Сержант: Стоять, пристрелю как собаку, понял… Щас я тебе положу комиссара, и не дай Бог… Доставишь, понял меня?!
Дети и бабы на телеге испуганно жмутся, маленькие начинают реветь в голос.
Мужик какое-то время смотрит в глаза Сержанта, и понимает — танкист не шутит ни на грамм — пристрелит, и очень легко.
Мужик принимает решение и неохотно соглашается.
Мужик: Убери пукалку. Не вишь, детишков спужал… (Хмуро, бабам на подводе.) А ну посуньтесь, расщеперились тут…
Бабы ерзают, уплотняют детей, освобождают немного места.
Танкист не решается выпустить мужика из-под контроля, и правильно делает — мужик зыркает довольно хищно и держит кнут наготове.
Сержант: Федор, тащи сюда!
Второй танкист пытается сделать шаг с Комиссаром, но падает, Комиссар болезненно стонет. Танкист пытается подняться, встречается взглядом с ГГ и рычит.
Механик: Ты хули стоишь, падла! А ну помог!
ГГ подходит и вскидывает Комиссара на руки, Комиссар опять стонет, Механик опять рычит.
Механик: Осторожнее, сука! Потихоньку неси!
Механик падает и остается лежать, ГГ доносит Комиссара до телеги и аккуратно кладет между баб и детишек.
Мужик, стоящий у телеги с вожжами, пытается тронуть кобылу и хмуро бросает ГГ с Танкистом.
Мужик: Толкайте тяперя, вишь — нейдет…
ГГ с Сержантом выталкивают телегу на бугор, по дороге танкист падает и ГГ остается один.
На бугре мужик оборачивается, но его внимание привлекает что-то позади ГГ — у Мужика мелькает на лице страх, он начинает нешуточно лупить вожжами кобылу, и телега начинает удаляться.
Глядя телеге вслед, ГГ успевает заметить, что одна из баб подкладывает что-то под безвольно мотающуюся голову Комиссара и заботливо промокает его лицо тряпицей.
ГГ оборачивается на запад — и видит показавшуюся на дороге немецкую колонну. Она еще далеко, и больше определяется по поднятой пыли. Навстречу ГГ бегут люди — и военнослужащие, и немного гражданских — все стремятся покинуть опасное место и уйти с пути немецкой колонны.
ГГ вместе со всеми сходит с дороги в пшеничное поле и не спеша идет по хлебам, глядя в точку перед собой. Замедляет шаг, останавливается — в этот момент происходит постепенное вылупление Солдата из бестолковой сомнамбулы. Солдат водит бессмысленным взглядом по спинам убегающих в поле. Неторопливо поворачивается всем корпусом в сторону немцев. Глаза Солдата потеряли телячью наивность и вечный испуг — теперь это взгляд бойца.
Солдат решительно поворачивается и размашисто идет назад, к дороге. По пути ловко нагибается и подымает из хлебов за ремень винтовку, не сбавляя шага дергает затвор и выбрасывает — что-то не понравилось.
Навстречу, от дороги, бежит расхристанный солдатик с СВТ. Солдат заступает ему дорогу, молча сдергивает СВТ и подсумок. У самой обочины наклоняется и подбирает лопатку в чехле. Сдергивает чехол и по крестьянской привычке пробует ногтем заточку. С каждым шагом его движения всё легче и складнее, Солдата не узнать — это не мешковатый запинающийся телепень, это сильный и опасный боец, благоговейно делающий приготовления к своему последнему бою. Тут за немцев уже должно быть страшно, к немцам от вида Солдата должно появиться некоторое сочувствие.
На макушке высотки ссыпной пункт, с высокой башней транспортера над бункером, у ссыпного пункта в беспорядке стоит сельхозтехника. На опустевшей дороге Сержант пытается поставить на ноги Механика.
Солдат останавливается на самом гребне высотки и оглядывает макушку. Место для стрелковой ячейки выбрано. Солдат аккуратно кладет винтовку и подсумок рядом с выбранным местом, снимает гимнастерку и начинает копать. Рядом с копающим ячейку Солдатом останавливается пехотинец с винтовкой. Некоторое время смотрит на копающего Солдата — Солдат не обращает никакого внимания.
Пехотинец: Где окапываться, браток?
Солдат не глядя на пехотинца прекращает рыть и внимательно осматривает макушку высотки. Указывает рукой место и продолжает рыть.
Подходят раненые танкисты, Солдат молча отдает им свою лопату и продолжает рыть штыком.
На горку, тяжело дыша, подымается возрастной старшина с рукой на перевязи, и тоже не какое-то время останавливается рядом с роющими Солдатами. Молча проходит к своему месту и тоже принимается неуклюже рыть одной рукой.
(НАТ.) ПОЛЕ — УТРО
Посреди поля копошение на гребне высотки замечает еще один солдат. Стоит, смотрит из под руки на зарывающихся в землю бойцов. Их ощутимо прибавилось, их уже чуть ли не взвод. Солдат останавливается в раздумьи. Смотрит на спины уходящих подальше от дороги, на высотку с окапывающимися смертниками, снова в спины убегающим. Принимает решение и направляется на высотку. По дороге что-то вспоминает, дает крюка — бежит куда-то в сторону, что-то ищет в высоком хлебе, наконец находит — это РПД с диском. С усилием вскидывает РПД на плечо и трусцой бежит к высотке. Замечает в хлебах винтовку, цепляет ее за ремень и продолжает движение.
