В конце 40-х годов более половины населения Японии занималось земледелием и рыболовством. Несмотря на происходившую урбанизацию, страна оставалась преимущественно аграрной, обеспечивая тем самым солидную социальную базу для милитаризма и национализма.
В годы экономического кризиса японские военные круги стали готовиться к тотальной мобилизации, веря в неизбежность войны. С этой целью в 1932 году была создана Японская женская оборонительная ассоциация ("Кокубо фудзинкай"). Инициатива исходила от жен высших офицеров Осаки. Армия взяла под контроль новую организацию, и к 1937 году ее отделения были уже созданы в каждом городе и деревне по всей стране, а число членов достигало почти 8 миллионов человек. Спектр деятельности этой женской организации был достаточно широк: проведение лекций и церемоний на патриотические темы, похороны погибших на войне, помощь семьям служащих в армии и т. д. Организация создавала группы женщин (так называемые "бамбуковые пики"), которые должны были участвовать в отражении американского десанта в Японию.
Другая женская организация — Патриотическая женская ассоциация ("Аикоку фудзинкай") — была создана еще в 1901 году под патронажем фельдмаршала Сатсума. Ее главной целью являлось облегчить для солдат тяготы войны, и она заслужила немало лестных слов в свой адрес во время русско-японской войны. Однако она не имела местных организаций и представляла собой, по существу, "клуб женщин высшего света". Организация начала их создавать только после того, как почувствовала соперничество женской оборонительной ассоциации. К 1937 году Патриотическая женская ассоциация насчитывала уже три миллиона членов. Она обеспечивала работой семьи военнослужащих, проводила экзамены резервистов, посылала солдатам поздравления и посылки, организовывала похороны погибших и проводы в армию.
Общественные организации и военные выработали особую церемонию проводов в армию новобранцев. Вечером накануне отправки семья будущего солдата устраивала праздничный ужин. Женщины из патриотических организаций помогали приготовить угощение. На торжестве присутствовали учителя, соседи, руководители общины, другие резервисты.
На следующий день призывник в сопровождении активистов, соседей, родственников и официальных лиц посещал местный храм, откуда процессия направлялась на железнодорожную или автобусную станцию. Женщины Японской оборонительной ассоциации одевали белый передник и белую ленту через плечо с названием своей организации. Обязательным было присутствие руководителя общины на селе или старшего десятидворки в городе, а также местного буддийского бонзы.
На станции проводился митинг. Окруженный родственниками, друзьями и активистами, солдат приносил клятву верности императору, пересказывая заученные положения "Императорского рескрипта солдатам и матросам". Собравшиеся размахивали национальными флажками и пели гимн "Кими га ё". После напутствия и призывов не бояться смерти и сражаться доблестно собравшиеся кричали «банзай» и несли новобранца на руках к вагону или автобусу. Слез и объятий не допускалось. Мать молча отвешивала сыну глубокий поклон, подавляя в душе горечь прощания с ним. Именно прощания, а не временного расставания. "Вы совершенно не знаете характера японца, если думаете, что наш маленький народ испугается перед могущественной силой, — пояснял один японский матрос. — Когда солдат у нас еще только собирается на войну, родные уже оплакивают его, как мертвеца; если он напишет из похода письмо к родным, то этим и себя, и всю свою семью покроет несмываемым позором. Японец ни во что не ценит своей жизни, раз дело касается и его собственной чести, и чести родины. Если нужно, мы будем бороться хоть против всего мира!"
Если случалось, что солдат возвращался домой, получив увечье и не будучи в состоянии нести службу, то организовывалась церемония встречи. Женщины в форме, соседи, родители, школьники сопровождали его от станции до дому, где устраивалось торжество.
Если солдат погибал, то община или десятидворка самым активным образом участвовала в организации похорон. Павшие на полях сражений японские солдаты кремировались, а прах помещался в небольшие ящички, обтянутые белой материей. Они доставлялись семьям, которые устанавливали их в самом почетном углу комнаты. Существовал ритуал встречи похоронных урн; общественные организации выделяли необходимые для этого денежные суммы, убирали соответствующим образом дом и готовили национальное угощение.
