Юрий Чернов - Война погасила маяки

— Подполковник Охтинский, — узнал кто-то в кузове, — Алексей Иванович.

— Боевой? — спросил чей-то молодой звонкий голос.

— Он-то? Я с ним вместе служил во время финской кампании. Командир что надо!

Передняя машина двинулась, за ней последовали остальные. Разговоры снова смолкли.

На середине дамбы произошла новая остановка. Оказалось, навстречу попался санитарный автобус. Задним ходом его отправили на разъезд. Дамба была узкая — двум машинам не разминуться.

Когда съезжали на Муху, впереди послышалась канонада. В машинах все встрепенулись. В сосновом лесу в нескольких километрах от пристани Куйвасту машины развернулись, высадили бойцов. Невдалеке уже гремел бой. Среди разрывов отчетливо была слышна ружейно-пулеметная перестрелка. Чтобы уточнить обстановку, Охтинский выслал к пристани разведчиков.

Сквозь растрепанные облака стал проглядывать диск солнца, сумрачный, плоский. Добровольцы, собранные для поддержки защитников Муху, осматривали винтовки, примыкали штыки. Они готовились к первому бою на суше. Для многих из этих молодых парней, пришедших с береговых батарей или из аэродромной команды, этот бой был вообще первым боем в жизни.

Сам подполковник с биноклем в руках прошел на опушку леса. Отсюда хорошо виден Моонзунд. Небольшие транспорты, шаланды, катера, рыбацкие лодки двигались по его поверхности от материкового берега. По ним била наша артиллерия. Севернее пристани клубилась земля. Там шел бой с высадившимся противником.

Гул моторов в небе привлек внимание Охтинского. Пробив низкую облачность, пять истребителей вышли к заливу. Это были наши двукрылые И-153.

— «Чайки», — сказал кто-то радостно. Подполковник увидел за собой троих моряков с винтовками. Одного он узнал — техник из аэродромной команды. Самолет его подшефного был недавно сбит. Техник оказался без дела и пошел на сушу в отряд добровольцев.

— Старший лейтенант Крайнев ведет, — говорил он возбужденно, — а рядом машины Ильичева и Шевцова, а вот те — младшего лейтенанта Гузова и лейтенанта Мурашова. Сейчас они дадут фашистам жару!

— Старушки, где им с «мессерами» тягаться, — возразил ему сосед.

— Старушки? — загорячился техник, — да на каждой машине по восемь реактивных снарядов и по четыре пулемета, да еще несколько бомб в придачу. К тому же — «чайки» и на хвосте развернутся.

Истребители летели к судам десанта. Вскоре у небольшого транспорта поднялись всплески воды. Несколько заходов успели сделать наши истребители, пока на них не вышли вражеские самолеты. Обстреливая катера и шлюпки, «чайки» развернулись и ушли в облака над Муху. За ними помчались и тоже исчезли в тучах двенадцать «мессеров».

Охтинский поморщился, сказал громко:

— Что-то жар невелик.

У техника лицо сразу помрачнело. Подполковник снова поднял бинокль. Хотя силы были неравные, будь он на месте летчиков, вступил бы в бой непременно…

На дороге от Куйвасту показались первые отступающие. Вперед вырвалась двуколка. Какой-то человек, стоя в ней, ошалело нахлестывал лошадь. Пророкотав мотором, над соснами прошел истребитель. Видно было, как разбежались по кустам люди с дороги, как, взмахнув руками, вывалился из двуколки человек да так и остался лежать. А лошадь галопом приближалась к роще. Фашистский истребитель сделал новый заход над дорогой. Опять шарахнулись по кустам и канавам бегущие.

Снова послышался нарастающий рокот мотора. Охтинский подошел ближе к сосне.

— Наши, — раздался сзади радостный возглас, — оторвались от «мессеров» и снова сюда!

Действительно, из разрывов в облаке вынырнула все та же пятерка истребителей. Два из них атаковали делавший новый заход над дорогой «мессершмитт». Он резко отвернул, задымив, на бреющем полете пошел к материку.

— Дали жару! — закричал техник. — Это Мурашов врезал.

Истребители опять устремились на вражеский десант. Снова дыбилась вода, летели щепки разбитых баркасов, тонули шлюпки.

Вот как об этом дне рассказал балтийский летчик подполковник запаса Петр Фомич Гузов.

«14 сентября 1941 года нас по тревоге подняли около 5 часов утра. Еще до прибытия на аэродром мы узнали, что фашисты начали высадку морского десанта на остров Муху. Наши самолеты уже были подготовлены к вылету. Около них находились техники и мотористы, все были сильно взволнованны. Здесь же, у самолетов, нам была поставлена задача: пятеркой самолетов «чайка», которую вел старший лейтенант Крайнев, атаковать вражеский десант.

