тигр ни перед кем не испытывал страха, хотя и властелином края себя не считал. Он был только хорошо вооруженным и сильным охотником, умеющим бесшумно ходить по земле и внезапно настигать добычу. Но в лесу были звери и посильнее его.
Он убивал поросят, но уважительно относился к секачу; он охотился на некрупных медведей, но матерый медведь не уступал ему тропы. А если они сталкивались, округа затихала, устрашенная ревом битвы. Случалось, тигр одолевал медведя, но бывало, сам еле-еле уносил ноги. Лют медведь, если отведал тигриной крови. Избегал тигр тропы мамонтов и зубров, не сразу решался напасть на матерого лося, опасаясь страшных ударов рогов и копыт. Лося он бил из засады, брал хитростью и внезапностью, не давая ему опомниться. А вот людей полосатый зверь видел впервые. Эти странные существа свободно разгуливали у него на глазах по лесу и не собирались бежать прочь, как это сделали бы кабаны, волки или олени. Убегающий возбуждал алчность зверя, она властно требовала: «Догони, убей! Это твоя добыча!» А люди не только не убегали от него — они сами с любопытством разглядывали тигра. Под их взглядами ему становилось неуютно, его алчность погасла, уступив место зову самосохранения: двуногие существа без шерсти, когтей и клыков, но с руками, удлиненными за счет копий и палиц, не сулили ему ничего хорошего.
Тигр оскалил пасть, зарычал — скорее недоуменно, чем злобно, нехотя повернулся и неслышно скрылся в зарослях.
Рего знал: полосатый зверь любопытен и умен. Он уступает охотнику тропу, чтобы тут же выйти на его след. Неопытный воин мог подумать, что тигр ушел прочь, а тигр тем временем бесшумно крадется у него за спиной. Но Рего и его воины не были новичками на охотничьей тропе, изверь вскоре оставил их.
Они прошли еще несколько тысяч шагов вдоль реки, потом перебрались на противоположный берег и двинулись в обратную сторону, осматривая по пути близлежащие озера. Они видели зубров, лосей, медведицу с медвежатами, волков, множество бобровых хаток. На озерах плавали утки, гуси и лебеди; на болотистых лужайках расхаживали журавли; из кустарников то и дело с шумом взлетали глухари; в речках и озерах плавали косяки рыб…
Звери и птицы не опасались охотников, а это означало, что в округе, кроме ланнов, других людей не было.
Разведчики замечали все чем-либо приметные места, запоминали очертания речных берегов, перекаты, броды, кедровые рощи, орешник, клюквенные болотистые низины, завалы сушняка, тяжелые всплески рыб в речных затонах…
Большая рыжая собака перебежала им путь, спряталась в кустах и тут же выглянула из них, побуждаемая любопытством к пришельцам. Она была похожа на тех, какие верно служили ланнам у Дуа и сопровождали их в первые дни бегства от дамов. Ланны не по-дружески обошлись с ними— время было такое. Преследуемые дамами и едва не падая от усталости, они начали убивать собак, чтобы их мясом поддержать свои силы. И собаки покинули людей, зажили своей стайной жизнью вдали от человека.
Теперь ланны обрадовались собаке, хотя она не принадлежала к знакомой им стае. Собака продолжала следить за ними — быть может, голос предков подсказывал ей, что когда-то люди покровительствовали собакам, а собаки жили в союзе с людьми.
Рего бросил ей одну из убитых по пути птиц. Собака робко потянулась к ней — из кустов тотчас выскочили несколько щенков и дружно накинулись на нежданную добычу.
Рего сказал:
— Ланны не желают матери-собаке зла и готовы опять подружиться с собаками. Приводи своих щенков к пещере — там ты всегда получишь мясо и кости.
Домой разведчики возвратились с богатой добычей. Наконец-то у ланнов были свои охотничьи угодья, расположенные вдали от больших рек и открытых пространств. Вскоре около жилища предков запылал костер и запахло жареным мясом.
По обычаю ланнов женщины уступили готовую пищу вождю, древним правом которого было определять порядок у обеденных костров. Но Рего не притронулся к пище первым. Он приказал женщинам сначала позаботиться о детях и о самых слабых ланнах.
Никто не возразил ему и не удивился его распоряжению. Пережив великие беды, ланны стали мудрее. Они поняли, что, поклоняясь силе, они недооценивали законы жизни, отчего едва не оказались на грани гибели. Бедствия отрезвили их, побудили по-новому взглянуть на себя и своих соплеменников. Они осознали, что судьба племени в равной мере зависит как от силы и сплоченности воинов, так и от здоровья женщин и детей.
Когда дети и больные получили мясо, Рего потребовал, чтобы женщины взяли себе мяса раньше мужчин.
— Если у женщин будет вдоволь пищи, — пояснил Рего, — они родят здоровых детей, и племя станет многочисленнее. Пусть женщины берут себе столько пищи, сколько пожелают. Мужчины будут есть после них. Так повелевает ланнам закон жизни!
Но женщины не решались взять себе мяса раньше мужчин, не смели нарушить старый обычай, хотя вождь и приказывал им.
Тогда поднялся Лок, отделил от жареной туши кусок мяса, передал одной женщине, отделил еще и передал другой. Он оделил всех женщин и сел на свое место, ничего не взяв себе. Племя в растерянности следило за ним. По прежним меркам, Лок нарушил право вождя распоряжаться пищей у костра. За такой поступок ланны изгнали смелого Гала, бросившего вызов Урбу. Но теперь были иные времена. Вождь сам нарушил обычай, а анга поддержал в этом вождя!
Женщины стряхнули с себя нерешительность, начали есть. За ними потянулись к мясу мужчины. Рего тоже довольствовался тем, что ему досталось, хотя как самый сильный из ланнов мог взять себе лучший кусок.
Это был странный обед — никто из ланнов не помнил ничего подобного. Недоумение не покидало их и после обеда: в жизнь племени входило что-то новое, неведомое им раньше. К добру ли? Единоличный вождь нарушил обычай…
Неспокойно было и на душе у Рего: ланны подчинились ему, но нехотя. «Может быть, время еще не созрело для перемен? — размышлял он. — Дерево растет корнями вниз, а не наоборот. Обычаи — что корни у дерева, на них держится все племя. Но как быть с обычаями, если они едва не погубили ланнов?..»
День был солнечный, жаркий. После обеда ланны отдыхали, каждый занимался чем хотел. Одни купались в реке, другие подремывали в тени. Рего в одиночестве сидел на берегу. Соплеменники будто не решались присоединиться к нему, заговорить с ним, и это тоже беспокоило его.
Из воды вышел Рун, направился к Рего, сел рядом. Рего любил младшего брата за ясный ум, смелость и справедливость. Рун понимал его с полуслова.
