Стояла очень жаркая погода. Сэм не имел ни малейшего представления, куда ему идти. Все улицы казались одинаковыми, везде потоки автомобилей, фургонов, повозок. он подошел к огромной витрине из зеркального стекла как бы для того, чтобы посмотреть на выставленные в ней кресла и комоды, но на самом деле лишь потому, что ему хотелось увидеть свое отражение. Вид у Сэма был не очень-то привлекательный, и это сильно беспокоило его. На нем был синий отцовский саржевый костюм. Карл Дэмон был полнее Сэма и дюйма на два ниже ростом, поэтому матери пришлось надставить рукава пиджака, несколько сузить брюки и переделать на них отвороты. Тем не менее костюм был ему свободен, и сразу можно было сказать, что он с чужого плеча. К тому же в такую жаркую погоду (при температуре выше девяноста градусов) этот костюм вообще был неуместен. Рубашка с пристежным воротничком тоже была отцовская, но галстук — синий с темно-бордовыми и ярко-красными полосками — собственный: Пег подарила его брату в прошлое рождество. Сэм одернул пиджак, чтобы воротник не слишком налезал на шею сзади, затем нагнулся и, зажав складку брюк между большим и указательным пальцами, попробовал восстановить ее, особенно на коленях. Никто из прохожих не обратил на эти его действия никакого внимания.
Отцовские золотые часы показывали четырнадцать минут третьего. Время быстро летело, а он еще ничего не сделал. Сбитый с толку оживленным движением транспорта, он в раздумье стоял на углу. Через некоторое время Сэм увидел на другой стороне улицы полицейского, разговаривающего с полным мужчиной в большой соломенной шляпе. Дождавшись подходящего момента, когда проезжая часть улицы опустела, он быстро перебежал на другую сторону. Когда Сэм приблизился, полицейский и мужчина в соломенной шляпе с интересом взглянули на него.
— Ну, молодой человек, — обратился к нему полицейский, — где это ты научился так шустро бегать?
— Просто натренировался…
— При таком движении на улице надо быть поосторожнее. — Полицейский окинул Сэма испытующим взглядом светло-серых глаз. — Откуда ты родом?
— Уолт-Уитмен, сэр.
— Это где же?
— Это город, около пятнадцати миль от… — Заметив веселое и даже несколько насмешливое выражение их лиц, Сэм широко улыбнулся и сказал: — В Линкольне я впервые в жизни.
— Никогда не подумал бы…
— Вы не можете сказать мне, где находится контора конгрессмена Буллина?
— Конечно, могу. — Полицейский показал большим пальцем левой руки назад: — Как раз там, откуда ты прибежал. Видишь, вон там, здание с ярко-желтым фризом.
— Да.
— Это и есть его контора. На втором этаже. Там увидишь вывеску. — В серых глазах полицейского снова заискрилась улыбка: — Что, собираешься заняться политикой, а?
— О нет, сэр. Хочу получить рекомендацию в Вест-Пойнт.
— Ах вон оно что!.. — Собеседники Сэма весело засмеялись. Полицейский несколько напыщенно махнул рукой: — Ну-ну, желаю тебе удачи.
Контору Буллина Сэм нашел довольно легко. На блестящей черной каменной стене было выгравировало золотыми буквами: «Метью Т. Буллин, адвокат». Сэм поднялся по лестнице на второй этаж и там увидел такую же надпись на матовом стекле двери. Несколько секунд он стоял в нерешительности. За дверью слышался энергичный стук пишущей машинки, потом громко зазвенел колокольчик, приглушенно хлопнула каретка. Мистер Торнтон учил Сэма как-то, что никуда нельзя входить без стука. Сначала нужно постучать, потом войти. Мистер Буллин — занятой человек. Сэм подождал несколько секунд, потом еще раз одернул пиджак, тихо постучал в дверь, открыл ее и вошел.
Да, это была контора, но конгрессмена Буллина здесь, кажется, не было. В комнате стояли столик, за которым печатала на машинке девушка, два дубовых шкафа для хранения документов и длинная скамья, на которой томился терпеливо ожидавший чего-то и безучастно посмотревший на Сэма фермер. Когда Сэм вошел, девушка даже не взглянула на него. Смущенный, немного раздраженный, он подошел к столу и остановился. Через несколько секунд девушка пробормотала что-то, откинула бумагодержатель машинки и посмотрела на Сэма. У нее было узкое лицо и карие, навыкате глаза.
— Что вам угодно? — спросила она сердито.
— Я хотел бы поговорить с конгрессменом Буллином.
— По какому делу?
— По поводу поступления в Вест-Пойнт.
— Вам назначено время?
