У него остались три дочки, одна из них совсем маленькая, которая не помнит своего геройского отца. Но в семье Аникиных хранится Орден Мужества и удостоверение, подписанное Президентом России, а ребята, его сослуживцы никогда его не забудут…
В конце августа отряд собирался в свою очередную командировку на Северный Кавказ. На этот раз путь липчан лежал в столицу Чеченской Республики — Грозный.
Прибыв в Моздок, в котором царил, свойственный для того времени, бардак, отряд два дня жил в пригороде, который носил название «Сад Дружбы». Кто-то из предыдущих смен отломал большую букву «С» с придорожной стелы, поэтому посёлок имел менее прозаическое название.
— У нас же всё как происходит? Через задницу! — объяснял молодому пополнению пожилой майор из Томска, — рассказать схему? Слушайте. Сначала шумиха, потом неразбериха. Дальше поиски виноватых, наказание невиновных и награждение непричастных.
Насчёт этой схемы Сергей сделал очень тонкое наблюдение. Она подтверждалась полностью. Следующую ночь ребята ночевали на взлётной полосе, положив спальники на голую землю.
Утром стали прибывать вертушки из Чечни. Заморосил мелкий дождик. В центре аэродрома стояла группа военных. Седой генерал распекал троих полковников. Полковники разводили руками и оправдывались, генерал повышал голос. Майор скромно расположился за спиной старшего начальника и держал над ним раскрытый зонт. Он смотрел в сторону, как будто предмет разговора его совсем не касался. О чём они говорили, Сергею не было слышно, но то, что там очень жарко было видно невооружённым глазом. Тем временем на взлётку прибыл очередной вертолёт из мятежной республики. Из вертолёта вывалился прапорщик и пошёл по направлению к выездному КПП. Шёл он по приборам, вещевой мешок тащился сзади. На его рукаве был пришит красивый шеврон «ОМОН Вологда». Изо рта омоновца торчал недоеденный беляш. Проходя неуверенной походкой мимо группы военных, прапорщик неосторожно наступил в лужу и обрызгал, страшно сказать, самого генерала. Три полковника набросились на парня, как стая голодных собак, но генерал остановил их, взмахом руки. Он подошёл к омоновцу и спросил.
— Сынок, ты знаешь куда идти?
Омоновец поднял на него мутный взгляд и кивнул — беляш мешал ему говорить.
— А дойдёшь? — продолжал генерал.
Омоновец кивнул второй раз, отодвинул рукой военного в сторону и продолжал движение. Его мутило.
— Ну иди, сынок, счастливо тебе, — и генерал по отечески похлопал парня по плечу.
Генерал, поговорив с солдатиком, повернулся к своим непосредственным подчинённым и продолжал разговор на повышенных тонах.
На самом деле колонны в то время ходили в Чечню один раз в неделю, а липецкий отряд, находящийся в Грозном надо было поменять уже три дня назад. Уверовав в то, что спасение утопающих дело рук самих утопающих, командир сводного отряда майор Силохин, взяв два ящика водки, пошёл договариваться с вертолётчиками. Пилоты оказались парнями сговорчивыми, но уж очень добрыми. Огромный грузовой вертолёт, раскрашенный в камуфлированные цвета, имел прозвище «Корова». Липчане со всем скарбом и личным составом были посажены в аппарат, в котором кроме них находились ещё около трёх десятков пассажиров с вещами и вооружением. Лётчик вышел из кабины, осмотрел салон и сказал: «Держитесь! Сейчас попрыгаем, если взлетим, то полёт продолжим». При этих словах у многих засосало под ложечкой. Особенно переживал врач, прикомандированный к ОМОНу Саня Журавлёв. Он нервно осмотрелся по сторонам, сложил руки лодочкой и молился, все сорок минут полёта.
Вертушка приземлилась в аэропорту Грозного «Северный» или вернее на то, что от него осталось.
Командир предыдущего отряда майор Уткин уже ждал сменщиков на трёх «Уралах». Парни погрузились в машины и по Старопромысловскому шоссе были доставлены в пункт временной дислокации, который находился на окраине города, между посёлками Первомайка и Подгорное. По дороге Сергей внимательно оглядывался по сторонам. Город напоминал Армению после землетрясения 88-го года. Он стоял в руинах, кое-где копошились люди, разбирая завалы. Недавние бои оставили воронки на дороге, огромные дыры в многоэтажных строениях и сердцах чеченцев. Многие из них смотрели на русских исподлобья, как на незваных гостей. Молодой боец Андрей Гаркушин, сидя в кузове, помахал рукой местной симпатичной девушке. Девушка, увидев приветливый жест, плюнула ему вслед и отвернулась.
