Мадина Амагова - В ожидании мира

Мадина проживает в Москве, банковский работник, вероятнее всего — молодая чеченская женщина. Повесть была выпущена малым тиражом — это всё, что о ней известно. Я пытался связаться с ней, с целью задать интересующие меня вопросы, так как электронный адрес MADI на форуме отсутствует, послал запрос на сайт «ЧЕЧНЯ FREE.RU», но два-три месяца ожидания отклика и стали для меня «ответом».

Так получилось, что MADI всё своё детство провела на севере России, и вернулась на родину в Чечню перед самым началом вооружённого конфликта, где и стала невольной пленницей и свидетелем этой страшной войны. Книга написана как воспоминания простого человека, на долю которого и выпали все горе и сложности этой бойни. Чувствуется состояние стресса молодой девушки при написании, не будь его, это произведение не затронуло бы ничьих сердец.

К российским войскам она относится не как к врагам: без какого-либо предубеждения описывает как жестокость, так и милосердие, проявляемые на войне солдатами и офицерами. Так же, беспристрастно, описывает и власть бандитов, жирующих за счёт горя своего народа. При этом никого не оправдывает, не делает лицеприятных выводов.

«Представьте себе ринг. — Пишет MADI, — В правом углу — народ, в левом — очередная власть. В левом углу боксеры все время меняются, в правом стоит измученный боксер, с которым сражаются, пришедшие на ринг полные сил и энергии новые противники. Вот и бьют этот народ поочередно спортсмены в камуфляжных трусах, только с разными нашивками: у одних орел, у других — волк. Заметьте, и тот и другой — хищники. Народ посылают в нокаут, а он встает. Его снова бьют, а он опять на ногах. И никак не хочет умирать. Он уже стоит на коленях и истекает кровью и все равно норовит подняться». И добавляет: «Не хотелось искать правых и виноватых. Время все расставит по местам». Местами власть бандитов MADI Мадина описывает даже с некоторой долей юмора и иронии.

В отличие от, несомненно талантливых чеченских писателей Султана Яшуркаева и Германа Садулаева, в повести MADI «В ожидании мира» я не вижу сочинительства, выдумок, излишнего приукрашивания и выпячивания «великого чеченского народа». Только любовь к своему народу.

Думаю, для многих чтение этого произведения будет интересным.

Андрей Ефремов, 2010 г.

Когда был написан первый рассказ, я и не думала, что это будет книга. Просто написала о том, как мы возвращались в город. Через год решила написать продолжение. Пока писала, часто задавала себе вопрос: зачем я это делаю и кому это нужно? Не знаю. Наверно потому, что посчитала своим долгом рассказать, что значит война с точки зрения простого смертного. Потому как именно на долю этого простого и выпали все сложности войны.

Задумываясь над тем положением, в котором оказался народ, все чаще приходила к выводу, что происходящее никак не зависит от нас, и мы не в силах что-либо изменить. Мы находились в состоянии неопределенности, бессилия и безысходности. Желание донести свою правду до тех, кто будет жить после войны, желание рассказать, как это было, что чувствовали и испытали, натолкнуло на то, чтобы были написаны эти страницы.

Мне не хотелось, чтобы книга была автобиографичной, потому что в моей судьбе не было ничего такого, что заслуживало бы внимания. Я старалась больше писать о тех моментах жизни, которые происходили непосредственно во время боевых действий.

В этой книге вы не найдете ни имен, ни дат, они и так слишком хорошо всем известны. Об этом лучше и точнее напишут историки. Не хотелось искать правых и виноватых. Время все расставит по местам.

В чем я постоянно сомневалась, так это в том смогу ли довести начатое до логического конца — закончить книгу. Хотя закончить — это, значит, поставить точку. Здесь вряд ли ее можно поставить, равно, как и нельзя передать всего драматизма этих событий, передать всей боли, страданий и унижений, которые пережиты моим народом. Это сделать невозможно, потому что бумага может сгореть от накала чувств и эмоций или промокнуть от слез. К сожалению, наши чувства не ограничиваются словами и слезами, в большинстве своем, это, никому не видимые душевные переживания, которые порой приводят к болезням или полной апатии ко всему.

Понимаю, что весь этот абсурд закончится не скоро, но где-то в глубине сердца заставляю жить маленькую, почти крохотную надежду на начало новой жизни — жизни без войны. Жизни, в которой не будет выстрелов и взрывов, не будет без вести пропавших, не будет голода и нужды, не будет слез и разрушений. А, наконец, наступит время процветания, образования, строительства, уверенности в завтрашнем дне и желания жить, а не существовать.

