(Применение опыта партизанских действий подразделениями специального назначения в Контртеррористической Операции на Северном Кавказе.)
Шёл пятый год проведения Контртеррористической операции на Северном Кавказе. Обстановка была обычной. Объединённую Группировку, как всегда, лихорадило. У боевиков всё шло по плану, как обычно, не согласованному ни с кем, а уж тем более, с нашим высоким начальством. Иногда приходила в голову крамольная мысль, а что было бы, если бы боевики тоже подчинялись нашему штабу. Представляете картину? Какой-нибудь полевой командир из гордого горного тукхама, выходец из знаменитого тейпа, прославивший себя в боях с неверными, решил отмыть деньги, пришедшие из-за бугра от мировой террористической общественности. Известил об этом Командующего группировкой, Начальника Штаба и прочих.
Оперативное Управление Группировки в полном составе, почесав в затылке, достало из секретной части огромную карту масштаба 1:50 000, гордо именуемую «План применения Сил и Средств Незаконных Вооружённых Формирований на такой-то год». Достали, рассмотрели в подробностях, почесали головы и выяснили, что полевой командир не прав, ибо согласно плану:
А ― место проведения диверсионно-террористического акта не входит в его зону ответственности.
Б ― на данный период у незаконного вооружённого формирования запланирован строевой смотр на предмет проверки готовности к ведению боевых действий против Федеральных Сил в условиях горно-лесистой местности, а никак не диверсионный акт.
С ― у командира НВФ до сих пор не утверждено решение на перевод автомобильной техники на зимний период эксплуатации.
Итак пунктов сорок...
Полевому командиру дадут пару суток на устранение недостатков и написание недостающих документов. И даже если дипломированный боевик всё это исполнит, ему понадобится неделя, чтобы все согласовать, утвердить и получить разрешения. Начальники служб отряда боевиков будут сходить с ума, отчитываясь перед инженерами за несписанные с прошлого подрыва мины, детонаторы, взрывчатые вещества. Оружейники будут, потрясая накладными и нарядами, материть во все корки начальников складов артиллерийского вооружения, которым на все наплевать и у них обед...
И даже если, в конце концов, все удастся и подрыв или нападение на какое-нибудь подразделение Федеральных Сил осуществится, то боевики потом замучаются предоставлять отчёты, рапорта на списание, фотоматериалы по установленной, но недавно сменившейся форме.
Вот тогда я думаю, им все надоест и они разорвут все контракты по несоблюдению условий со своей стороны. Уволятся из Незаконных (а теперь, согласно последним требованиям, Иррегулярных) Вооруженных Сил, сложат оружие, поедут в славный город Беслан, закупят дешевой водки и начнут ею торговать из под полы на Ханкалинском рынке, вспоминая славное боевое прошлое и украдкой смахивая скупую мужскую слезу, сбегающую по давно небритой щеке.
На четвертый год операции, помимо Объединённой, создалась еще и Группировка Восйск в Горной Части Чеченской Республики (в простонародье Горная), а для чего ― знают только вышестоящие штабы. Налаженное управление начало раздваиваться, путаться стало громоздким. Обе группировки требовали от отрядов спецназ «результата».
Если результат был более–менее нормальным, тут уже честь и хвала тому командованию, которое первым доложит о потрясающих успехах на ниве борьбы с бандитизмом.
Результат требовали все. Найденные схроны с боеприпасами и продовольствием, вещь конечно хорошая, но начальству требуется «мясо» и как можно в большем количестве, да еще и с фотографиями, а если есть возможность, так необходимо трупы «моджахедов» приволочь на своем горбу, дабы «боссы» удостоверились, что сие есть именно хладный труп, соответствующий фотографии, а не фотомонтаж или еще хуже ― разведчик специального назначения, позирующий фотографу с лицом, перемазанным кетчупом и изображающий из себя «результат».
Начали мы анализировать: что, как, да где мы делаем неправильно. Порылись в старых сводках. Интересовала статистика, где и когда, в какое-время удалось «оприходовать» кого-либо из боевиков. В каком количестве? Местность? Как шли? В каком состоянии были? Чем занимались наши подразделения до огневого контакта? Была ли это заранее организованная и спланированная засада или же столкновение произошло при переходе на марше? Были ли огневые контакты при совершении налётов на обнаруженные базы и дневки?
Статистика вещь хорошая и, если подойти к разбору и изучению всех боевых столкновений с участием частей и подразделений специального назначения с какой-то своей системой, то можно достигнуть весьма неплохого результата.
Копаясь в компьютерах и сводках, для создания какой-либо системы, я набросал табличку, с графами: время, место, обстоятельства и потихоньку её заполнял, надеясь вычленить хоть что-нибудь полезное для себя.
