…Положение на южном фронте сильно осложнилось. 29 сентября немецкие войска двумя ударами по сходящимся направлениям прорвали оборону советских войск, а 7–10 октября окружили и уничтожили северо-западнее Бердянска часть сил 18-й и 9-й общевойсковых армий Красной Армии.
- Получен приказ стать в оборону! - В начале октября дивизия выдвинулась на передовую.
Гитлеровцы развивая наступление устремились к Ростову и Артёмовску. Группа германских армий «Юг» включала в себя 17, 1, 3- ю армии, 1-ю танковую армию и 4-й воздушный флот. Войска Оси превосходила советские войска по живой силе, артиллерии и самолётам в 1,5-2 раза, при равенстве по танкам.
- Отступать нельзя!
14-го октября 383-я стрелковая дивизия впервые вступила в бой с группировкой противника в составе 4-ой немецкой горнострелковой дивизии и итальянской кавалерийской дивизией «Чезаре». В тот день дивизия полностью уничтожила в огневом мешке полк «Королевских мушкетёров» итальянцев, но была вынуждена пятится к областному центру.
- Неужели сдадим город?
Целый день 19-го октября дивизия вела ожесточённые бои на окраине города Сталино, отбивая атаки противника. Поздно вечером командир дивизии Провалов получил по телефону от начальника штаба армии устный приказ оставить город.
- Да о чём они в штабе думают!
В ответ комдив отказался выполнять его и потребовал письменного распоряжения. Спустя 20 минут с ним по телефону связался командующий 18-ой армии генерал-майор Колпакчи и спросил напрямую:
- С чем ты не согласен, Провалов?
- Необходимо дать бой за город!
- А силы?
- Пока есть.
- А потом чем будем затыкать прорыв? Голой задницей!
- Да и не могу я оставить город без боя! Бойцы не поймут, здесь же их дом и семьи…
Трубка надолго замолчала, Провалову были слышны далёкие взрывы и тяжёлое дыхание командарма.
- Держись, сколько сможешь. - Командующий подумал, и неохотно согласившись на его предложение, разрешил оборону.
После этого разговора 383-я дивизия весь день 20 октября 1941 года продолжала вести уличные бои в Сталино. Солдаты покинули город ночью и только потому, что отошли, подчиняясь приказам, соседние дивизии.
***
После неожиданных проводов на воинскую службу единственного сына Антонина затосковала. Петя оставался её последней радостью, мужа она даже не надеялась увидеть вновь.
- Никто из знакомых из лагерей не вернулся.
Она жила для того чтобы кормить, поить и обстирывать сыночка. Дочка Сашенька была любимицей пропавшего отца, чаще всего так случается с разнополыми детьми.
- Сыновей нужно растить словно цветы, – часто говорила Шелехова. - А дочки растут сами, как сорняк…
Как только Петя ушёл на фронт, неожиданно и остро встала проблема пропитания. Антонина раньше никогда не работала. Григорий, а затем и сын всегда хорошо зарабатывали на шахте.
- Никаких запасов и сбережений у нас нет….
Тоня уверенно вела домашнее хозяйство, особо не задумываясь, как жить без мужской помощи. Теперь же, особенно после прихода в город новой власти, она запаниковала.
- Как же нам жить дальше? – растерянно спрашивала она дочку.
- Проживём, – легкомысленно отвечала Сашка. - В крайнем случае, я работать пойду.
На это Антонина согласиться, конечно, не могла. В ту осень школы не работали и они вдвоём в основном возились по хозяйству. Тщательно убрали весь богатый урожай с огорода, растили всевозможную живность.
- Бог даст, зиму переживём, – думала она, подсчитывая запасы. - А там уж наши вернутся…
В конце ноябрю в их дом неожиданно нагрянул Николай Симагин. Антонина не виделась с ним с того памятного разговора, когда он признался в доносе на Григория. Поговаривали, что он куда-то делся с началом войны. Вдруг он уверенно вошёл в дверь дома Шелеховых, поздоровался и сказал:
- Я за тобой Антонина.
- Никак не угомонишься?
- Не успокоюсь, пока тебя не получу!
- С каких делов?
- Я нынче власть. – Самодовольно проговорил Николай. - Могу устроить, чтобы ты жила как у Христа за пазухой…Захочу покараю, захочу помилую!
Он демонстративно поправил яркую нарукавную повязку полицая. Антонина от потрясения медленно присела на табуретку, глядя удивлёнными глазами на погрузневшего Симагина.
- Это твоё дело Николай. – Выдавила она. - Меня сюда не путай…Не хочу позора.
- Дура ты! – вспылил незваный гость. - Я тебе последний раз предлагаю жить со мной добровольно…
- А можешь заставить не по доброй воле?
