— Умер пацан. Видишь, какая петрушка…
Ему принесли тонкую папку, в которой хранились материалы по возбужденному уголовному делу. Покопавшись в бумагах, он отыскал протокол допроса и, увидев в графе фамилию Волкова, углубился в чтение.
С трудом разбирая неровный почерк следователя, он просмотрел страницу, перевернул ее и разочарованно перечитал снова.
Ничего нового.
«…Игорь Степанов вернулся… и рассказал, что на почве неприязненных отношений между ним и жильцом комнаты номер двести десять Георгием (фамилию его назвать затрудняюсь), возникла ссора. Будучи в пьяном виде Георгий обругал Степанова нецензурной бранью, схватил за куртку и пытался вытолкать из комнаты, где кроме него находились еще двое незнакомых Игорю офицеров. Оба в камуфляжной форме. Принадлежности к роду войск он не запомнил, так как не обратил внимание. Но впоследствии, упоминая в разговоре, называл пехотинцами. Во время его потасовки с Георгием один из гостей — среднего роста, плотного телосложения, волосы темные, кудрявые, одетый в вышеуказанное обмундирование, с кобурой на правом боку — разнял их, после чего Степанов, пообещав продолжить разговор на трезвую голову, вернулся в нашу комнату…»
Вот и всё. Приметы скудные. Игорь назвал гостей «пехотинцами». Что он имел в виду? Действительно мотострелков, или летчик так мог окрестить представителя любого вида наземных родов войск: тех же связистов, химиков, ракетчиков?
Кого искать? Почему, наконец, он решил, что двое подгулявших в общежитии военных причастны к поджогу? Могли встретиться просто знакомые, посидеть… Мало в Моздоке фронтовиков? Общий язык, да за общим же столом, да под бутылочку всегда найдется. Потому дежурный, что не хуже сторожевого пса отсеивает на входе чужих, беспрепятственно впустил их в общагу. Выходит, знал?
Вопросы… Масса вопросов, ответов на которые пока нет. Голова начинает раскалываться…
И чего он привязался к «пехотинцам»? Может потому, что о других посторонних в тот день в общежитии ему неизвестно? И потом, они стали последними, кто бодрствовал допоздна, по крайней мере, за час до трагедии.
А может, он тянет пустышку? Пожарные подняли несколько донельзя обгоревших тел, которые до сих пор не опознали. Среди них и пивший до беспамятства в последний свой день вертолетчик Георгий, среди них могли оказаться и оба его ночных гостя… Сажин поерзал на стуле, устало закрыл ладонью глаза.
Резко, отрывисто зазвенел зуммер телефона. Выждав паузу, майор Дзоев снял трубку:
— Да, я. Слушаю… Что?!
Лицо Дзоева вытянулось. Сунув в зубы сигарету, прикурил и бросил на стол блестящую никелированную зажигалку.
Выдержав недоуменный взгляд Сажина, он глубоко затянулся и пустил к потолку струю дыма.
— Поворотец… — с торжеством в голосе, наконец, произнес он. — Звонили из морга. У одного из трупов, поднятых с первого этажа, два пулевых ранения!
* * *
Обезображенный огнем труп лежал на цинковом столе, накрытый несвежей, в бурых расплывшихся пятнах, простыней.
Сажин стоял поодаль, дожидаясь судмедэксперта, производившего вскрытие, прогуливаясь взглядом по отделанным белой керамической плиткой стенам.
Как и во всех моргах, стоял тошнотворный, не выветриваемый запах разложения. Возле окна, куда Сажин старался не смотреть, возился с трупом медик; вытащил из вскрытой грудной клетки легкое и, как мясник кусок вырезки, бросил на чашу весов.
Сажину за годы работы приходилось бывать в подобных заведениях, но каждый раз от вида смерти ему становилось не по себе. Казалось бы, давно должен был ко всему привыкнуть, а вот к этому не мог.
В коридоре зашаркали приближающиеся шаги. Повернувшись, Сажин поздоровался с пожилым врачом, облаченным в непривычно синие халат и шапочку; чье лицо, исключая глаза, скрывала марлевая повязка.
Резиновой перчаткой поправил тот металлическую дужку очков и прошел к столу.
Откинув простыню, судебный медик отодвинулся, давая полковнику возможность получше рассмотреть изуродованного мертвеца.
Вид не из приятных. Сажина и раньше тяготила эта процедура, но служба есть служба, и он шагнул ближе, рассматривая обугленные останки.
Труп основательно обгорел, лежал скрюченный, в так называемой позе боксера. Вместо лица — взбугренная черными пузырями короста. Определить пол под силу только специалисту; Сажин ни за что не разобрал бы, кто лежит перед ним: мужчина или женщина.