Этот вопрос застал Сэма врасплох. Помолчав немного, он сказал:
— Нет, не назначено. Я из района Керни. — Он больше не допустит ошибки, как тогда в разговоре с полицейским. — Я приехал сюда несколько минут назад. На поезде.
Она бросила на него сердитый взгляд, полный пренебрежении, и начала что-то стирать на документе, который печатала.
— Хорошо. Вам придется посидеть вон там, — кивнула она на скамейку.
Сэм нахмурился. Он хотел сказать ей, что ему нужно поговорить с мистером Буллином как можно скорее, потому что он должен успеть на обратный поезд в три сорок семь; по он не знал, как все это сделать, чтобы не рассердить девушку окончательно. Личные секретари обладают большой властью, с ними надо быть очень деликатным. Он слышал в гостинице, как коммивояжеры и бизнесмены обсуждали такие дела.
Сэм неохотно подошел к скамейке и сел рядом со старым фермером. Тот молча кивнул ему в снопа уставился куда-то в пространство. Девушка не обращала на него больше никакого внимания. Позади ее столика с правой стороны находилась дверь, и Сэм был совершенно уверен, что конгрессмен Буллин у себя в кабинете: он услышал, как за дверью раздался взрыв смеха сразу нескольких человек, а потом низкий надменный голос одного человека, но слов нельзя было разобрать из-за стука машинки.
Сэм расстегнул пиджак и приподнял руки, чтобы пропустить воздух под мышки, потом незаметным движением оттянул прилипшую к телу рубашку. На оконном карнизе стоял электрический вентилятор — блестящее медное кольцо с орнаментом и жужжащей в нем крыльчаткой. Нагнетаемый им поток воздуха, направленный на голову секретарши, приятно ерошил ей волосы. Сэм никогда раньше не видел электрического вентилятора и теперь с интересом наблюдал, как он работает. Однако сидящий на скамейке вентилятор не приносил ни малейшего дуновения освежающего воздуха. По лбу и шее Сэма начали скатываться капельки пота. Он с трудом заставил себя не обращать на это внимания и просидел так целых пять минут, но потом не выдержал и решительно достал из кармана носовой платок. Стрелки часов неумолимо отсчитывали минуты, а он — раб своего же желания — был вынужден сидеть и терпеливо ждать, не имея возможности изменить что-либо. Чувство собственного бессилия огорчало его больше всего. Когда Сэм вытирал пот с лица, секретарша неожиданно прекратила стучать, выдернула листок из машинки и пошла с ним в другую комнату. Через открытую дверь Сэм успел заметить две склонившиеся над столом мужские головы. Ни одного слова из разговора мужчин он уловить не смог. Через несколько секунд девушка возвратилась, взяла со своего стола какие-то бумаги и вышла из конторы.
Прошло еще несколько минут. Минут золота, слоновой кости, стали. Сэм находился в самой гуще делового мира, этого жестокого и сверкающего царства, в котором бизнесмены ездят в пульмановских вагонах, в каретах по величественным авеню или сидят в отделанных дубом кабинетах и решают — одним словом, одним взмахом пальца — сложнейшие мировые проблемы. Да, это был тот самый мир — одна из многочисленных ступенек большого делового мира, по крайней мере, — и он сидел рядом с этой ступенькой, где-то сбоку от нее, сидел и ждал, обливаясь потом, положив руки на колени, не имея возможности что-либо изменить или сделать. Мысль об этом не давала Сэму покоя. Взглянув еще раз на свои золотые часы, он с ужасом отметил, что уже около трех. На обратный поезд теперь наверняка не успеть. Когда Сэм сунул часы снова в карман, старый фермер, что-то ворча себе под нос, с трудом поднялся на ноги и, неуклюже шаркая тяжелыми ботинками по истоптанному полу, вышел из конторы.
Сэм подождал, пока стрелки часов не показали ровно три. Потом он встал и, одернув пиджак, направился к кабинету конгрессмена. Слегка стукнув по двери пальцем, он решительно открыл ее и вошел.
У большого стола из красного дерева — куда более величественного, чем стол мистера Торнтона, — с ножками, сделанными в форме львиных лап, вмонтированных в стеклянные подставки, находились трое мужчин. На столе, по одной на каждом конце, стояли две сверкающие начищенной медью полоскательницы. Два человека сидели в креслах, а третий стоял позади стола и водил карандашом по большой карте, испещренной пересекающимися линиями и какими-то светло-синими и желтыми пятнами и кружочками. Все трое были без пиджаков, в рубашках с закатанными до локтей рукавами. Все курили тонкие дешевые сигары. Окна были открыты, но в комнате висели голубые облачка сигарного дыма.