В конце концов, посчитав все результаты, пришёл к неутешительному выводу, что встреча с боевиками на семьдесят процентов ― дело случая. При проведении засадных мероприятий, если и были результаты, то в основном в районах, где проходили какие-либо дороги или тропы, пригодные для продвижения автомобильного транспорта и в пешем порядке. В ходе поисковых действий огневые контакты происходили, в основном, при внезапной встрече с боевиками. Обычно после боестолкновения, при дальнейшем благоприятном исходе для нас, досматривалась местность. Отметил для себя несколько случаев, когда при досмотре где-нибудь неподалеку обнаруживалась база боевиков. Вспомнился собственный опыт 2002 года, когда будучи заместителем командира отряда, находился на боевой задаче в качестве оперативного офицера с разведотрядом от нашего батальона. Тогда разведотряд, действуя в Шелковском лесу, наткнулся на превосходящую по численности группу боевиков. Когда я, услышав от связиста о идущем бое, сорвался с командного пункта, который организовали в отдельном батальоне особого назначения в станице Шелковская, и на одном БТРе с четырьмя приданными саперами и двумя пулемётчиками, пролетев село Парабоч, въехал в лес, отовсюду громыхало выстрелами и пулемётными очередями. Спешившись, мы добрались за бронёй до наших разведчиков, проломившихся сквозь боевиков благодаря грамотно организованному огню пулемётов на участке прорыва и засевших за дорожным рвом. Потихоньку отстреливаясь, мы вышли из леса, потеряв всего троих человек ― командира группы, умершего в десанте БТРа, старшину-контрактника, заместителя командира группы и рядового радиста. Хотя в той обстановке, без прикрытия и артиллерийской поддержки, могли потерять больше половины.
Тогда была организована масштабная специальная операция, привлечены другие отряды, спецназ. У них тоже были потери. Мой разведотряд, досматривая место боестолкновения на следующий день, обнаружил капитальную базу боевиков.
Значит, для получения нужного нам результата, нужна хорошая база. Обычно, при обнаружении мест, днёвок, схронов, тайников и временных пристанищ, найденное имущество при возможности изымалось, съедалось, надевалось на себя, а всё непригодное для носки, употребления в пищу и хозяйственных нужд уничтожалось методом подрыва с обязательным фотографированием. И что же это нам давало?
Да ничего кроме очередной цифры в графе доклада «обнаружено – уничтожено баз, боеприпасов, продовольствия», ну плюс еще конечно моральное и некоторое материальное удовлетворение. Пытались, конечно, посидеть сутки-двое на базе, организовать засаду но, как обычно, сроки боевого распоряжения поджимают, аккумуляторы садятся, да и боевики каким-то образом вычисляют, что база «уже не та и нечего туда соваться».
При нелегких размышлениях в голову закралась коварная мысль попытаться воплотить в реальность ту задумку, которую еще году в 96-ом хотел осуществить, да как-то не срослось в связи с августовскими боями в Грозном, потом с последующими замирениями и выводом войск.
Планами я поделился с командиром отряда и заместителем. Командир при поездке в штаб Группировки осторожно высказал задумку начальнику разведки. Тот поосторожничал, но дал добро, обставив всё дело так, что в случае чего он останется не при делах, объявив всё личной инициативой командира отряда.
Задумка была проста: при обнаружении базы боевиков не уничтожать её, не минировать и вообще с ней ничего не делать, а самим обжиться и работать с неё, ведя разведку на себя и совершая вылазки по окрестностям в составе подгрупп, имея резерв. Если все продумать и согласовать с поддерживающими и взаимодействующими подразделениями, то пребывание разведчиков на базе можно будет максимально обезопасить.
Для поиска подходящих баз, расположенных в зоне ответственности отряда, через несколько дней в пешем порядке выдвинулось несколько групп с задачей, при обнаружении, ничего не трогать, максимально осторожно провести досмотр, снять координаты. Если ничего подходящего обнаружить не удастся, одной из групп предстояло приступить к оборудованию места под базу, рытью ям под землянки, сооружению скрытых наблюдательных пунктов. Базу обнаружить так и не удалось, но зато обнаружили неплохое место в распадке между двумя высотками, возле ручья. Неподалеку имелась неплохая площадка, на которую, в случае необходимости, можно было посадить вертолёт для внезапной эвакуации или высадки дополнительных групп. С места оборудования базы связь с центром боевого управления отряда была прекрасная, хотя на специализированных картах, привезенных из штаба группировки, эти места были обозначены как «зоны радионевидимости». Километрах в трёх на север проходила неплохая грунтовая дорога, по которой спокойно могла проехать как бронетехника, так и легковые и грузовые гражданские машины. Для наблюдательных постов вполне подходили близлежащие высотки, с которых в оптику прекрасно просматривалось небольшое село и соседние высоты. В конце концов, после долгих пересудов и решений, с местом организации базы определились.
