— Все скажу, все покажу, — залепетал испуганный парнишка. — Я знаю — кто, нужно ехать в школу.
Услужливые пацаны подкатили невесть откуда взявшийся раздолбанный мотоцикл «Восход». Оттолкнув всех, борттехник прыгнул на тарахтящий мотоцикл, показал заложнику на заднее сиденье, и отпустил сцепление.
С грохотом они пронеслись по поселку, въехали во двор школы. Шел третий день сентября. Борттехник открыл дверь в указанный класс, вошел, и, не здороваясь с ошарашенной учительницей, сказал:
— Дети! Вы все знаете, что враг рядом, — он показал рукой в окно, — за рекой. Именно поэтому любая деталь боевого вертолета сконструирована таким образом, что, при ее попадании в руки врага, включается механизм самоуничтожения. Через двадцать минут после ее снятия происходит взрыв, уничтожающий все живое в радиусе ста метров.
Он демонстративно посмотрел на часы:
— Осталось пять минут!
В гробовой тишине стукнула крышка парты, к борттехнику подбежал мальчишка и дрожащими руками протянул две обоймы с ракетами.
— Скорее, — умоляюще сказал он, — разминируйте их!
— Не бойся, пионер! — сказал, принимая обоймы, повеселевший борттехник. — Разве ж ты враг?
И, погладив мальчика по голове, вышел.
ЦИЦЕРОН
В начале осени 1986 года борт № 22 снова оказался в Белогорске. И снова кидали парашютистов. Работали не только с профессионалами, но и с местным подростковым парашютным клубом. Команда клуба почему-то состояла только из девчонок 13–15 лет. Девчонки сыпались из вертолета как горох, и, когда машина приземлялась, парашюты были уже уложены, и девичий отряд был готов к новому прыжку. Эта интенсивность начала беспокоить экипаж. И погода как назло была ясной и теплой — стояло бабье лето. Самым неприятным было то, что на все шутки экипажа девчонки отвечали вежливо-безразличными улыбками. Они вообще были не по-детски хладнокровны. Одна из них, дернув кольцо раньше, чем нужно, зацепилась выходящим куполом за штуцер левой амортстойки вертолета. Купол сорвался со штуцера, но был распорот. Девочка спокойно отцепила основной, открыла запаску, приземлилась, и уже на следующем взлете была в небе.
— Юные диверсантки, бля, — с досадой бормотал командир.
Командировка явно не удавалась. Экипаж был на грани нервного срыва. И неудивительно, что в крайний день детских прыжков этот срыв произошел. День начался с неприятности. На контрольном висении, когда борт завис метрах на пятидесяти, с «вышки» вдруг ласковым голосом сказали:
— Четыре полста первый, у вас стремяночка не убрана.
Борттехник выскочил в салон, встал на колени, наклонился над 50-метровой пропастью, рывком втянул стремянку и захлопнул дверь. Потом только подумал, что вполне мог улететь вниз, и сказал несколько строгих слов в адрес командира, который не предупредил, что зависнет так высоко.
Итак, в промежутке между взлетами, когда вертолет молотил на площадке в ожидании, пока диверсантки натягивали свои парашюты, случилось доселе небывалое. Три девочки вдруг отделились от отряда и побежали к зарослям кустарника на краю площадки. Увидев их легкий бег, командир оживился:
— Гляди, мужики, они тоже, оказывается, люди. Приперло, все-таки!
И, пробормотав странное: "Раз они по-человечески, то и мы по-человечески…", он взял шаг-газ. Когда девчонки, забежав в кусты, присели, командир поднял машину и, ухмыляясь, двинул ее вперед. Подскочили, на мгновение зависли над кустами, и, свалив на круг, вернулись на место.
В салон вбежали две фурии постарше, и набросились на встретившего их борттехника Ф.:
— Как вам не стыдно! Офицеры Советской Армии ведут себя как хулиганы из подворотни. Мы будем жаловаться через начальника нашего клуба командиру вашей части!
Борттехник понял, что шутка не удалась, и угроза может оказаться вовсе не пустой.
— Успокойтесь, товарищи парашютистки! Произошла трагическая ошибка! — сказал он, примиряюще поднимая руки. — Во всем виноват сбой техники. Командир решил сделать контрольное висение, но на высоте двух метров произошло нештатное барометрическое включение автопилота, который и направил вертолет соответственно заложенной гиропрограмме. Во время работы автопилота человек бессилен изменить курс. Мы смогли отключить автопилот только над кустами, где, как вам, надеюсь, известно, существует аномалия давления, что и ввело в заблуждение барометрическое реле. Командир, не медля ни секунды, увел машину. Мы приносим извинение за действия нашего автопилота. По прибытию на базу он будет заменен.
