Сквозь огненное кольцо - Леонид Шарифович Токарев

Четверть века назад над фортами и казематами Брестской крепости взвилось пламя Великой Отечественной войны. Нам одними из первых пришлось принять удар фашистов. В те далекие дни у всех была одна мысль: «Выстоять и победить!» Нелегок и сложен был путь к победе. Мало кто из наших боевых друзей дожил до 9 мая 1945 года — Дня Победы.

Но мы, оставшиеся в живых, навсегда сохранили в памяти и первые дни Брестской обороны и подвиги погибших товарищей. Нелегок и длинен был путь к победе. Одним из пишущих эти строки удалось выполнить боевой приказ и вырваться из крепости. Они прошли суровый путь от Бреста до Сталинграда и от Сталинграда до поверженного Берлина.

Другим не повезло. Они испили полной чашей страдания в фашистских концлагерях…

Четверть века. Это немалый срок. За это время, дети, родившиеся после сорок первого года, выросли, возмужали, стали зрелыми людьми. Мы, старшее поколение, передаем эстафету жизненных свершений в надежные руки. Вы, бывшие мальчишки и девчонки, строите новые просторные города, укрощаете бег сибирских рек, запускаете в космос лучшие в мире научные лаборатории, опускаетесь в недра земли. У вас уже есть дочери и сыновья — наши внуки. И чтобы они жили мирно и счастливо, мы все должны помнить о прошлом.

Говорят, что время излечивает раны прошлого. Может быть. Но шрамы от ран остаются. Они навсегда! Мы должны сделать так, чтобы не появилось таких же шрамов на душах наших детей и внуков. Для этого надо бороться за мир, укреплять могущество нашей великой Родины. И помнить. Крепко помнить о тех тяжелых временах Отечественной войны, которые пережил наш советский народ. Они, эти времена, не должны повториться.

Об этом и говорят страницы автобиографической повести «Сквозь огненное кольцо», которую написал наш юный товарищ по обороне Брестской крепости, сын командира батальона 333-го стрелкового полка Леонид Токарев. Эта повесть-быль напомнила нам июньские дни сорок первого года, дни обороны Брестской крепости. Дорога войны уводит героя повести из Брестской крепости на восток, к своим. Эта дорога, полная опасностей, встреч с настоящими, стойкими людьми — разведчиками и партизанами — патриотами нашей Родины, закаляет дух подростка. И недаром автор поставил эпиграфом к своей книге слова Гёте: «Лишь тот достоин жизни и свободы, кто каждый день за них идет на бой».

Мы уверены, что читатели тепло примут эту небольшую повесть о боевом детстве командирского сына Леньки, который нашел в себе и силы и мужество пройти военную дорогу до конца.

Д. ГОРЯЧИХ, начальник особого отдела 333-го стрелкового полка, А. РОМАНОВ, П. КАШКАРОВ, С. МАТЕВОСЯН, Н. РАЗИН — участники обороны Брестской крепости.

Сквозь сон я чувствую сильную боль в локте. Проходит несколько секунд, прежде чем я соображаю, что лежу на полу рядом со своею кроватью. Приподнимаюсь на руках, чтобы взобраться опять на кровать, но взрыв, от которого до боли свело зубы и с силой вдавило воздух в уши, заставил испуганно прижаться к холодному полу. Я лежу в своей комнате на полу и жду, когда же кончится этот кошмарный сон и я проснусь. Тогда я еще и не мог предполагать, что этот фантастический сон продлится для меня многие и многие месяцы и что эти минуты будут далеко не самыми жуткими в нем.

Сквозь шум, треск и свист ко мне вдруг прорывается неторопливый, очень знакомый мелодичный звон: дон… дон… дон… дон. Я оборачиваюсь на звук и вижу наши часы, которые только что отбили четыре раза. И только тут я отчетливо осознаю, что все происходящее вокруг — реальность. Я сажусь и осматриваюсь. Яростные всплески огня мечутся за окном и, отражаясь в зеркале маминого трюмо, испуганными бликами пляшут по стенам, придавая всей комнате жуткий, незнакомый вид. Следующий оглушительный взрыв вышиб оконную раму, и осколки стекла разлетелись по всему полу. Густые клубы пыли и дыма медленно стали вползать в комнату. Дышать стало нечем: в рот, в нос, в уши набились пыль и песок. Залпы шли один за другим, каждый новый взрыв на миг делал воздух плотным и горячим.

Дверь, ведущая в отцовский кабинет, распахнулась, и оттуда выскочил ординарец отца, Николай. В одних галифе, по пояс голый, но в пилотке, он одной рукой сжимал гранату, а другой — пистолет. Николай замер, увидев меня на полу около кровати, но оглушительный взрыв за окном заставил и его броситься на пол. Жалобно звякнуло и пошло трещинами зеркало, посыпалась штукатурка. Старинные часы, стоявшие на полу как раз против окна, нехотя качнулись раз, другой, как будто раздумывая, на миг прижались к стене, а затем, словно решившись, ринулись вниз. Комнату снова наполнил резкий и тонкий перезвон курантов. Казалось, что этот мирный звон на мгновенье перекрыл гул канонады. Стрелки навечно замерли на четырех часах и пяти минутах.

С ужасом осознав, что часы, которыми так дорожила мама, теперь уже не починит самый искусный мастер в городе, я не на шутку перепугался.

— Лень, ты жив?! — выдохнул Николай в самое ухо.

Приподняв голову, хотел было ответить: «Угу», но тут под самым окном так грохнуло, что весь дом пошел ходуном. Пришлось ткнуться носом в паркет и плотнее прижаться к теплому и сильному телу лежавшего рядом человека. При каждом взрыве сердце мое начинало бешено колотиться в груди, и мною владело одно желание — поглубже втиснуться в пол. Хотелось сравняться с ним, стать маленьким-маленьким, как «мальчик с пальчик», недосягаемым для осколков, которые то и дело напоминали о себе пронзительным верещащим звуком.

Сколько мы так лежали, не знаю. Грохот разрывов смолк. Давящая тишина захлестнула меня. От нее до боли заломило в ушах, в голове появился высокий, несмолкающий звон. Он был так нетерпим, что я заткнул уши пальцами. Когда я отнял пальцы, с улицы донеслись пронзительный ребячий крик и причитания какой-то женщины.

— Ленька! Одевайся, — быстро! — приказал Николай, а сам скрылся за дверью отцовского кабинета.

Пока я испуганно напяливал на себя штаны и рубаху, в окно ворвались ноющие звуки авиационных моторов. Вдруг один из этих стонущих звуков перешел в пронзительный, все