Владимир Степанович Возовиков.
Владимир Григорьевич Крохмалюк.
СОПЕРНИКИ
Второй час танки трясло на ухабах. Качались по сторонам редкие бугры, покрытые свалявшейся, жесткой от мороза травой, качались редкие озяблые кустики, и низкое тусклое небо тоже качалось – медленно и тяжело. Траки машины рвали серый лед в колеях, и лейтенанту Тухватуллину в гуле мотора чудился сердитый треск. Было холодно, неуютно от бесснежья в столь позднюю пору и тревожно. Командир разведдозора молчит с самого начала марша, а рубеж вероятной встречи с «противником» уже близок, и такое молчание не к добру. Руководит ротным тактическим учением сам комбат майор Фисун, а у него на маршах ковровых дорожек не жди. И если пока ни одной каверзы не подстроил, значит, бдительность усыпляет.
Тухватуллин заерзал в люке, оглянулся, словно боялся, что с его ротой уже случилось недоброе. Вид колонны, изогнувшей на повороте стальное длинное тело, успокоил. С такой силой да опростоволоситься!…
До чего несхожа пестрая расцветка карты с однотонной войлочной окраской декабрьской степи! И попробуй угадать, где тебе могут устроить ловушку. Там ли, где маршрут роты встречается с речной излучиной, или дальше, у самого рубежа вероятной встречи с «противником»… Знает майор Фисун, где назначить рубеж. Как будто нарочно сошлись тут холмы, оголив округу, да так и остались овальной грядой посреди степи. Готовая крепость. Скаты холмов – надежней железобетонных стен. Распадки – гигантские амбразуры, направленные во все стороны. Они же – лучшие пути для внезапных контратак… Кому достанется эта крепость?…
– Скорость! – коротко бросает Тухватуллин в эфир. – Скорость!
Оглушает железный ливень траков, стонет мерзлая земля, к самой башне пригибается антенна, лицо дубеет от резкого ветра, а всё кажется – скорость мала. Знает лейтенант Тухватуллин: «противник» сейчас так же рвется к этой гряде.
«Противник»… Давний друг и вечный соперник Тухватуллина лейтенант Сашка Ершов.
До сих пор звезда удачи дарила им свои лучи поровну, за единственным, кажется, исключением… Впервые она сверкнула Ершову через месяц их службы в одном батальоне, после строевого смотра. Собрав офицеров прямо на плацу, майор Фисун хитровато оглядел Тухватуллина.
– Что же вы, товарищ лейтенант, так плохо людей своих подготовили, а? О-пять Ершов нынче обставил…
Голос майора звучал почти ласково, однако лейтенант покраснел. Больше всего задело его словечко «о-пять». Почему «опять»? Быть может, Сашка расхвастал, как ещё в училище, во время последней, а потому особо жаркой спортивной баталии между курсантами выпускных рот он изрядно отдубасил Асхата Тухватуллина на боксерском ринге? Было обидно, хотелось напомнить комбату, что во взводе Тухватуллина собралась в основном зеленая молодежь. Да разве комбат сам этого не знал!…
И долго потом не мог одолеть Асхат затаенную обиду на Александра Ершова, даже стороной обходил его. Но и работал же в те дни – даже по ночам тренировки снились! Стрельба из танков близилась. Пушки – они-то скажут во весь голос, кто чего стоит!
И пушки заговорили…
Отправляя тогда экипажи взвода на огневой рубеж, он забыл и тщеславие, и ревность к возможному успеху соседа – была лишь страстная надежда увидеть грозными бойцами солдат, которых учил сам.
И разрывы снарядов вспыхивали праздничным фейерверком, а пулеметы танков выстукивали веселящие, лихие мелодии – наводчики взвода стреляли отлично. Вот тебе и зеленая молодежь!… Снова хитровато щурились глаза комбата, только теперь обращены они были на Ершова.
– Ай-яй-яй! Что же это, то-варищ Ершов? Опять Тухватуллин тебя побил.
И радостно было Асхату совсем не от похвалы – радостно было, что зря подозревал Сашку в хвастовстве. Такая уж манера у майора Фисуна – подзадоривать подчиненных словечком «о-пять»…
Вечером, после службы, специально дождался Ершова, чтобы вместе идти в общежитие, и тот по дороге предложил:
– Слушай, перебирайся ко мне. Комната двухместная, а сосед съехал вчера.
Тухватуллин схватил Александра в охапку.