Девочки смотрели на строгое лицо офицера — ему нельзя было не верить. К тому же он добавил:
— Если вы будете настаивать на своей версии, мне, как старшему, чтобы сохранить честь всего экипажа, придется уволиться в запас ровно через год. Я бы сделал это сегодня, но командование согласится минимум на год. Что скажете?
— Ну, хорошо, — промямлили девочки, переглянувшись. — Мы берем свои слова назад.
И смущенно улыбнулись.
В кабине, в которую транслировалась речь борттехника, не снявшего ларинги,[8] ржали левый с правым. Когда борттехник, проконтролировав загрузку девочек, вошел в кабину, командир встретил его словами:
— Разрешите взлет, старшой?
— Давление в норме, САРПП работает, все тела на месте, — сказал борттехник. — Взлет разрешаю…
Но на этом трудности летного дня не закончились. Стремление к примирению сыграло с экипажем злую шутку. Приземлившись, они увидели, что одну из диверсанток снесло на край площадки. Она устало брела, волоча в охапке смятый купол.
— Может помочь пигалице? — смилостивился командир.
— Я помогу, — вдруг сказал правак, отсоединил фишку СПУ, отстегнул парашют и ловко выпрыгнул в открытый блистер. Он помчался навстречу, принял парашют, и пошел рядом, галантно согнувшись к спутнице и что-то говоря.
Загрузились, взлетели, выбросили, пошли на посадку.
— Все, на сегодня отработали, — сказал командир. — Прикурите мне сигарету.
Правак достал сигарету, спички, прикурил, передал командиру. Потом взялся за ручку блистера, чтобы открыть его и впустить в кабину ветер.
(Информация для сведения: блистер — сдвижное боковое окно трапециевидной формы, выпуклое, площадью почти 0,6 кв. м, окованное по периметру, достаточно тяжелое, двигается по направляющим. В случае необходимости летчик сбрасывает блистер и покидает вертолет. Сброс осуществляется срыванием красной законтренной ручки, расположенной над блистером.)
Итак, правак потянул за ручку блистера (не за красную!). Блистер не поддался. "Вот бля", — сказал правак и рванул сильнее. И блистер распахнулся! В кабину ворвался ветер. Борттехник увидел, что правак, высунувшись в окно по пояс держит сброшенный блистер за ручку, а набегающий поток, наполняя этот парус из оргстекла и металла, выворачивает держащую его руку.
— А-а-а!!! — кричал правак, повернув голову назад на 180 градусов. — Да помогите, ёб вашу мать, сейчас вырвет!
Несмотря на трагичность ситуации, командир и борттехник, увидев выпученные глаза орущего правака, покатились со смеху.
— Помоги ему, — кое-как выговорил командир.
Борттехник перегнулся через спинку правого кресла, дотянулся до края блистера, почувствовал его страшное сопротивление. Вдвоем с праваком они дотянули рвущийся на свободу блистер и попытались втащить его в кабину. Но, оказалось, что этот кусок стекла и металла неправильной формы в проем не проходил.
— Держите его так, — сказал командир, — скоро сядем.
Но в это время, штурманская карта, брошенная праваком на приборную доску, вдруг зашевелилась и поползла в окно.
— Карту лови! — страшным голосом заорал правый.
— Держи ее! — завопил командир. — Секретная карта, всем полком искать клочки будем! Хватай!
Борттехник бросил блистер и кинулся за портянкой карты, которая уже втягивалась в проем, огибая локоть правака, обе руки которого вцепились в блистер.
Борттехник схватил карту, смотал ее и засунул под свое сиденье. Но оставшийся без помощи правак снова упустил блистер, и тот бился на ураганном ветру в вытянутых руках лейтенанта С., который опять орал:
— Да помогите же, сейчас отпущу нахуй! Руки отрывает!!! Кончай ржать, помоги, сволочь!!!
Когда сели, командир утер трясущимися руками слезы. Борттехник выбежал на улицу и принял блистер из бессильных рук правака. На аэродром с площадки решили лететь с открытым окном. Солнце уже садилось. Забрали девочек и полетели на аэродром. Правак угрюмо молчал, рассматривая синяки и ссадины на руках. Борттехник периодически заливался смехом.
Прощаясь с летчиками, девочки поблагодарили экипаж, а самая старшая, подойдя к борттехнику, подарила ему книгу под названием "Цицерон. Биография".
— Мы подумали, что вам подарить, — краснея, сказала она, — и вот…