Погода в момент вылета была отвратительная. Аэродром закрыло туманом, облачность опустилась до земли. Но мы взлетели благополучно, построились и на бреющем полете над самыми верхушками деревьев пошли на цель. При подходе к острову Муху в районе дамбы облачность немного приподнялась и видимость улучшилась. Мы продолжали полет на малой высоте. Когда мы выскочили на остров Муху у населенного пункта Куйвасту, то увидели непередаваемую картину. Весь пролив был забит катерами, лодками, плотами с немецкими десантниками. Крупных кораблей было не особенно много. Фашисты не ожидали нашего удара. Они высаживали десант двумя колоннами. Мы, не разворачиваясь и не перестраиваясь, с ходу нанесли первый бомбовый удар по катерам и кораблям. Затем перестроились в правый пеленг и, поскольку самолетов противника не было, стали в круг и всей пятеркой начали расстреливать и уничтожать десант реактивными снарядами и пулеметным огнем. Действовали с малых высот, поэтому результаты наших атак были хорошо видны. Оставшиеся в живых солдаты под градом трассирующих и зажигательных пуль прыгали с лодок и плотов в воду. Мы провели пять штурмовых заходов, но сказать, какой нанесен урон десанту, трудно, так как одновременно с нами по лодкам и катерам вела огонь наша артиллерия и сухопутные войска. По всему проливу во многих местах горели катера, корабли и другие плавсредства. Когда наша группа со стороны Виртсу пошла на шестой заход, я заметил над боевыми порядками наших войск на острове Муху большую группу немецких бомбардировщиков Ю-88 и истребителей Ме-109. Бомбардировщики начали обрабатывать наши боевые порядки, а истребители устремились на нас. Мы быстро перестроились и приняли воздушный бой, который начался примерно над центром пролива и постепенно переместился на остров Муху. Мы с Мурашовым находились в группе прикрытия, поэтому основная тяжесть боя легла на нас. Над островом звено старшего лейтенанта Крайнева вошло в облака. Нас же успела перехватить другая группа «мессершмиттов», и нам пришлось вести бой вдвоем. Реактивных снарядов у меня больше не было, из четырех пулеметов работал только один нижний правый, в остальных весь боезапас был израсходован при штурмовке десанта. В бою самолет Мурашова был подбит и начал терять высоту, я старался по мере возможности его прикрыть, отбиваясь от наседавших фашистов. Вдруг мой самолет содрогнулся от мощного удара. В кабине с приборной доски посыпались стекла. Ноги слетели с педалей, как будто по ним сильно ударили палкой. Через несколько секунд, придя в себя, я почувствовал сильную боль в левой руке и ноге. На полу кабины появилась кровь. Но самолет остался управляемым, мотор работал. Вражеских машин вроде сразу прибавилось, кругом мелькали только одни кресты. С каждой минутой управлять самолетом становилось все трудней, кончились патроны, и перестал работать последний пулемет. Самочувствие было отвратительным. В этот критический момент я заметил ниже себя бомбардировщик Ю-88, который бомбил наши боевые порядки, и мгновенно мелькнула мысль его протаранить. Не уменьшая скорости и не маневрируя, чтобы выбрать более удобную позицию для тарана, боясь, что фашист увернется от столкновения или меня раньше собьют его истребители, я врезался своей машиной в кабину верхнего стрелка-радиста. От удара наши самолеты сцепились и загорелись. Но все же у меня хватило сил, и я успел выброситься с парашютом. К счастью, самолеты упали на остров Муху в расположении наших войск. Я опустился на парашюте примерно в двадцати метрах от горящих машин и потерял сознание. Когда очнулся, меня приводили в чувство наши моряки, которых послал к месту падения самолетов командир батальона».

Подвиг советского летчика Гузова видели тысячи защитников острова Муху. Они храбро дрались с высадившимся десантом, но героизм летчика-истребителя придал им новые силы. И когда вернувшийся разведчик доложил, что фашисты прорвались у пристани Куйвасту, подполковник Охтинский сам повел моряков в бой.

Штыковая атака краснофлотцев была короткой и стремительной. Впереди бежал высокий черноволосый человек с наганом в руке. Осенний ветер сорвал с него фуражку, теребил пышные волосы.

Вражеские автоматчики не приняли боя, отошли к пристани.

Благодаря подоспевшему отряду подполковника Охтинского прорыв фашистской пехоты у Куйвасту удалось ликвидировать.