Чарс ненадолго взбодрил его мозг, и эта идея показалась Петренко весьма заманчивой.
— А потом твой отец вручит мне остаток суммы, а я ему — тактико-технические характеристики этой ракеты. — Хантер ласково похлопал по своей полевой сумке. — И мы разойдемся, как в море корабли, после непродолжительной, но шумной «слепой» перестрелки. Одесситы из охраны по моей команде отойдут, а позже мы вернемся сюда в составе роты, услышав мощный взрыв. Приблизившись к его эпицентру, я все осмотрю, найду обломки стабилизаторов и доложу начальству, что «духи» намеревались похитить ракету, однако в ходе перестрелки произошел подрыв и боеприпас самоликвидировался. Таков мой расклад, Наваль! Иначе я не согласен!
— Себ! — спокойно согласился «крестник». — Ми тоже соглясний! Жди нас здес в третий часа ноччю! Иншалла! Пускай всьо будит, как хатеть Аллах! — Он пожал руку капитана и направился к своим.
«Тойота» тронулась с места и, мягко покачиваясь на неровностях почвы, направилась к пакистанскому кордону.
— Ты, Хантер, вел себя, как на базаре, — кричал, руками размахивал! — усмехнулся Дыня, когда душманы отбыли. — Что это было?
— А я, Володя, и в самом деле торговался, чтобы эти молодцы нас не обули. И чтобы потом никто нас не упрекнул, что два таких крутых перца продешевили, а ханумка «Мальвина» угодила в пакистанский гарем!.. А сейчас отправляемся к артиллеристам — мне нужно там кое с кем побеседовать о жизни. Шевелись! — подогнал Хантер, на ходу заталкивая сверток с деньгами в полевую сумку.
Оставив Стингера с его командой охранять «Мальвину», два капитана погрузились каждый в свой БТР и покатили на плато Магураль. Передавать информацию Тайфуну и Ваганову по радио было слишком рискованно, поэтому Хантер торопился: близилась ночь — главная союзница «духов». К счастью, Подпольщик Кондрат и Чабаненко уже находились у реактивщиков — сидели в будке радиостанции на базе «шишиги», томясь ожиданием.
Петренко обстоятельно доложил по результатам встречи: получена треть суммы, рандеву с Найгулем запланировано на три часа ночи вблизи поворота дороги на Сапамхейль. Там и должен состояться окончательный обмен по бессмертному принципу «утром деньги — вечером стулья».
— С виду неплохо, но что-то мне здесь не нравится. — Тайфун выглядел встревоженным. — Почему они так быстро клюнули и деньги привезли, как говорят хоккеисты, в одно касание? Как думаешь, Кондрат Васильевич?
Ваганов выглядел не менее озабоченным.
— Мне тоже как-то неспокойно, — проговорил подполковник. — И прежде всего потому, что у нас одно-единственное место встречи — возле «Мальвины», и изменить мы его не можем. А вот время может оказаться разным — как для нас, так и для Найгуля. Тут уж кто кого переиграет…
Подполковник развернул на столе карту.
— Попробуем оценить ситуацию с точки зрения противника. Каким маршрутом намерен выдвигаться Найгуль на рандеву с Шекор-тураном? Скорее всего, самым коротким, а он проходит через Сапамхейль. Однако Найгулю придется обогнуть кишлак, так как он враждует с рафиком Кушимом, местным полевым командиром, братом губернатора провинции Нангархар. Значит, от своего логова в кишлаке Муравай ему придется двигаться вот по этому проселку, — Ваганов показал на карте. — Существуют еще два маршрута. Первый — вдоль русла Вари-Руд вот к этому броду, а оттуда, верблюжьей тропой, к повороту на Сапамхейль. Однако местность там пересеченная, и двигаться ночью этим путем на автомобиле, даже на джипе, опасно. Второй маршрут — через кишлак Захирхейль, который сегодня уничтожил «Буратино». Эта дорога удобнее, но в этом районе можно наткнуться на подразделения наших войск или «зеленых», поскольку армейская операция не завершена…
Подполковник умолк, раздумывая.
— Что скажешь, Шекор? — наконец спросил он. — Что у тебя на уме? Прикидываешь, сколько Найгулевой пайсы заныкать?
Шутка неожиданно попала «в десятку» — подобная мысль капитана посещала, и не раз.