– Шайтан рыжий! Почему молчал до сих пор? Бежим, а то подселят кого-нибудь…
С того дня они стали друзьями. И соперниками, каких ещё не было в полку. Сначала над ними посмеивались, но шуточки смолкли, когда их взводы одним приказом были объявлены отличными, а комбат певучим своим украинским тенорком журил других лейтенантов:
– Ш-шо ж вы, хлопцы, терпите, а? О-пять Тухватуллин с Ершовым вас всех поколотили…
Нынешней осенью уехал учиться в академию командир Ершова, и Александр стал врио комроты. Через неделю в длительную командировку уехал и ротный командир Тухватуллина. Опять лейтенанты сравнялись. Поговаривают, будто Фисун всё подстроил – посмотреть хочет, кто же из двух его любимчиков лучше справится с ротой. Может, и правда. Один из них должен заступить на место офицера, уехавшего в академию. Видно, нынешнее учение всё и решит. Где, как не в поле, во встречном бою, до конца раскроет себя командир!…
Суров комбат в последние дни с лейтенантами. Редко скажет насмешливое словцо, смотрит холодно, и в голосе не слышно веселого добродушия. Есть тому причина. Второй месяц поговаривают в батальоне, будто пробежала между друзьями черная кошка. А что за «кошка», всем вроде понятно: вакантную должность не поделили. Выходит, всё их соперничество – только из-за карьеры. В двадцать три-то года! То-то комбат не спешит с аттестацией, приглядывается, устраивает им одну проверку за другой.
От людей не скроешь ни дружбы, ни ссоры. Но разве объяснишь людям, отчего в последние дни возникла неприязнь у Асхата к Саше Ершову? Нет, не объяснишь вслух, почему не бежишь, как прежде, поздравить его с успехом или подразнить за неудачу, не заглядываешь к нему в роту по поводу и без повода, не устраиваешь совместных собраний своих и его танкистов и в кинозале садишься в другой ряд, а в столовой – за другой столик. Люди думают, из-за вакансии, а у этой «вакансии» серые глаза и целое облако кудрей…
Сколько девушек было на шефском вечере, куда они с Сашкой привели своих отличников, а вот надо же – обоим приглянулась сероглазая, пышноволосая активистка. Наверное, была слишком заметной – пришедших в заводской клуб танкистов и встречала, и приветствовала со сцены, и модные танцы показывала. Сколько улыбок она раздарила в тот вечер, но чудилось Асхату – ему доставалось больше всех, и каждая со значением. Он тогда совсем упустил из виду, что её особенные улыбки и многозначительные взгляды могли предназначаться тому, который повсюду находился рядом с ним.
Миражи рассеялись, когда Александр решительно, через весь зал направился прямо к той самой девушке с явным намерением пригласить на танец. Вначале Асхат рассердился на друга, который перебегал ему дорогу, но тут же увидел, как девушка сама пошла навстречу Ершову, первая заговорила, и Александр, улыбаясь, сказал что-то в ответ, отчего она вся засветилась.
Уйти бы Асхату в ту минуту, но, видимо, заговорила привычка к соперничеству. Или самолюбие? Ведь если девушка предпочитает тебе другого, обязательно возникает болезненное, честолюбивое чувство, и хочется доказать, что ты не так уж плох. Ну и доказал бы – разве мало девчат вокруг…
Нет, тут не только самолюбие говорило. Асхат смотрел на девушку, танцующую с его другом, и ему казалось, он давным-давно где-то видел её, искал, нашел, а она не узнаёт. Но стоит подойти поближе, перемолвиться словом – она тоже вспомнит его, и всё пойдет по-другому. А Сашка, видно, просто её добрый знакомый, он ведь тоже устраивал этот вечер, значит, встречались раньше.
Ершов оглянулся. Асхат не успел отвести глаз…
Минутой позже Ершов тормошил друга:
– Чего, как бирюк, смотришь? И солдаты твои к стеночкам жмутся по примеру командира. Вон сколько девчонок скучает! Знал бы, всю нашу роту привел… Леночка! – позвал он девушку, присоединившуюся к подружкам. – В твоем доме непорядок – я скучающего лейтенанта обнаружил.
Та всплеснула руками.
– Не может быть! Девушки, ну-ка возьмите его в оборот!
– А ты пример покажи. – Александр подтолкнул Тухватуллина к Леночке…
Они танцевали. И говорили весело о пустяках, как говорят давние знакомые. И душа Асхата оттаивала, рождалась веселая решимость не уступать Сашке Ершову. Внезапно он перехватил взгляд Лены, брошенный на Александра, танцующего с другой, и сквозь веселье по лицу её скользнуло выражение ревнивого беспокойства. В следующий миг Лена смеялась шутке Асхата, но он заметил уже всю деланность её веселья…
Ершов вернулся домой за полночь. Топтался по комнате, потом ворочался в постели, вставал и выходил курить. Наверное, поговорить хотелось, но Тухватуллин упорно притворялся спящим. Завтра воскресенье, и наговориться можно вволю. Однако разговора не вышло – Александр с утра заторопился в город: «Дельце есть неотложное…» Асхат усмехнулся, однако подумал, что без объяснений, пожалуй, лучше. И чуточку грустно было, что вот так кончается их дружба. Обзаведется Сашка женой, и даже в гости к нему не пойдешь, потому что обоим тогда будет тяжело и неловко. Вечером долго не засыпал, всё ждал Александра, но так и уснул, не дождавшись. Было это под утро.