- Могу, – злобно улыбнувшись, ответил Симагин. - Я сейчас многое могу…
Он замолчал, молчала и Антонина. Она только сейчас поняла всё свою беззащитность перед новым порядком.
- Что делать? – тревожно думала Тоня. - Как не поддаться нажиму Николай, но и не разозлить его?
В эту минуту в комнату со двора впорхнула Сашка. Она поздоровалась с гостем и начала тараторить.
- Мамочка, кур я покормила, листья сгребла! – сообщила скороговоркой Санька. - Можно я к Зинке пойду погуляю?
- Иди, но недолго.
Николай спокойно смотрел на разговор дочки с Антониной, но как только та вышла, спросил, в тайне волнуясь:
- Надумала?
- Да.
- Говори!
- Как же ты Коля собираешься со мной жить? – Она взяла себя в руки и даже улыбнулась. - Про Григория я даже не говорю, но как быть с дочерью?
- А что с ней?
- Неужели не понимаешь, – притворно удивилась Тоня. - Как я смогу при ней с тобой жить?
- Ерунда.
- Стыд то у меня остался…
Симагин обрадовался, что разговор пошёл в нужную сторону и с надеждой предложил:
- Давай жить у меня!
- А Санька как же? Одна….
- Чёрт! – выругался он. - Вечно у тебя то одно, то другое….
- Не сердись. – Попросила Тоня, понявшая как нужно себя вести с нетерпеливым мужчиной. - Я бы с превеликим удовольствием… Нам есть скоро нечего будет, но сам понимаешь, рядом с дочкой никак!
Симагин вскочил на ноги и быстро двинулся на выход. Он открыл дверь и стоя в проёме вкрадчиво сказал:
- То есть если дочки не будет, тогда ты будешь не против?
- Конечно, – легко слукавила Антонина. - Сейчас не до жиру, быть бы живу…
- Смотри, сама сказала. – Предупредил он и пообещал. - Эту проблему я решу…
- Вот тогда и приходи.
Николай в сердцах грохнул дверью и выскочил на улицу. Несмотря на то, что Антонина на время перехитрила навязчивого ухажёра, на душе у неё было неспокойно. Будущее беспокоило её и пугало…
Первому батальону одного из полков 383-й стрелковой дивизии сильно и нежданно повезло. Крупная шахта города Сталино выделила весь наличный автотранспорт предприятия для доставки добровольцев на передовую. Пожилой горняк шахты «Будёновская» Семён Глухов особенно радовался этому факту:
- Вот свезло нам братишки, не придётся ноги сбивать!
- Что дядька Семён, пешком не любишь передвигаться?
- Спасибочко, находился за свою жизнь вдоволь...
- А может, к немцу на свидание спешишь?
- Эх, молодёжь! – отмахивался от шутников Глухов. - Вам бы только ржать, как кони…
Вскоре подъехали полуторатонные грузовики с выключенными фарами и в них шумно погрузились прошедшие короткую военную подготовку солдаты. Полковая разведка накануне выяснила, что немцы собрались атаковать утром следующего дня. Поэтому командование дивизии спешно проводило переброску пополнения, чтобы сделать все боевые части полностью укомплектованными.
- Поехали, – сказал усевшийся в кузов Семён и невесело пошутил. - Может в последний путь…
- Да когда немцы только нас увидят, сразу повернут назад! – шутили бойцы, в основном молодые парни.
- Глядишь, и война кончится.
Напротив Глухова сидел молоденький паренёк, почти мальчик. Он смотрел на луну, как будто витал в облаках и мечтательно улыбался. Рядом с ним примостился высокий, черноволосый парнишка, со смутно знакомым лицом.
- Ты случайно не Шелехова Григория сынок? – спросил его Семён, когда грузовики тронулись. - Больно похож…
- Шелехов.
- Как зовут?
- Петя.
- Вот и хорошо, вместе воевать будем. – Обрадовался старый знакомый отца. - Мы с твоим батей долго работали в одной бригаде… Как он? Знаешь, жив ли?
- Давно не писал. – Хмуро сказал Пётр и отвернулся.
Меньше чем через час машины подъехали к линии фронта. Когда поблизости взорвался первый шрапнельный снаряд, сосед Петра подпрыгнул, точно его подстрелили. Затем озабоченно сунул голову в каску, которая у него, как и у всех, болталась на ремне. Глухов, чтобы подбодрить его, доброжелательно спросил:
- Первый раз идёшь в бой?
- Конечно.
- Лет тебе сколько, сынок?
- Скоро восемнадцать будет. - Ответил тот и покраснел. Ему было стыдно, что он надел каску, боялся показаться трусом. - В ноябре…
