Ознакомительная версия.
Анекдоты из жизни «отказников» весьма забавны и поучительны.
«Чмошник один выпил лизол, чтобы от выходов избавиться. Дозу не рассчитал».
«Пришел новый редактор. Пил по-черному. Если за охранением стрельба, то прятался в шкаф в кабинете. А когда нажирался, то плакал и кричал: «Мы выжили!»
«Узбека из боевого охранения спрашивают: «Как ногу прострелил?» По его версии: хотел в трубе для турника дырку пробить. Ну, что рикошетом – точно, голень распахало капитально. Остальное замяли».
«Двух «духанов» месяц искали! Как в полк привезли, так и растворились. Оказалось, что вырыли нору под офицерским модулем, там и жили. Это же не дезертиры? Части не покидали. Ночью выползали подкормиться. Потянули «дедов» – а кто их прессовал, если и не видели даже?»
Отправление естественных надобностей в местах неестественного состояния (на войне) поначалу всегда затруднительно. Таков протест организма, связанный с головой. Она иногда думает за нас. Потом все проходит. И вы мочитесь к стене и по ветру, и садитесь в «позу орла», когда вам захочется и не особо задумываясь над туалетной культурой.
Ни слова о женщинах в колоннах, агитационных и гуманитарных рейдах! Кругом малопонятные афганцы, а ей надо за бугорок или кустик – головная боль еще та!
Типичным учреждением для оправки в гарнизонах были железные контейнеры. Летом, а значит, на солнце, температура в них достигала шестидесяти градусов. Дерьмо, нагретое до этой степени, имело свойство прочно ароматизировать одежду. Дыхательные пути и глаза нежно свербили хлорная известь и лизол, разбавленные мочой. Но главной бедой были полчища мух, просто грызущих задницу и более нежные части тела. Уточним: скотских, кровососущих мух, которые ничего не боялись. От них было одно спасение – ночь. Унитазы, почти всегда сломанные, встречались в бараках для офицерского состава и вольнонаемных.
Рукомойники в туалетах встречались крайне редко, а очистка выгребных ям была просто невозможной (прикажете разводить окаменевшее дерьмо привозной водой?). С туалетной бумагой проблем не было, поскольку ее никогда не было, а газет «Красная звезда» и «Фрунзевец», а также тоненьких книжек про Афганистан хватало на всех. Плохо, что эти бумажные вороха высыхали и рассыпались в руках. Впрочем, можно было поплевать и смочить ломкую, пожелтевшую бумагу. Покидая такое заведение, военнослужащий испытывал двойное облегчение. Наиболее удачной моделью следует считать легкие сооружения из рей и «песчаной» масксети, которые легко переносились по мере удобрения дружественной земли на новый участок.
«…Взрывы в знаменитом полковом туалете типа «сортир» гремели с ужасающей регулярностью, так как отдельные военнослужащие – видимо, из-за необратимых изменений в психике, а может быть, из хулиганских побуждений обвязывали нитками запалы гранат Ф-1, выдергивали чеку и бросали их в зловонную жижу. После перегнивания нитки – а это могло произойти и через несколько лет – происходил взрыв. Хорошо, что у нас при этом ни разу никто не пострадал».
В поле было проще. Конечно, опасность «вступить в г…о» возрастала. Про отхожий ровик солдату не объясняли. А уж в то, что ночью «Господь ходит по стану твоему», никак не верилось.
Афганцы очень гордились тем, что за их приобщение к «зеленому змию» они отплатили нам полезнейшим навыком – подмываться после дефекации. Ничего смешного! Побегайте по горам летом с грязной задницей! Пот не только глаза ест. Некоторые вдумчивые командиры выдавали бойцам вату для прокладки между ягодицами. Но весь секрет был в том, чтобы мыть жопу, не ссылаясь на то, что это привилегия мусульман.
Афганские наколки (тату) не отличались разнообразием. Во-первых, всего полтора-два года в боевой или, как повезет, ситуации; во-вторых, от безделья не маялись; в-третьих, неформальной иерархии практически не было. Командир – подчиненный, «дед» – «молодой». А статья у всех одна: воинская обязанность. Поэтому ни звезд на плечах и коленях, ни перстней, ни церквей или змеюк на кинжале.
Чаще всего кололи группу крови, несмотря на то, что медикам при переливании эта информация до лампочки, у них свои тесты имеются. Традиционно над и под левым соском, поближе к сердцу, на левом плече, в верхней трети.
Вторым по популярности изображением был горизонтально расположенный патрон (скорее, от трехлинейки) и в нем буквы «AFGAN», «ДРА», «ОКСВА», реже в патрон вписывалась группа крови. Иногда слово «Афганистан» было «начертано» арабскими буквами.
