Ознакомительная версия.
Однако почти целый год ничего не происходило. Следователь, капитан Лезье, очевидно, сам еще совершенно не представлял, как следует браться за расследование такого сложного дела.
Летом 1948 года сложилось впечатление, что после прекращения производства по судебному делу первые военнослужащие дивизии смогут скоро поехать домой. Даже французский адвокат говорил об их скором освобождении из заключения. Все сгорали от нетерпения, однако ничего не происходило. Начался длительный летний перерыв в судебных заседаниях, во время которого в нашем положении также ничего не менялось.
При возобновлении процесса судопроизводства заключенным сообщили тягостную новость, что принят закон о коллективной вине, так называемый Lex Oradour, и по этой причине теперь никто из них не может быть отпущен. Согласно этому закону теперь каждый может считаться преступником и может быть наказан, если он в то же самое время и в том же самом месте находился в рядах того подразделения, которое суд обвиняет в совершении преступления.
Этот не имеющий аналогов закон вызвал среди заключенных волну возмущения. Даже в самой Франции раздавались голоса, которые подвергали резкой критике этот имеющий обратную силу закон о коллективной вине.
Между тем к нам прибыла еще одна большая группа фронтовых товарищей из нашей дивизии.
Постепенно становилось ясно, с каких точек зрения, по мнению французской стороны, должно проводиться предварительное следствие.
Бывшим военнослужащим дивизии СС «Дас Рейх» ставились в вину все так называемые «преступления», которые были совершены в Южной Франции на определенном расстоянии от мест дислокации подразделений дивизии. И теперь военнослужащие должны были доказывать, что они лично не принимали в этом участие. Такое «перевертывание бремени доказывания» явилось прямым следствием того обстоятельства, что в Нюрнбергском приговоре войска СС были объявлены преступной организацией.
Что же касается марша дивизии в Нормандию, то была установлена полоса ответственности шириной около 30 километров по обе стороны от маршрута движения. И в этой второй части предварительного следствия французы исходили из того же утверждения: все боевые действия, которые в известное время велись в этом районе, ставились в вину дивизии СС «Дас Рейх» как так называемые «преступления». И в этом случае каждый военнослужащий дивизии в отдельности должен был доказывать свою невиновность. Под «преступлениями» военный трибунал понимал практически все военные действия, которые велись против военных баз маки. При этом каждый сгоревший дом рассматривался как поджог, а каждая смерть среди партизан маки или мирного населения – как убийство в соответствии с Гражданским кодексом. Однако при таком подходе военный трибунал совершенно упускал из виду, что по заявлению командования вооруженных сил союзников к моменту выступления дивизии они признали партизанские отряды в качестве французских регулярных частей и тем самым боевые действия против них подпадали под понятие регулярных боевых действий.
Два года спустя, в течение 1950 года, наконец начались собственно допросы. Из французского города Перигё регулярно привозили военнослужащих дивизии, разбитых по подразделениям. Всякий раз мы радовались встрече со старыми знакомыми.
В течение многих недель ежедневно проводились допросы. При этом заключенные пользовались услугами французских адвокатов. Благодаря оплате их услуг, которую взяло на себя Центральное ведомство правовой защиты в Бонне, французские адвокаты, действовавшие сначала как защитники, назначенные судом, стали добровольно выбранными защитниками.
Время от времени эти адвокаты выражали в беседах со своими клиентами, немецкими заключенными, свое удивление по поводу позиции, занятой правительством Федеральной Республики Германии (ФРГ была образована в сентябре 1949 г. на территории зон оккупации западных союзников – США, Великобритании и Франции. В ответ на территории советской зоны оккупации была провозглашена ГДР (которая вошла в состав ФРГ в октябре 1990 г.). – Ред.), которое хотя и поддерживало материально и финансово своих сограждан, находящихся под следствием во Франции, однако ни разу с момента своего существования не потребовало от французского правительства вернуть пленных немцев на их родину. Такой шаг любого правительства рассматривался бы как само собой разумеющийся. И сами заключенные отказывались понимать такую позицию правительства ФРГ в этом вопросе.