Старопромысловское шоссе тянулось от площади «Трёх дураков», до конечного перекрёстка километров пятнадцать. По двум сторонам дороги тянулись кресты, кресты, кресты. Очень много русских парней сложили здесь свои головы.
Прибыв на место, и, быстро произведя пересменок, ребята сели пообщаться. Те, кто уезжал, делились впечатлениями и давали советы. Те, кто прибыл, внимательно слушали и мотали на ус. Бойцы, отмотавшие свои три месяца, обросшие бородами, загоревшие и заматеревшие, обняв своих товарищей, рассаживались в кузовах автомобилей. Ребята махали друг-другу руками. Одни желали другим оставаться с Богом. Вторые счастливо добраться до дома. Самым опасным в то время в Чечне оставались передвижения.
Пункт временной дислокации представлял собой брошенную промышленную зону. Вокруг бывших цехов, мастерских и административных зданий был построен каменный забор. Во время войны около забора кругом были выкопаны фортификационные сооружения, которые, в свою очередь, со всех сторон оканчивались минными полями. У полей была схема, но предыдущая смена предупредила: карта неточная, лучше туда не соваться вовсе. Промышленная зона расположилась в ущелье, между двух сёл. Перед ней на т-образном перекрёстке высился двухэтажный блок-пост. Слева дорога уходила на Кень-Юрт, справа на Горагорск — над ней возвышалась сопка, на которой нёс службу один из взводов липецкого ОМОНа. Потому что с этой горы весь ПВД был виден, как на ладони. На этой дороге стоял трёхметровый синий крест. Именно здесь три месяца назад была расстреляна колонна Сергиев-Посадского ОМОНа. Ходили разные слухи: одни говорили, что колонну встретили свои, другие думали — бойцы попали в хитро спланированную кем-то засаду. Сергей, пообщавшись с ребятами из предыдущей смены, которые, в свою очередь, разговаривали с магаданцами и подольчанами, находившимися на этом месте в то время — знал правду. Но что Сергея поразило до глубины души, так это то, что за расстрел колонны судили одного московского генерала. Знаете за что? Никогда не догадаетесь. Дело в том, что генерал привёз в Чечню два отряда из Подмосковья. Один из них был направлен в Аргун, другой в Грозный. Естественно человек не может раздвоиться. Фамилия генерала была не Коперфилд. Он не мог находиться в двух местах сразу, поэтому выбрал более опасное направление — на Аргун и за это пошёл под суд.
Отряд, шедший в колонне, вёл себя безобразно. Старший колонны, не выходя из эфира, докладывал по рации весь маршрут передвижения. Машины шли на очень близком расстоянии друг от друга. Боевое охранение выставлено не было. Инженерная разведка отсутствовала. Когда колонну начали расстреливать, тентованные крыши и стены не давали людям выпрыгнуть через борт. Они гибли под градом пуль. Спаслись только те, кто сидел близко к выходу.
Так или иначе, но здесь погибли отличные парни и липецкие омоновцы всё время, пока несли службу на этом месте, ухаживали за памятником и следили за тем, чтобы у подножия креста всегда были свежие полевые цветы.
Сергей обратил внимание, что даже местные машины сбрасывали скорость в этом месте, отдавая дань памяти погибшим воинам. Видимо их души до сих пор бродили поблизости, ища своих убийц и, пытаясь отомстить им.
Вместе с липчанами несли службу омоновцы из подмосковного города Щёлково. С этими лихими парнями вместе было спокойно. Щёлковский отряд первые две недели ежедневно проводил тактические учения. Алгоритм действий у них был отработан, как часы. При нападении на ПВД, отражении боевой атаки — круговая оборона была организована чётко, без суеты. Командиром у них был в прошлом боевой офицер-спецназовец майор Галушкин. Майор лично круглосуточно проверял посты. Спать он не давал не своим, не чужим.
А по ночам постреливали. Блок-пост на дороге каждую ночь подвергался точечному обстрелу. Он был хорошо замаскирован, люди несли службу в средствах бронезащиты. И каждый из них знал своё место. Поэтому обходилось без потерь.
Заместителем командира по тыловому обеспечению в липецком отряде был уже известный нам Игорь Базуев. Игорь считался чемпионом по сбору гумманитарки. Каждый отряд, уезжая в командировку, рассчитывал на свои силы. За пару недель до отъезда назначенный для этого офицер колесил по организациям и предприятиям и просил посильной помощи, или — как говорили в отряде — попрошайничал. Попробуй-ка прокормить пятьдесят молодых дикорастущих организмов в обстановке, приближенной к боевой.
