— Самое главное, чтоб у них не было собак, — говорил Михаил, поудобнее устраиваясь за огромным березовым пнем, окруженным молодыми березками, которые так хорошо маскировали.
Дмитрий Артемьевич, лежавший справа, недоуменно посмотрел на своего командира: мол, почему такой страх перед собаками?
— Видите ли, если у них окажутся и собаки, то нам трудно будет выходить из боя, — пояснял Михаил, — ученую собаку застрелить нелегко. Как начинается стрельба, она ложится и ползет на брюхе… А гранат у нас нет.
— Значит, надо стараться застрелить ее, еще пока не спрыгнет с машины.
— Но вдруг они на подводах или на мотоциклах?
— Это уже хуже.
— Тихо, товарищи! — поднял руку Иван Бойко, всегда раньше других улавливавший посторонние звуки. — Идет машина.
Все настороженно застыли. Бойко еще немного послушал и уверенно заявил:
— Груженая. Кажется, наш «газик».
— Только одна машина? — спросил сибиряк.
— Думаешь, на тебя целую автоколонну отправят? — прищурился Михаил. — Я уверен, что они знают, сколько нас. Бежало из-под расстрела семеро. Двух отделений автоматчиков на семерку каких-то там бандитов вполне достаточно. Ведь так они должны рассуждать, Дмитрий Артемьевич?
— Конечно же, мы для них только бандиты, — ответил Соколов.
Гул машины быстро приближался и прижимал партизан к земле.
— Зря окопчика не отрыли! — пожалел Михаил. — Целые сутки лежали без дела!
— Поздно жалеть. Учтем на будущее, — заметил Соколов.
— Если это будущее у нас еще будет… — уныло возразил Бойко.
— Не хныкать! — оборвал его Михаил. — Первым стреляю я в мотор или шофера. Машина остановится, Дмитрий Артемьевич даст очередь по передней части кузова, Ефим — по задней. А ты, Иван, жди, пока начнут прыгать на землю. На лету их бей. Без команды не стрелять.
Из-за поворота, скрытого ольшаником, на бешеной скорости, словно кем-то преследуемая, вынеслась старенькая, облинявшая автомашина.
— «Газик»! — торжествующе подтвердил свою догадку Бойко, крепче прижимая к плечу автомат.
Грузовичок так несся, что казалось — промелькнет, и выстрелить не успеешь.
— Боится шофер, вот и жмет, — заметил Бойко, бывший водитель армейской машины. — На большой скорости труднее попасть.
— Братцы! — вдруг громко воскликнул Соколов. — А воевать-то не с кем. Машина с грузом, но без людей.
— Не стрелять без моей команды, — еще раз напомнил Михаил, а сам стал целиться.
Когда грузовик поравнялся с засадой, Михаил выстрелил подряд два раза, но не в радиатор, как хотел вначале, а в переднее колесо. Машина круто вильнула влево. Шофер тотчас распахнул дверцу и выскочил из кабины. А грузовичок сорвался с дороги в кювет и перевернулся. Шофер упал в кювет и заорал:
— Не стреляйте, ребята! Не стреляйте, я свой! Я русский! В машине винтовки да ящики с патронами и гранатами. Скорее забирайте!
— А куда нам спешить? — нарочито развязно ответил Михаил. — Или еще пойдет машина?
— Нет. Они боятся!
Михаил через плечо скомандовал:
— Товарищ Соколов, зовите оттуда четверых, забирайте трофеи. — И снова обратился к шоферу: — Ну, иди сюда. Расскажи… не валяй дурака, опусти руки, — сказал Михаил. — Чего хромаешь?
— Ногу ушиб. Прыгнул неудачно, — ответил шофер, входя в березнячок, где на пеньке сидел один-единственный партизан с винтовкой на коленях.
Шоферу он показался черным как негр.
— Здравствуйте! Меня зовут Степан Горох. Я работал шофером в райпотребсоюзе. Эвакуироваться не сумел — семья большая. Теперь немцы заставили опять сесть за руль.
— Заставили, — склонив голову и хитро улыбаясь, сказал Михаил, — или сам пошел, сейчас установить трудно. Важно другое: как будешь работать.
— Да как, — развел руками Степан. — Мое дело крутить баранку. Семья-то у них, можно сказать, на прицеле. Чуть что, сразу…
— Степан! — строго заговорил командир. — Ты был комсомольцем?
— Не был. Но… — Степан замялся было, но потом решился. — Я закладывал немного. И меня не приняли. А только неправильно это, товарищ командир. Если не комсомолец, то уже и не наш, не советский, значит?
— А кто тебе это сказал! Я так не думаю, — возразил Михаил. — Наоборот, я верю тебе и хочу помочь…
— Да теперь-то чем мне поможешь, — огорченно развел руками шофер. — Без машины вернусь, сразу повесят, сволочи.
— А может, она цела?
— Да ей-то чего, отлежится, и можно переворачивать, колесо у меня есть. Но ведь я оружие вез. Самое главное, что ящики с гранатами — это добыча самого коменданта. Он с меня шкуру спустит.
— Как это добыча коменданта? — удивился Михаил.