Встречались надписи «Кабул», «Баграм», факелы с аббревиатурой ОКСВА, ДРА.
Традиционная наколка десантников (парашют, крылышки) дополнялась информацией о месте службы.
Из природных мотивов были наиболее популярны контуры гор, орлы и тигры, кобры. Редко, но встречались контуры минаретов.
Кольщики использовали машинки из механических (пружинных) бритв или миниатюрных электродвигателей. Краситель – черная тушь.
Мистика, но области тела, где были наколки, «притягивали» пули и осколки чаще других.
Если верно, что любовь (секс) и голод правят миром, то ограниченный контингент был образцом управления! О качестве кормежки уже упоминалось, а вот сексуальные потребности – особая статья. Мастурбация презренна, гомосексуализм еще не популярен, а женщины для солдата практически недоступны – в основном ввиду их скромного количества.
Женский пол, в массе своей, попадал на афганскую войну в надежде поправить свое материальное положение. Условия набора: отсутствие брака и оформление опеки над несовершеннолетними детьми. Стандартное обещание в военкомате – после Афганистана определить на работу в группе войск (Польша, Германия, Венгрия).
Многим женщинам действительно удавалось здесь заработать и даже устроить личную жизнь (мало ли семей разрушил Афган вовсе не по причине супружеской неверности?).
Следует также воздать женщинам ОКСВА бла-годарность за смягчение офицеров и прапорщиков. Длительное половое воздержание на войне извращает и ужесточает нравы командиров.
Категорически неприемлемы обвинения злостных ханжей в том, что женщины отдавались за чеки и подарки! Напротив, их упрашивали, умоляли о половой близости, о кусочке домашнего быта с занавеской из простыни и пельменями из тушенки! Верно, иногда из-за них совершались суровые разговоры, мордобой и даже стрельба, но это остатки рыцарского отношения к женщине как к собственности и предмету губительной страсти.
Итак, женщин в Афганистане было мало, и они занимались своим делом. Лечили и ухаживали за ранеными, стирали солдатское белье, готовили и подавали еду в столовых, строчили на машинках тонны документов; иногда им доверяли склады, кинобудки и библиотеки.
Несерьезно рассуждать о том, нужна ли женщина на войне. Она – человек, и этим все сказано. Злопыхателям по этому поводу можно прочитать вслух басню «Лисица и виноград», они обязательно покраснеют. Плохо было одно – женщин на всех не хватало, и это многократно усиливало их власть. Бог с ним, в мирное советское время, но это была афганская война. Однако вернемся, собственно, к предмету.
Итак, десятки тысяч молодых, здоровых людей, солдат и сержантов, у которых даже самое крайнее напряжение сил и психики не могло погасить полового влечения. Кроме того, климат Афганистана программирует в человеке усиленное либидо. Темперамент в южных странах – не костер, а взрыв, вспышка. Что же мог себе позволить солдат в этом отношении?
Ничего. Уставами и наставлениями удовлетворение половых потребностей срочнослужащих не предусматривалось; ингибиторы, вопреки легендам о «белом порошке», не применялись; к женскому полу, блокированному офицерами и прапорщиками, – не подступиться. Бывало, конечно, жалели солдатиков. Но тут был этический момент: эти святые души многим воинам в матери по возрасту годились!
А дальше – сущий Фрейд. Чем могла замещаться такая мощная сила, как половое влечение, в девятнадцать-двадцать лет, при несомненном целомудрии большинства советских юношей? Совершенно верно! Ночным семяизвержением, неуставными взаимоотношениями (дедовщиной), вспышками неоправданной жестокости и наркотиками растительного происхождения.
Стал бы сытый и сексуально удовлетворенный юноша палить по населенным пунктам, не видя реальной цели? Издеваться над сверстником только за то, что его позже призвали в армию? Испытывать болезненное возбуждение при виде артобстрелов и ракетно-бомбовых ударов? Тайно, а подчас и явно, ненавидеть своих «отцов-командиров»? Заниматься воровством и продажей военного имущества, мелким грабежом населения?
Что же касается «божественного» афганского чарса (гашиша), то он, безусловно, помогал выйти из этого тупика, но нередко зло шутил, вызывая раздумчивое отношение к жизни в целом, маскируя естественную неудовлетворенность. Честный гашиш способен временно утолить голод, сделать змею или воробья деликатесом, избавить от страха, в том числе и Божия. А уж вернее всего каннабиолы размазывали половое чувство. Оно становилось ненужным потому, что после двух «косячков» можно было иметь весь мир!
Ознакомительная версия.