Не сомневаюсь, что все так и будет, вопрос — когда?

Вспоминая историю народа, невольно сравниваешь события минувших лет и происходящее сейчас. Тогда народ находился в изгнании 13 лет. На современном этапе в состоянии войны мы находимся уже 10 лет. Если истории свойственно повторяться, то осталось потерпеть еще 3 года. Но сколько еще, за эти 3 года, будет увезенных в никуда, покалеченных и убитых? Это задача со всеми неизвестными.

Интересно, сколько раз повторяется история? Может после пятидесятилетней передышки снова 13? Не очень оптимистичный прогноз, а хочется закончить пролог на обнадеживающей ноте. Остается ждать и надеяться на милость Всевышнего.

Я посвящаю эту книгу, всем живущим на территории войны.

8 марта 1995 год. Несмотря на то, что этот день отмечен красным в календаре, праздника не чувствовалось. Да и о каком ощущении праздника может идти речь, когда идет война.

Возвращаемся в город. Подъезжаем к очередному блокпосту. Разговоры в автобусе постепенно стихают, как будто уменьшили звук радиоприемника, и наступает напряженное ожидание. Пассажирам приказано выйти из автобуса — проверка документов. Мужчин проверяют с особой тщательностью. Жены и матери окружили военных и готовы к смертельной схватке. За время военных действий было много случаев, когда мужчин увозили в неизвестном направлении, и те не возвращались уже никогда. На этот раз, кажется, обошлось. Едем дальше. Опять начались разговоры о войне. Посыпались проклятия в адрес тех, кто ее затеял; кто-то говорит о своем о житейском; кто-то жалуется на здоровье. Но о чем бы, ни шла речь, в любом разговоре время разделилось: появились две жизни, две эпохи, появилось новое определение — «до и после войны». Какова бы ни была жизнь до войны, она вспоминается как рай на земле.

После нескольких часов дороги наконец-то подъехали к городу, дальше транспорт не пропускают, только военную технику, нужно идти пешком.

Если бы меня попросили нарисовать город того времени, наверное, картина получилась из двух цветов: серого и хаки. Это было похоже на кадры из военного фильма, только декорации и герои были самые, что ни на есть настоящие. В ушах стоит какой-то гул и чтобы услышать друг друга приходиться кричать. По дороге мы все чаще встречаем людей с тачками, идущих в поисках воды. В это время самыми популярными предметами стали канистры, бочонки (любая емкость для воды); керосиновые лампы, свечи, которые заменяли во время войны электричество; тачки и тележки для перевозки продуктов и воды. Весь этот нехитрый набор должен был иметь каждый, чтобы хоть как- то выжить в этих условиях.

Люди идут быстро, с беспокойством озираясь по сторонам. Медлить нельзя, в любой момент может начаться обстрел. Вдруг слышим нарастающий шум — это проезжает колонна БТРов, оставляя за собой серый туман из пыли и грязи. Сидящие на военных машинах люди вооружены «до зубов», они одинаково злые и грязные. Проезжая они направляют на нас автоматы. Парализованные страхом мы остановились и, закрыв уши руками, переждали пока пройдет эта зловещая армада.

Несколько километров мы шли пешком. Я в который раз пожалела, что не надела более удобную обувь. Почти все дороги разбиты, мы все время спотыкаемся или перелазаем через какие-то нагромождения. Наша дорога стала похожа на марафон с препятствиями, где препятствием становились не только булыжники и ухабы, еще и бесконечные проверяющие, которые встречаются через каждые триста метров. Из-за этого скорость нашего пути была гораздо меньше, чем хотелось бы.

Некоторое время я не могла узнать район, в котором мы находимся. Город больше походил на кладбище, где захоронены не только люди, но и дома. На руинах разрушенного здания сидел довольно упитанный кот, давно утерявший первоначальную окраску. Сказав своей спутнице, что животное не похоже на пережившее войну, услышала ответ, от которого по телу поползли мурашки. Оказывается собаки и кошки, оставшиеся в городе всю зиму, питались не захороненными людскими трупами. В какой-то миг я испытала жуткое отвращение к этим тварям. Но животные всего лишь пользуются последствиями, а виноват во всем этом «человек разумный» — самый жестокий и беспощадный из всех тварей, живущих на земле.