Генерал танковых войск Ф. Меллентин дал следующую характеристику эволюции танковых войск Красной Армии: «Сперва русским танковым армиям приходилось дорого расплачиваться за недостаток боевого опыта. Особенно слабое понимание методов ведения танковых боев и недостаточное умение проявляли младшие и средние командиры. Им не хватало смелости, тактического предвидения, способности принимать быстрые решения. Первые операции танковых армий заканчивались полным провалом. Плотными массами танки сосредотачивались перед фронтом немецкой обороны, в их движении чувствовалась неуверенность и отсутствие всякого плана. Они мешали друг другу… а в случае прорыва наших позиций прекращали движение и останавливались, вместо того, чтобы развивать успех… Нам казалось, что русские создали инструмент, которым они никогда не научатся владеть, однако уже зимой 1942/43 года в их тактике появились первые признаки улучшения… Лишь в 1944 году крупные русские танковые и механизированные соединения приобрели высокую подвижность и мощь и стали весьма грозным оружием в руках смелых и способных командиров. Даже младшие офицеры изменились и проявляли теперь большее умение, решительность и инициативу» (6, с. 248–249).
Прилежный ученик может превзойти своего учителя. И наоборот, учитель – растерять свои достоинства. С 1942 г. германское командование избрало принципиально неверный путь дальнейшего организационного развития бронетанковых войск. Танковые группы стали объединяться с пехотными дивизиями. И хотя стали называться «танковыми армиями», мало отвечали реалиям маневренной войны, потому что за ними закреплялись постоянные фронтовые полосы. Немецкие танковые армии растеряли главное свое качество – оперативно-стратегическую мощь и стали использоваться в качестве затычки при прорывах германского фронта. Лишь в самом конце войны германское командование пошло на создание танковых армий по образцу советских. Они нанесли сильные удары в Арденнах и у озера Балатон. Но было слишком поздно.
Советское командование пошло по пути сохранения мобильности танковых соединений. Танковые армии подчинялись командованию фронтов только на время операции. Фактически же они подчинялись Ставке, которая перебрасывала их туда, где их использование представлялось наиболее целесообразным. С появлением достаточно большого числа танковых армий некоторые из них стали передаваться фронтам на постоянной основе, но никогда танковые армии не имели своих участков обороны. Советские танковые армии в 1944–1945 гг. стали лучшими оперативными соединениями в мире, удар которых вряд ли смогла парировать какая-нибудь армия.
Но и количественный фактор в победе советского оружия также сыграл свою роль. За годы войны СССР произвел 109,8 тыс. танков и САУ, тогда как фашистская Германия за все 12 лет своего существования 50 тыс. (Плюс ее противники США произвели в войну 135 тыс. танков и САУ и Великобритания – 24,8 тыс., из которых несколько тысяч было поставлено в СССР.) Так что Советская Армия воевала всегда имея как минимум двойной-тройной перевес в танках. Другое дело, что колоссальные потери от плохого их использования до 1943 г. быстро приводили к уравновешиванию соотношения сил с противником.
Подобная эволюция произошла и с советской авиацией. Приграничные военные округа в 1941 г. имели двойной перевес в самолетах над люфтваффе и четырехкратный с учетом авиации внутренних округов. Но разгром ВВС Красной Армии был, однако, не менее полным. Перелом наступил лишь в 1943 г., когда качественное (новые Ла-5 и Як-9 превосходили Ме-109) и количественное превосходство, наконец, возымело свое действие. Тем более что в этот год люфтваффе разорвалось между двумя фронтами: на Западе оно, как могло, отражало усиливающиеся налеты англо-американских бомбардировщиков на города и предприятия Германии и боролось на Восточном фронте. Но, несмотря на численный перевес противника, по количеству асов люфтваффе лидировало до конца войны. 104 летчика германских ВВС сбили 100 и более советских самолетов. Проблема у советских ВВС была та же, что у танкистов – в качестве подготовки кадров. Отсев лучших совершался путем «естественного» отбора на войне.
Итоговое превосходство танковых войск и авиации Красной Армии явилось результатом «традиционного пути» – достижения цели за счет огромных материальных издержек и больших потерь в личном составе.