После ухода солдата на службу в армию общественные организации поддерживали с ним связь: посещали казармы, посылали письма и деньги. Женщины оборонительной ассоциации отправляли солдатам "посылки поддержки" ("имон букуро") с сигаретами, предметами повседневного обихода, сладостями и т. п.
После начала войны в Китае в 1937 году японские женские организации возобновили обычай, который зародился еще в конце XIX столетия во время китайско-японской войны, — дарить солдатам различные талисманы, якобы оберегающие от всевозможных лишений и смерти. Самым популярным среди них был метровой длины специальный шарф, которым обматывали живот. Он назывался "сеннин бари харамаки" ("пояс вокруг живота, связанный тысячью женщин"). По поверью, он предохранял мужчину в опасности. Во время войны жены, матери, возлюбленные дарили их своим мужчинам. Обернутый вокруг талии, он, как считалось, обеспечивал защиту богов. Женщины искали тысячу человек, каждый из которых должен был сделать один единственный стежок. Это означало, что тысяча человек надеется и молит богов во спасение владельца пояса. В военные годы в Японии было обычным делом увидеть женщин, днями простаивавших на углах улиц до тех пор, пока пояс не был готов. Иногда в него зашивали небольшую монетку.
Для японских солдат также было обычным делом носить на шее небольшие амулеты в парчовых мешочках, которые приобретали в храмах.
Представительницы женских военных организаций навещали в воинских частях тех солдат, у которых возникли какие-либо проблемы со службой. Они предупреждали о том, чтобы солдаты не бросали тень на родную деревню и семью. Более того, они даже угрожали применить санкции к семье солдата. Нет необходимости говорить, что подобное воздействие на нерадивых солдат оказывалось чрезвычайно эффективным.
Все долгие годы войны японская пропаганда постоянно обращалась к японским матерям по радио и через газеты. Им внушалась мысль о том, что для японской матери нет большей чести, чем производить на свет мальчиков и воспитывать их настоящими воинами. Девушек же убеждали в том, что они должны стать ямато-надешико ("бархатной гвоздикой") — японским полевым цветком, неприхотливым и выносливым; стоически переносить сообщения о смерти в бою их мужей и сыновей.
Армия уделяла самое серьезное внимание военной подготовке молодежи. В 1928 году была создана система юношеских тренировочных центров. Через семь лет армия и министерство образования объединили их с техническими школами, создав юношеские школы, что позволило избежать ненужного дублирования, сэкономить средства, а главное, значительно улучшить военную подготовку молодежи, которая охватила свыше половины подростков. Каждому юноше вручали ежегодник пехотинца. Он начинался с "Императорского рескрипта солдатам и матросам" и с "Императорского рескрипта по образованию". Четырнадцать страниц текста необходимо было знать наизусть. Затем следовали инструкции о том, как бросать гранату, стрелять из винтовки, пулемета и пушки, как использовать штык, как атаковать, совершать марш-броски, вести разведку, пользоваться картой и компасом и т. д. К 1941 году 85 процентов японских юношей начиная с 13-летнего возраста получали ежегодную 75-100-часовую военную подготовку.
20-летние резервисты перед призывом на службу проходили дополнительную 55-часовую подготовку.
Сражения на мечах (кендо), борьба (сумо), стрельба пользовались у молодежи большой популярностью. Особое внимание уделялось физической подготовке будущих солдат. Для них были установлены высокие нормы. Надо было пробежать, например, 2 тысячи метров за 7 минут, 4 тысячи метров — за 14 минут, прыгнуть в длину на 5,5 метров, перенести 60 килограммов груза на дистанцию 50 метров за 15 секунд, бросить гранату на расстояние 45 метров и т. д.
Руководители общин настойчиво популяризовали армию, воинскую службу и местные военные организации, рассматривая их активистов и резервистов как добропорядочных граждан. При этом считалось, что все, что делалось во имя армии и во имя благополучия общин, одновременно делалось во имя императора и нации. Выступая в 1924 году перед резервистами, Танака особо подчеркнул роль фигуры императора в милитаризации и росте японского национализма: "Нет другой такой нации в мире, которая бы столь долго непрерывно управлялась императором в течение свыше 2500 лет. Наш долг состоит в том, чтобы защитить нашу национальную политику, оборонять славную нацию и распространить силу Японии и ее престиж по всему миру". Это высказывание часто цитировалось в предвоенной Японии.