Солдаты вырыли себе стрелковые ячейки, расчистили сектора от бурьянов и сидят на своих местах, наслаждаясь последними минутами жизни. Никто не разговаривает, все остаются наедине со своими мыслями: кто бесстрастно смотрит в пустоту, кто улыбается, глядя на облака.
Солдат спокойно наблюдает, как по дороге приближается немецкая колонна. Когда расстояние сокращается, солдат ложится в ячейку, подавая пример остальным. Один из солдат вполголоса бросает.
Один из Солдат: Старшой, как будет пора — стреляй первым, а мы за тобой.
Солдат лежит, изготовившись к стрельбе, и наблюдает за немцами поверх прицела. Его неожиданно толкают в бок — рядом падает на живот ухмыляющийся Стройбатовец.
Солдат: Ты?
Стройбатовец: И я. А чё такого? Вон, глянь-ка! (Показывает полную пазуху пачек патронов, и начинает бросать их солдатам.) Эй, братишки, а вот гостинца! Лови, дура, чё смотришь! (снова к ГГ) Смотрю — лежат. Ну, думаю, чего им так валяться. Чё вылупился-то? Давай, двигайся. Разлегся, понимаешь…
(НАТ.) ПОЛЕВАЯ ДОРОГА — ДЕНЬ
Немецкое охранение едет на мотоциклах по дороге, где недавно проходил Солдат. То и дело им приходится останавливаться, и убирать то мертвую лошадь, то телегу, то машину. Из-за этих задержек их догоняет колонна. Из «Кубельвагена» на командира мотоциклистов раздраженно кричит немецкий полковник, командир головного дозора разводит руками и тянется в струнку, но ничего не поделаешь — чтоб проехать, дорогу надо освобождать.
Немцы не обнаруживают упершихся солдат вовремя и подходят на дистанцию прицельного огня. Наши подпускают мотоциклистов и открывают огонь.
(НАТ.) ДОРОГА ВИД ОТ НЕМЦЕВ — ДЕНЬ
Едущего первым водителя выкидывает из седла сразу несколькими пулями, пулеметчик в коляске тоже не успевает даже дернуться, и сидит в коляске, оплывая кровью из нескольких пулевых ранений в груди. Мотоцикл глохнет и нависает над кюветом, в него въезжает другой мотоцикл, водитель которого сгоряча неверно оценил обстановку и попытавшийся проскочить опасный участок. Остальные мотоциклисты понимают ситуацию правильно, и останавливаются, залегая и прячась за мотоциклами.
Голова пешей колонны в растерянности — солдаты на миг замирают, а по первым рядам проходится пулеметчик, и немцы кто скрючиватся, кто падает как стоял, кто хватается за подстреленное место. В немецкой колонне помаленьку начинается хаос — в оглоблях подвод дурят напуганные и раненые лошади, разворачивать их не получается, а задние продолжают напирать на передних.
(НАТ.) ДОРОГА ВИД ОТ НАШИХ — ДЕНЬ
Наши радостно оживлены — наметился первый успех, а никакого противодействия пока нет. Над стрелковой ячейкой приподымается Старшина и воодушевленно орет на бойцов:
Старшина: Мужики, по солдатам не стреляй! Только офицеры и пулеметчики! Эй, с «дегтярем»! Давай-ка машину осыпь, там, похоже, какая-то важная птица!
Солдат с РПД радостно кивает, и, злобно прищурившись, посылает в сторону «кубеля» несколько коротких очередей.
(НАТ.) ДОРОГА ВИД ОТ НЕМЦЕВ — ДЕНЬ
Немецкий полковник встает в «Кубельвагене» в рост — он полностью сохраняет самообладание и деловито пытается командовать, энергично жестикулируя. Ему в голову прилетает пуля, и полковник грохается обратно в машину, на руки офицера, который только что тянул его вниз за рукав и бил в спину водителя, заставляя быстрее разворачивать «кубель».
Однако унтеры и младшие офицеры не дают бардаку распространяться — они стягиваются к атакованной голове колонны и наводят порядок.
Колонна рассыпается, немцы залегают по обратной стороне дороги в кюветах. Самые хладнокровные солдаты очухиваются, со стороны немцев начинается первая стрельба. Но позиция немцев крайне невыгодна — растянутые вдоль дороги немцы не могут нормально стрелять — им мешают подводы, в которых убиты лошади, и запертые ими грузовики. Да и из пулемета в положении лежа хорошо стрелять сверху вниз, а вот снизу вверх особо не постреляешь. Кроме того, они скучены по фронту, и поэтому представляют собой одну большую мишень — при такой проекции результативен каждый наш выстрел, так как пуля, миновав намеченную стрелком цель, по-любому попадает в кого-то другого, расположенного чуть дальше — из-за выстроения немцев в линию, перпендикулярную нашей огневой. Поэтому немцы несут ощутимые потери от огня неполного взвода.