— Что вы, Кондрат Васильевич! — рассмеялся он. — Думаю я о том, что нам надо привлечь к этому обсуждению капитана Денисенко. Дыня, уверяю вас, — уникум, в своем роде тактический гений! А что касается специфики операции, ее можно не касаться в его присутствии…
Не прошло и часа, как общими усилиями разработали следующий план действий: в два часа ночи капитан Петренко на одном БТР, не предупреждая никого по радио, выдвигается к Стингеру, который нес службу в обычном режиме. Одновременно отделение спецминирования под руководством Корна, на броне, переодевшись и вооружившись табельным оружием, направляется в район развалин Захирхейля, чтобы надежно заминировать дорогу из Муравая. Чтобы случайно не подорвался кто-то из своих, Дыня предложил такой вариант: во-первых, выставить перед боевыми минами двойной ряд «сигналок», а во-вторых, Корн со своими «шайтанами» остается в засаде возле минного поля до самого утра, а на рассвете ликвидирует дело рук своих путем подрыва.
Основной состав роты капитана Денисенко, переодетый в «правильную» форму и вооруженный надлежащим оружием, устремляется форсированным пешим ночным маршем на самый короткий из возможных маршрутов Найгуля, начинающийся в Муравае, огибающий Сапамхейль и ведущий прямиком к «Мальвине». «Примусы» и «Шмели» командир десантно-штурмовой роты собирался взять с собой, а бронегруппу из семи старых бэтээров предложил оставить в резерве под командованием Тайфуна.
Дынин план утвердили практически целиком — вместе с предложением Хантера включить в состав его роты группу артиллерийских корректировщиков — вызвать огонь артиллерии, коль возникнет нужда.
Теперь следовало поторопиться — десантникам предстояло пройти в темноте, по пересеченной незнакомой местности и с тяжелым вооружением в придачу, около десяти километров, затем оседлать высотки вдоль дороги, выставить «монки» и подготовить позиции. В целом на сборы ушло пятьдесят с небольшим минут, после чего роту построили для осмотра, инструктажа и доведения боевого приказа.
Два капитана лично скрупулезно проверили каждого бойца, их вооружение и экипировку. Все было на местах, все работало как часы, и это вселяло надежду, что Карабаса откошмарят по полной программе. Протрезвевший командир реактивного дивизиона, ставший свидетелем построения, долго не мог прийти в себя от изумления: «союзные балбесы» буквально на глазах перевоплотились в настоящих «псов войны»! Соскучившиеся по настоящей боевой работе, бойцы рвались в бой, словно стая гончих на сворках.
Тем временем поступило радиосообщение из Джелалабада — старший лейтенант Данилов своевременно доставлен в госпиталь, ему сделана операция, гвоздь удален, и жизни замполита подразделения больше ничего не угрожает…
Хантер провожал десантников, растворявшихся в ночи, с замиранием сердца: каждому из них он желал благополучного возвращения. Зато Тайфун выглядел спокойным, серьезным и сосредоточенным. Все радиостанции находились в режиме дежурного приема — ситуация требовала молчания в эфире. «Крайним» с ревом двигателей в клубах пыли, подсвеченных плоскими лучами фар в шорах СМУ[159], исчез в направлении Захирхейля Корн со своими «шайтанами».
Стингер, которого режим радиомолчания не касался, доложил, что в окрестностях развилки все спокойно, кроме «дежурных» спорадических перестрелок в районе условной госграницы. Но Хантеров внутренний «вещун» никак не мог успокоиться: он метался, как загнанный зверь, не находя себе места и не понимая, что, собственно, с ним происходит.
Этот его мандраж в конце концов вывел из себя Ваганова и Тайфуна: капитана обматерили, а как только поступило кодированное сообщение об успешной установке «шайтанами» минного поля, оба старших офицера, не сговариваясь, послали «этого начальника паники»… к Стингеру.
Поблагодарив так, словно его отправили на курорт в разгар сезона, Шекор-туран оседлал БТР и уже через минуту несся в сторону развилки, как на крыльях. На часах была полночь, последний день февраля. Через минуту начинается весна. По пути капитан оценил ситуацию: сил под его началом не так уж много — БТР-60ПБ с двумя штатными пулеметами плюс две «Малютки», пятеро десантников, то есть три автомата АКС-74, два из них с подствольниками, одна СВД, один РПКС[160], один гранатомет РПГ-7Д. Оба «каскадера» — механик-водитель и наводчик-оператор — вооружены автоматами и гранатами, у каждого, кроме того, «стечкин».
Сам он вооружен вполне основательно — автомат (для первых минут боя — спаренные пулеметные магазины), тот же «стечкин», ПМ, в «лифчике» — гранаты, запасные магазины, ракеты, огни с дымами и промедол в шприц-тюбике. Набитый под завязку рюкзак десантника лежит в броне рядом с командирским местом, «медвежатник» на поясе, а в кармане бушлата — фонарик, тот самый, «Три элефанта», когда-то сослуживший добрую службу в туннелях кяриза.
