он служил на флоте, был женат.
На жизненном пути и в духовном устройстве этого русского воина (тестя митрополита Митрофана), профессионала военного дела, «в полной мере отразилась как страшная неправда войны с её жестокой разрушительной силой, так и неисчерпаемый потенциал любви», которая всё покрывает (1 Кор. 13, 7) и изцеляше вся (Лк. 6, 19). Каждый, кто воевал по-настоящему «и в силу обстоятельств должен был убивать, неизбежно становится духовно больным человеком. Единственное лекарство от этого тяжкого недуга — любовь».
Самым целительным средством, конечно, является любовь Божия, и её силу испытывает каждый, кто прибегает к таинствам Исповеди и Причащения. Этими проверенными средствами в течение двух тысячелетий Церковь Христова излечивала те тяжёлые раны души, которые война наносила воинухристианину. «Грех убийства, снятый на Исповеди с души воина, терял свою разрушительную силу, и человек постепенно исцелялся от этих внешне не видимых ран».
(Понятно, что здесь речь не идёт о том, насчёт чего иронизируют атеисты: мол, убивай, а после кайся. Как этот, так и другие с ним связанные тезисы разбираются в книге «„Победить своё прошлое“: Исповедь — начало новой жизни» [45]. Глава из этой книги, «Несколько слов о военнослужащих и их душевных травмах», включена в книгу «Щит веры. Воину-защитнику в помощь». С остальным материалом, касающимся поднятого вопроса, каждый может ознакомиться самостоятельно, прочитав главы: «Можно ли откладывать покаяние на „потом“ или „разбойничать“ в надежде, что потом покаешься?», «Что такое прощение: „списание долгов со счёта“ или „нравственный переворот в душе“?».)
Возвращаясь к тестю митрополита Митрофана, стоит сказать, что Иван Михайлович прошёл три войны и тем не менее остался духовно здоровым человеком, полным неиссякаемой душевной доброты. Его боевой путь лежал на переднем крае (помимо прочих наград, он имел три Ордена Красного Знамени). Однажды, будучи тяжело раненным, он отказался от рекомендованной ему ампутации ноги. Он сказал, что непременно поправится, если только разыщет свою семью. «Мне надо помочь найти моих родных, — говорил он, — и тогда никакая ампутация не понадобится» [46]. Так и произошло. Его прошение было удовлетворено, и со временем он встретился со своей горячо любимой (взаимно) супругой.
Во время продолжительных боевых действий Иван Михайлович «должен был непременно погибнуть, как многие миллионы и миллионы таких же бойцов. Но в его сердце всегда была большая любовь». И его супруга Анна ждала его и молилась, она воплотила то, что является сутью духовной работы жены офицера, что так пронзительно раскрыто Константином Симоновым в стихотворении «Жди меня». Они были «едины в своей бесконечной любви и нежности друг ко другу, и потому ничто не могло победить их».
Иван Михайлович, прошедший три войны, не раз бывший на волосок от гибели, на склоне жизненного пути заявлял, что их жизнь с супругой была счастливой, несмотря на «невзгоды, неустроенность, частые переезды, разлуки, волнения, переживания». Всё это, по его словам, — ничто, ведь они жили друг для друга и были счастливы. (Митрополит Митрофан рассказывает и о другом ветеране Великой Отечественной войны — своём отце, жизнь которого сложилась иначе. Почему? Об этом каждый желающий может самостоятельно узнать из книги «Война и любовь».)
Любовь на уровне духовном связывает человека с Богом, на уровне физическом — становится той самой бодрой доминантой, которая, по учению академика А. А. Ухтомского, способна затормозить доминанту патологическую. Любовь, живущая в сердце воина-христианина, не означает его склонности к пассивности. Если он должен остановить зло, он идёт это зло останавливать. Но любовь помогает ему не только победить зло, но и не пропитаться этим злом.
О том, как любовь поддерживает человека в условиях боевых действий, рассказывают приводимые в книге «Щит веры. Ч. 1. Воину-защитнику в помощь» истории Евгения Невесского, Юрия Бессонова, Вадима Бойко [47]. В книгу «Щит веры» не включена часть статьи «Преодоление травматического опыта» [48], в которой приведены истории детей, переживших блокаду Ленинграда во время Великой Отечественной войны.
Две девочки-блокадницы, став взрослыми, написали книгу «Мученики ленинградской блокады». Почти три года голода, жизни под постоянными артобстрелами. Где же тут место теории Ганса Селье, почему избыточный выброс гормонов надпочечников не привёл к болезненному состоянию? Потому что в этом случае жёсткий психоэмоциональный стресс ослаблялся наличием веры, способностью обратить внимание на ближнего в его беде, способностью подумать о другом. И это позволяло детям избежать попадания в капсулу травматического опыта. Также приводится рассказ о Риточке Лосевой, которая, в хорошем смысле этого слова, растормошила детей, уже вошедших в стадию апатии, предшествовавшей умиранию. Деятельность Риточки, сумевшей сделать то, что было не под силу совершить педагогам, — пример возможной терапии, этому опыту можно с уверенностью следовать.
Вера Христова, которой была так сильна русская армия до революции, по мнению митрополита Митрофана, утрачена современной армией России (с началом СВО многие воины стали обращаться к ней). «Российские воины оказались лишены самого главного оружия воина — стержня веры, без которого невозможно быть уверенным в правоте своего дела, обрести бесстрашие и спокойную силу, ясное чувство бессмертия своей души, которое более всего духовно подавляет противника». Если же нет этого стержня, то пережитое на войне может порождать в душе воина конфликт, возвращая его память у жутким делам войны.
Многое из того, что позволяли себе участники войны, было бы недопустимо, если бы Российская армия исповедовала веру своих предков, идеалы православия [49]. Если нет стержня веры, то воины, командиры и рядовые начинают следовать тому образу ведения войны, который навязывается жестоким и фанатичный врагом. В итоге воины скатываются в слепую ненависть и мат, они охватываются единственным желанием «ответить ещё большим злом за зло и ещё большей кровью за кровь». Такое состояние и порождает в итоге ПТСР.
Так, протоиерей Димитрий Василенков и протодиакон Владимир Василик, авторы книги «Путь Архистратига. Преодоление зверя», отмечают, насколько важно «при столкновении с противником, потерявшим на войне человеческий облик, самому не озвереть и не превратиться в убийцу» [50]. Если же у воина нет понимания, что он как христианин ведёт битву также и с падшими духами, ищущими погибели человека, то он, «сталкиваясь со зверствами и беззакониями противника… начинает сам по отношению к нему поступать так же». Если же воин начинает совершать греховные поступки, то тьма будет разрушать его душу. Потусторонний мир, овладевая душой человека вследствие того, что человек