— А вот так. Шеф полиции как узнал, что семерых полицаев и старосту в Бродах обезоружили каких-то два бандита — это они вас называют бандитами, — поспешно оговорился Степан. — А наши люди партизанами считают вас или десантниками. Ну, как узнал шеф, чуть было не убил коменданта. Здоровенный фонарь подвесил ему под глазом! Не убил потому, что другого коменданта на его место и вовсе не найдешь. Кто пойдет после такого… Дал ему семь винтовок и патроны. Увидите, что это за старье. Винтовки осоавиахимовские, ребята в школе обучались. Не знаю, будут ли они стрелять. Дал он эти винтовки и пригрозил расстрелять, если через неделю бродецкая полиция не привезет ему живого или мертвого Мишку Черного.
— А кто это такой — Мишка Черный? — спросил Михаил, щуря глаз и скаля свой белый зуб.
— Люди говорят, что это первый снайпер Красной Армии, — ответил Степан. — А сам комендант мне сказал, что этот Мишка Черный в летящую муху попадает из винтовки, не целясь.
— Неплохо, — цокнул языком Михаил. — Ну, а насчет гранат?..
— Так вот же, получил бродецкий комендант эти расхлябанные винтовки, откозырял своему шефу и залез ко мне в кабину. Поехали! Ну, мое дело — крути баранку… На окраине местечка он попросил остановиться возле одного дома и подождать его. Ну, сижу, жду. Не скоро так выходит. «Заезжай во двор». Ну, заезжаю. «Тут, — говорит, — мой свояк живет, у него кой-какие вещи мои хранятся, заберем их». Я думал, он меня зовет грузить. А нет. Приказал сидеть в кабине и не оглядываться. Ну, мое дело — руки на баранку и посапывай. Сижу себе, машина казенная, сам я казенный. Что прикажут, то и делай. А все же любопытно. Я зыркнул через окошечко кабины. И глаза на лоб полезли: в мою машину, оказывается, грузят ящики с гранатами. Наши гранаты, советский. Лимонки. У меня мороз по коже. Если партизаны прострочат по кузову, взлечу я с этими лимонками под небеса и кишки мои на звездах повиснут!
— Так, выходит, он тайно от немцев добыл эти лимонки? — уточнил Михаил.
— Выходит, так, — ответил Степан. — В первые дни ведь как было. Все склады люди растаскивали. Тащили и нужное и ненужное. А теперь меняются.
— Что, и оружие можно выменять? — недоверчиво спросил Михаил.
— Советское — сколько хочешь, — просто ответил шофер. — Немецкое потруднее. Но тоже можно. За яйца, за масло у немца можно и родную матку выменять.
— Да что они такие голодные! — возмутился Михаил.
— Прожорливые! — уточнил Степан. — Ей-богу, как с голодного края — жрут и жрут!
Подбежал Дмитрий Артемьевич.
— Товарищ командир! Гранат четыре ящика. А винтовки никудышные. Их надо сперва в ремонт.
— А патронов много?
— Три ящика.
— Патроны и гранаты заберите, а винтовки оставьте.
— Все оставить? — недоуменно переспросил Соколов.
— Все! И отходите в лес. Я вас догоню.
— Но винтовки эти еще могли бы…
— Выполняйте! — резко оборвал командир и незаметно мигнул Соколову, мол, делай как приказываю, а потом все объясню.
И когда Соколов ушел, Михаил заговорил тихо, озабоченно:
— А теперь, Степан, давай подумаем, как сделать, чтобы и волки были сыты и овцы целы. Кстати, ты не сказал, где же сам комендант.
— Он ехал все время со мною. А возле леса встал. «Ты, — говорит, — жарь на всех скоростях, тебя не тронут. А меня знают. И сам пропаду, и тебя подведу. Я, — говорит, — пешком проберусь. Дорогу в Броды я знаю». Пришлось подчиниться.
— Если б ты проскочил, то кому бы сдал оружие?
— Он приказал въехать во двор комендатуры и ждать его возвращения. Просил передать своему заместителю, чтоб тот приставил к машине часового, а брезента с груза не снимал.
— Хитрый! — понял Михаил. — Он боится, что немцы дознаются о тайно привезенных гранатах. Ну тогда я решил правильно.
— А как вы решили? — спросил Степан.
— Я решил сделать тебя героем рейха!
Степан побледнел.
— Да ты не бойся, — успокоил Михаил. — Садись и слушай меня внимательно.
Степан послушно сел, вытирая вспотевший лоб.
— Мы сейчас уйдем. А ты соберешь винтовки — и в кусты! — наставлял Михаил. — Спрячь эти дрянные винтовки — и пешком в Броды. Тут и комендант подоспеет. Доложишь ему, почти что как было. Как подбили машину, как она пошла кувырком. А дальше уже хитрость. Ты скажешь, что считал самым важным для коменданта только то, что он получил от шефа. Поэтому, когда вылез из кабины и понял, что никого поблизости нету, ты перво-наперво собрал винтовки и поволок в кусты. А когда стал возвращаться к машине, чтобы забрать и патроны, появились партизаны, или назови им в угоду бандитами. Ну и тогда ты снова в кусты и убежал в село. Как думаешь, комендант побоится заявлять, что у него отняли гранаты?