Ход военных действий в 1941–1942 гг. наглядно показал разницу между количеством и качеством. Сталин сумел создать колоссальный военный аппарат с уникальным военным арсеналом. Но вермахт перемолотил его с удивительной легкостью, доказав, что 20 тыс. танков и 8 млн солдат не решают проблемы достижения победы, если внутри военного организма нет качественного содержания. Причем не столько технического, ибо советские танки и пушки были не хуже немецких, сколько качества человеческого фактора. На полях сражений 1941 г. впервые воочию столкнулись две разнополюсные системы: качества и количества. Качество неизменно одерживало верх. Но командование вермахта успокоилось и подрастеряло свои преимущества, а Красная Армия сумела преодолеть свои недостатки. С 1943 г. обновленная армия сравнялась с германской по качеству организации и управления, и если бы не «фронтально-лобовое» мышление Верховного главнокомандующего, Красная Армия добила бы вермахт значительно быстрее и с меньшими потерями.
Когда правящая элита начинает мечтать о выходе своего государства на ведущие позиции в мире, то важно определить очередность задач, чтобы распределить силы, не надорваться. Спешка, забегание вперед нередко подводили правителей. Можно вспомнить кайзера Вильгельма II. Санкционировав масштабное строительство военного флота, призванного сравняться с английским, он нажил для Германии смертельного врага в лице Великобритании, что, в сущности, предопределило поражение в Первой мировой войне. В то же время германский «большой» флот простоял в своих портах, не влияя на ход войны. Исключение составили маленькие и «дешевые» подводные лодки. Далеко забежали вперед в деле военно-морского строительства и в Советском Союзе, хотя руководство располагало негативным опытом четырех царских дредноутов на Балтийском море. За всю войну 1914–1917 гг. они не сделали ни одного выстрела! Казалось бы, с развитием минного оружия и авиации на необходимости строить большие и очень дорогостоящие военные корабли в малых водных акваториях ставился крест. Ничего подобного!
15 января 1938 г. Политбюро утвердило программу строительства военного флота до 1947 г. Предполагалось построить 13 линкоров, 16 тяжелых крейсеров, 2 авианосца и много других судов. Но события в Европе заставили передать дефицитные ресурсы на другие цели. 19 октября 1940 г. постановлением СНК и ЦК программа строительства тяжелых военных кораблей была свернута. Но и того, что успели построить, с избытком хватило для обороны.
Советский линейный флот – 3 линкора, 8 тяжелых крейсеров – сыграл в войне незначительную роль. До конца войны военно-морской флот СССР, несмотря на полное превосходство в линейных кораблях, не смог пресечь крупномасштабные морские перевозки противника. Вот некоторые цифры. Из Крыма в 1944 г. из состава немецко-румынских войск было эвакуировано морем 130 тыс. человек. Из Эстонии осенью 1944 г. – 34,5 тыс. человек и около 50 тыс. тонн техники и военных материалов. Вплоть до апреля 1945 г. шли перевозки между Восточной Пруссией и Германией (12, с. 358, 360, 362). И только у подводников и летчиков на счету были значительные успехи, например такие, как потопление командой А. Маринеско парохода «Густав» с немецкими курсантами-подводниками или повреждение линкора «Тирпиц» (да и то оспариваемое некоторыми историками).
На сравнительно небольших пространствах Балтийского и Черного морей крупные корабли легко обнаруживались и являлись хорошими мишенями для самолетов и подлодок противника. Поэтому все крупные корабли ВМФ СССР, за исключением редких эпизодов, простояли без дела в портах. Огромные средства, затраченные перед войной на их модернизацию и эксплуатацию, оказались зряшными. Вторая мировая война подтвердила тенденцию, вскрытую во время Первой мировой войны, – время фронтальных морских сражений эскадр линейных кораблей уходит в прошлое. Военно-технический прогресс в ХХ в. выдвинул на первый план сравнительно небольшие суда, обладающие, однако, большой сокрушающей силой – подводные лодки, торпедные катера, а также самолеты, многократно превосходящие по скорости любое судно и способные, несмотря на свою малость, потопить корабль любого водоизмещения. Единственно крупный тип корабля, игравший оперативно значимую роль, был авианосец. Но в малых морских акваториях вроде Черного и Балтийского морей они, разумеется, были не нужны, хотя мысли об их строительстве в умах причастных к военно-морскому флоту витали. Они были реализованы много позднее, уже в брежневское время, несмотря на то что наступил век реактивной авиации, многократно перекрывшей скорости и дальность поршневых самолетов, а также ракетного оружия. Несмотря на опыт двух мировых войн, продолжилось бессмысленное и дорогостоящее строительство линейных кораблей. Их судьба та же, что у линкоров времен Великой Отечественной войны – мирно ржаветь в портах приписки.
