокрифы, предания и легенды о Сталине и его эпохе. Народ продолжает осмыслять свою историю, и я постараюсь продолжить мою работу летописца.
Борев Юрий Борисович
СТАЛИНИАДА
Сдано в набор 17.08.89. Подписано к печати 24.11.89. А-13300.
Формат 84 X 108 /з2- Бумага офсетная. Гарнитура универсальная.
Печать офсетная. Усл. п. л. 21,42. Усл. кр. отт. 21, 63. Уч. — изд. л.
24,88. Тираж 100000 экз. (I завод 1—20000). Тип. № 51. Цена 6
руб. 50 коп. Издательство ордена Дружбы народов «Советский
писатель». 121069. Москва, ул. Воровского, И Типография
Госагропрома РСФСР