— На трупе был жетон, — прокуренным голосом сообщил судмедэксперт. — Повезло, что парень прикрепил его к цепочке, а не на капроновую нить. Пришлось бы повозиться с опознанием.
— Где медальон?
— Забрали представители части. Но с бумагами сверились, при жизни покойный носил фамилию Игнатов и был в звании капитана ВВС.
Сажин внимательно осматривал мертвое тело, но пулевых ран не нашел.
— Нам звонили. Якобы в него дважды стреляли…
— Стреляли, — подтвердил медик и ткнул резиновым пальцем в грубо зашитую грудь убитого. — Слепое ранение в грудину. Пуля пробила край левого легкого и засела в позвоночнике. Раневой канал обнаружился при вскрытии… Сами видите, какие изменения… Второй выстрел произведен в голову. Пуля прошла навылет, размозжив затылочную область…
— Секундочку, — перебил Сажин. — Труп находится у вас вторые сутки. Сразу с ранениями невозможно было определиться?
— Разваленный затылок мне ни о чем не говорит. Травма могла произойти в результате падения тяжелого предмета. Например, балки… Я не имею права делать скоротечных выводов.
— Время смерти можете точно установить?
Судебный медик ответил с плохо скрываемой обидой, словно своим вопросом полковник подвергал сомнению его компетенцию:
— Уже установлено. Смерть наступила приблизительно между часом и часом двадцати ночи двадцать девятого числа. Погрешность невелика.
— Пулю извлекли?
— Странные вопросы вы задаете. Есть желание, можете получить.
Медик достал из кармана халата полиэтиленовый пакетик, в котором лежала деформированная округлая пуля.
«Стреляли из пистолета Макарова, — определил Сажин. — Вот только странно. В закрытом помещении пистолет издает оглушительный грохот. Но никто из опрошенных не упомянул про выстрелы… Убийца воспользовался глушителем?..»
— Возьмите, — он вернул обратно пакет. — Придет следователь и изымет по всей форме.
Он спешно зашагал к дверям, мечтая быстрее выбраться на свежий воздух.
Моздок. 29 апреля 15 ч. 00 мин.
Опрос жильцов примыкающих к общежитию домов, как Сажин и предполагал, ничего стоящего не дал. Того и следовало ожидать. Времена нынче смутные, с наступлением темноты люди опасались выходить на улицу. Никто ничего не видел и не слышал. Проснулись от воя мчавшихся пожарных машин, когда зарево, совсем как днем, освещало окрестности.
«Отрицательный результат — тоже результат», — внушал себе Сажин, расположившись с блокнотом в гостиничном номере. Паниковать рано, хотя время безвозвратно уходит, а с ним и шансы на быстрое раскрытие преступления.
Не выходила из головы ночная гулянка в двести десятой. Мужики пили заполночь, и пожар случился немногим позже. Очаг воспламенения — специалисты дали подтверждение — находился одновременно на втором и первом этажах…
Отбросить на минуту чеченский след и предположить, что подожгли пехотинцы? Разгоряченный ссорой со Степановым, Гошка переключается на собутыльников. Причина? Да обычная в пьянке: не так сказал, не так посмотрел или обделил, разливая спиртное. Фронтовики народ возбудимый; чуть что, не остановишь. Крыша едет у каждого второго, только у одних слегка, у других — до одури. Пока трезвый, пока никто не задевает, держит себя в рамках. Но стоит хлебнуть водки, и окаянная сбрасывает внутренние ограничители, затаенная агрессия вырывается наружу…
Так что, ссора летчика с «пехотой» могла иметь место, и не важно по какому поводу. Мог и Георгий нелестно отозваться о боевых качествах царицы полей. Могли и те напомнить, как летчики по ошибке утюжили своих.
Итак, вспыхивает ссора. «Пехотные» офицеры люди с гонором, затаив злость, решили выместить по-своему, и… не расчитали последствий?
Только никак не вяжется застреленный офицер. Зачем им убивать дежурного?.. Опять же, канистры… Если действовали в горячке, где-то надо было раздобыть бензин, а времени до пожара совсем в обрез. Или дежурный не давал внести канистры, тем подписав свой приговор? Бред сивой кобылы! Потому как получается, что убийцы действовали не спонтанно, а с холодным расчетом, и стреляли в него, скрывая следы, устраняя ненужного свидетеля. Первая пуля в грудь, контрольный выстрел в голову. Что, и глушитель с собой носили, вместе с личным оружием?
Если его догадки подтвердятся — в чем он сильно сомневался — дело можно передать в военную прокуратуру.