Что же касалось материальной стороны дела, то правительство ФРГ поддерживало немецких военнопленных, находящихся во французских тюрьмах и лагерях начиная с 1949 года. Каждый военнопленный ежемесячно получал 1000 франков, что составляло около 12 немецких марок. Кроме того, несколько раз пленным раздавалось нижнее белье, и каждый получил также новый гражданский костюм и одну пару туфель.
Однако особых заслуг в благородном деле заботы о заключенных добились два немецких священника: евангелистский священник Фридрих и католический пастор Прокоп. Оба священника сделали очень много, чтобы смягчить душевную боль заключенных, и, кроме того, они были единственной ниточкой, связывавшей узников с Германией. Мы навсегда останемся благодарны им.
Пастор Фридрих подорвал свое здоровье в этом многолетнем изнурительном труде. Он вернулся в Германию совершенно больным человеком и умер в стенах своей родной общины через несколько лет после окончания своей благородной миссии.
Весной 1951 года, еще до начала различных судебных процессов, наконец начали выпускать на свободу первых солдат дивизии – после прекращения производства по их делам. Это вызвало всеобщую радость. Наконец-то лед тронулся – начало было положено!
Бывшему командиру полка СС «Дер Фюрер» пришлось выдержать три различных следственных процесса. После того как производство по судебному делу в отношении событий в Тюле было прекращено, на него решили возложить вину за все происшествия в районах дислокации полка в Южной Франции и вдоль маршрута движения при переброске в Нормандию. К счастью, он смог доказать, что в тот момент, когда происходили вменяемые ему в вину события в Южной Франции, он находился в отпуске и вновь принял полк только после его прибытия в Нормандию. Производство по этому судебному делу тоже пришлось прекратить. Тем не менее он и еще около пятидесяти солдат и офицеров дивизии СС «Дас Рейх», которые находились в таком же положении, должны были предстать перед судом. В качестве единственного пункта обвинения осталось добровольное вступление в войска СС.
Тем временем и с французской стороны началась борьба против бесчеловечного, жестокого закона о коллективной вине. Бывший французский главный судья военного трибунала в Нюрнберге, Анри Доннедье дю Фабр, однозначно назвал Lex Oradour «узаконенным геноцидом». Таким образом, этот роковой закон постепенно упразднялся самой Францией и больше на практике не применялся. В июне начались отдельные судебные процессы в отношении различных частей подразделений дивизии.
19 июня 1951 года проходил судебный процесс против первых пятидесяти солдат и офицеров дивизии СС «Дас Рейх», среди которых находился и бывший командир полка СС «Дер Фюрер». Благодаря счастливому стечению обстоятельств никто из них не принимал участия в акциях против партизан маки. Слушание дела продолжалось целый день, а поскольку с самого начала ожидалось вынесение оправдательных приговоров, то зрителей решили не приглашать. В зале в качестве зрителей находились только одна немецкая студентка и еще один студент, а также молодая англичанка. В качестве представителя правительства ФРГ присутствовал доктор Рёмер.
Выступая с заключительным словом от обвиняемых, бывший командир полка СС «Дер Фюрер» поблагодарил французских адвокатов за защиту и за их заключительное выступление перед судом, в котором они сказали все, что можно было сказать для снятия вины с обвиняемых. Он говорил о том, как сильно все немцы сожалеют о жертвах, которых стоила борьба против партизан маки с обеих сторон, и закончил свою речь словами: «От имени своих товарищей я хотел бы подчеркнуть, что мы лишь выполняли свой долг по отношению к своей стране и своему народу!»
Как же велика была наша радость, когда секретарь судебного заседания, обращаясь к находящейся позади зала судебных заседаний камере, в которой все арестованные напряженно ожидали приговора, громко воскликнула: «Tous acquittes!» – «Все оправданы!»
Уже на следующий день, все вместе, они ехали уже как свободные люди через Париж и Кель в город Туттлинген, где каждому из них вручили справку об освобождении из французского плена. Однако прежде, еще во время поездки, они задержались на один день в Париже, чтобы насладиться красотой этого города на Сене и подняться на Эйфелеву башню. Посольство ФРГ во Франции оказало им всю необходимую поддержку. Отто Вайдингер воспользовался представившейся возможностью, чтобы обсудить с советником посольства по юридическим вопросам проблемы немецких солдат и офицеров, оставшихся в Бордо, и продумать мероприятия по оказанию им всевозможной помощи.
Ознакомительная версия.
