Егоров».
ЗАПИСКА ПО «ВЧ»
Егорову
В действиях и поведении Чеслава и Винцента Комарницких за время наблюдения ничего подозрительного обнаружить не удалось.
Логинов».
ЗАПИСКА ПО «ВЧ»
Колыбанову
На №... от 19.08.44 г.
Малая саперная лопатка, обнаруженная в хате Юлии Антонюк и принесенная, как установлено, Павловским, имеет выдавленное заводское клеймо «Ч-к 44» и по справке Главного инженерного управления КА изготовлена в Челябинске в 1944 году.
Лопатка же, находившаяся в машине у Гусева, как нами точно установлено, имела заводское клеймо «К-в 43» и была изготовлена в Коврове в 1943 году.
Произведенной нами с целью идентификации тщательной проверкой получить доказательства того, что портсигар, обнаруженный у Павловского, является портсигаром Гусева, не удалось.
Таким образом, никакими данными о принадлежности Павловского к группе «Неман» мы пока не располагаем.
Поляков».
ЗАПИСКА ПО «ВЧ»
Гродно, Логинову
С соблюдением всех мер предосторожности без промедления негласно арестуйте Чеслава и Винцента Комарницких и самолетом с надежной охраной доставьте их в Лиду. За остальными продолжайте наблюдение.
Поляков».
ШИФРОТЕЛЕГРАММА
Егорову
Ввиду отсутствия результата по делу «Неман» согласно отданных ранее подготовительных распоряжений под Вашу личную ответственность надлежит сегодня с 18.00 задействовать глухое блокирование районов Вильнюса, Гродно и Лиды по варианту «Западня».
Проведение «Западни» санкционировано Ставкой ВГК.
Выполнение проконтролируйте и немедленно доложите.
ГУКР «Смерш» категорически требует ни на минуту не ослаблять усилий по подготовке вариантов «Большой слон» и «Прибалтийское танго», которые в случае необходимости будут задействованы в указанные Вами сроки.
Колыбанов».
99. «БАБУШКА ПРИЕХАЛА»!
Таманцев стремительно подтащил безжизненно-тяжелое тело амбала к месту засады, где, по-прежнему не двигаясь, лежали в траве бритоголовый «капитан» и помощник коменданта, стояли на неторной дороге два вещевых мешка и возле них с залитым кровью лицом, зажав ватно-марлевым тампоном из индивидуального пакета рану на голове и уперев локоть этой руки в подставленное колено, беспомощно сидел Алехин.
– Порядок! – громко сообщил ему Таманцев. – Двое наверняка теплые!
– Ты не ранен?
– Ни царапинки! И Малыш цел!.. А у вас... немного разбита голова... Ничего страшного! – оглядев Алехина и определив, что ранение всего одно, с нарочитой бодростью крикнул Таманцев, хотя не знал и весьма сомневался: разбита поверхностно или пробита? – Как самочувствие?
– Нормально, – тихо сказал Алехин. – Не отвлекайся...
Даже в этом состоянии его более всего занимал «момент истины», и Таманцев отлично его понимал.
Не теряя даром и секунды, Таманцев в темпе делал все необходимое, завершающее силовое задержание. Вытащив вязки, он намертво приторочил кисть правой неповрежденной руки амбала к щиколотке его левой, подогнутой к ягодице ноги. Подведенного Блиновым и старшиной «лейтенанта» он мигом положил лицом вниз, задрав на спине гимнастерку, сунул ему за оттянутый пояс нож и, рванув к себе, разрезал сзади брюки вместе с трусами чуть наискось до самого колена. Такую же процедуру в следующее мгновение он проделал и с амбалом, потом уложил их обоих, как полагалось, спинами друг к другу – «лейтенанта» так, чтобы у него перед глазами были помощник коменданта и вещевые мешки, амбала же на здоровый бок, затылком к месту засады, и, указывая на него Блинову и старшине, скомандовал:
– Перевяжите ему плечо и ногу! Двумя пакетами! Остальные давайте сюда! Быстро!
Все, что в эти минуты делал Таманцев, он проделывал за три с лишним года войны несчетное число раз. Каждое его движение и в «качании маятника» и в силовом задержании было отработано не только боевой практикой, но и постоянными тренировками – с момента появления из кустов он, без преувеличения, действовал с четкостью и быстротой автомата. Блинов и старшина-радист – оба они старались и теперь бросились выполнять его приказание – по сравнению с ним двигались, естественно, медленнее и своей неискусностью и, как ему казалось, неповоротливостью раздражали его.
Обиходив захваченных агентов, Таманцев ухватил запятнанный кровью вещмешок, перерезал ножом тесьму, стягивавшую верх, и крикнул Алехину:
– Товарищ капитан, давайте перевяжу!
– Успеется!.. – строго сказал Алехин. – Не отвлекайся!
Он держался напряжением всех сил и был убежден, что как только его начнут перевязывать или если даже просто отнять намокший тампон от раны и польет кровь – в любом случае он сейчас же потеряет сознание. А до получения «момента истины», до осмысления и принятия им как старшим группы соответствующего решения он просто не имел права терять сознание.
– Посмотри, что с ними! – приказал он Таманцеву, стараясь разглядеть лежавших в нескольких метрах от него помощника коменданта и бритоголового «капитана».
С помощником коменданта все было ясно: он лежал лицом вверх, и еще раньше, только подбежав сюда, Таманцев увидел его уставленные в одну точку, прямо на солнце, остекленелые глаза.
Не выпуская из рук вещмешка, Таманцев подскочил к бритоголовому и, заметив у него за ухом крохотную ранку, ухватил его за плечо, повернул и, увидев вместо правого глаза зияющее выходное отверстие, из которого на траву вытекала черная кровь, вскинул голову.
– Холодные... Оба... – отпустив плечо «капитана», сказал он вполголоса, приложив при этом ладонь ко рту и оборотясь спиной к «лейтенанту» (чтобы тот не услышал), и посмотрел на Блинова.
– Как же так? – проговорил Алехин.
Присев на корточки, Блинов поспешно бинтовал ногу амбалу. Он расслышал слова Таманцева и все понял.
«Это я!.. Я его убил!.. Что я наделал!..» – с ужасом подумал Андрей, жар ударил ему в голову, оторопелый – стрелял-то ведь в плечо! – он покачнулся и, потеряв равновесие, нелепо упал.
– Что с вами? – удивленно спросил старшина.
– Вот она!!! Телефункен! – точно сквозь сон услышал Андрей торжествующие возгласы и, уже поднимаясь, увидел в руках у Таманцева вытащенный из вещмешка поблескивающий никелем и эбонитом радиопередатчик.
– Посмотри поясницу... – говорил Алехин, морщась от крика Таманцева. – Посмотри поясницу у капитана...
Поставив рацию на вещмешок, Таманцев взрезал ножом брюки на спине у бритоголового, отвернул края в стороны и, взглянув, сообщил:
– На пояснице... вправо от позвоночника два круглых шрамика... Вроде как от фурункулов.
– Женя, это Мищенко... – сказал Алехин. – Запомните, это Мищенко...
Таманцева трудно было чем-либо удивить, но какие-то секунды он смотрел, лихорадочно осмысливая, и
