К середине ночи ударное соединение находилось уже примерно в 340 милях от Мидуэя и в 110 милях от точки выпуска самолетов. Адмирал Нагумо был совершенно спокоен. У нерешительных американцев не было никаких причин для появления в этом районе. Позднее их, возможно, и удастся побудить к действиям. Разведка соединения представила командующему очень приятную сводку: "Несмотря на то, что у противника явно отсутствует желание воевать, его контрудар весьма вероятен, если наше вторжение на Мидуэй будет развиваться успешно".
На КП морской авиации на Мидуэе офицеры убеждали Логана Рамсея нанести еще один удар по соединению противника силами летающих лодок. Однако сам Рамсей колебался. Сейчас уже стало ясно, что обнаруженные силы противника всего-навсего транспортная группа.
А где же авианосцы противника? Ожидалось, что они нанесут удар не позднее воскресенья, но пока что соединение Нагумо скрывалось за завесой облаков и тумана где-то на северо-западе. Пока все оборачивалось так, как предсказывала разведка. Уже был нанесен удар по Датч-Харбору, силы вторжения подкрадывались с юго-запада. Теперь, согласно сценарию, утром по Мидуэю нанесут удар авианосцы адмирала Нагумо. Разведка сообщила, что японские авианосцы появятся с направления 320°, и теперь озабоченная группа пилотов летающих лодок изучала сектора, в которых они должны были проводить разведку.
Когда лейтенант Говард Эди из 23-й патрульной эскадрильи, войдя в помещение для дежурных летчиков на Сенд-Айленде, взглянул на грифельную доску, где были указаны направления патрулирования, то увидел, что ему досталось направление 315°. Это означало, что он должен лететь по пеленгу 322,5°, а возвращаться по пеленгу 307,5°. Эди с волнением понял, что ему предстоит вести патрулирование на главном предполагаемом направлении.
После инструктажа пилоты 23-й эскадрильи провели интересный вечер. На Мидуэй по заданию адмирала Нимица прибыл знаменитый кинорежиссер Джон Форд, чтобы заснять на кинопленку все, что произойдет на атолле. Теперь Форд полностью завладел вниманием пилотов, что было неплохой разрядкой для измученных людей, которые засиделись далеко за полночь, слушая рассказы Форда о волшебных чарах Голливуда.
На Мидуэе заканчивались последние работы по укреплению обороны. Минировались все сооружения базы, в штабах сортировали и жгли секретные документы. Вечером полковник Кайме собрал всех пилотов 22-й авиагруппы морской пехоты. "Итак, ребята, - сказал он и вдруг замешкался, вероятно, поняв, что многих из присутствующих он видит последний раз, и ограничился словами: "Желаю вам уцелеть и большой удачи". Летчики 221-й эскадрильи истребителей очень бы хотели надеяться на удачу. Но семи "Уайлдкэтов" было ничтожно мало, а 16 истребителей "Буффало" можно было и не считать, настолько они устарели. Командир эскадрильи майор Ред Парке хорошо понимал, как велико будет преимущество противника. Когда майор вместе со своим заместителем капитаном Армстейдом закусывал на скорую руку в баре офицерской столовой на Истерн-Айленде, он выглядел удрученным и подавленным. Армстейд, желая взбодрить своего командира, высказался в том духе, что "завтра в это же время для нас уже все будет позади". "Да, задумчиво произнес Парке, - позади для тех, кто уцелеет".
Такое же настроение царило и в 241-й эскадрилье пикирующих бомбардировщиков. Все понимали, что хорошо если их дряхлые самолеты просто долетят до японцев.
Летчики, опоздавшие на авианосец "Хорнет", спешно учились опознавать корабли противника. Их настроение было более оптимистичным - новые торпедоносцы "Эвенджер" все-таки давали какой-то шанс в предстоящем бою. Один из летчиков-торпедоносцев, младший лейтенант Берт Эрнест, идя по побережью Истерн-Айленда, нашел двухдолларовую банкноту. Спрятав банкноту в бумажник, молодой пилот решил, что это талисман, который позволит ему удачно пройти через все испытания ближайшего будущего.
В конце дня еще 7 тяжелых бомбардировщиков В-17 прибыли с Гавайских островов - последний привет от адмирала Нимица. В общей сложности теперь на базе имелось 120 самолетов, 11 сторожевых катеров, 5 танков, 8 минометов, 14 орудий береговой обороны, 32 зенитных орудия и 3 632 защитника. Для двух крошечных островков в середине Тихого океана: одного в милю длиной, другого и того меньше - все это выглядело очень внушительно. Но сознание того, что им не приходится рассчитывать ни на какую помощь извне, угнетало. Лишь немногие догадывались, что это не так. Одним из этих немногих был адъютант Логана Рамсея младший лейтенант Джакоб. Он, конечно, не знал многого, но слышал разговоры старших офицеров, и ничто не интриговало его больше, чем упоминание о каком-то "Пункте Удачи".
Адмирал Флетчер на "Йорктауне" был поражен. В донесении младшего лейтенанта Джека Реда, перехваченном авианосцами, говорилось о главных силах противника, но они шли явно не из того направления. Согласно сведениям, полученным от адмирала Нимица, авианосцы противника должны были подойти с северо-запада. Между тем данные, добытые американской разведкой, пока полностью подтверждались; удар по Датч-Харбору был нанесен точно в указанное время. Все сомнения Флетчера разрешились после сообщения, полученного вскоре от самого адмирала Нимица. "Это, повторяю, не ударное соединение противника", - сообщал командующий флотом и дальше разъяснял, что обнаружено соединение вторжения, а авианосцы нанесут удар именно с северо-запада на следующий день - 4 июня.
16-е и 17-е оперативные соединения продолжали практически топтаться на месте, медленно продвигаясь на север под серыми, разорванными облаками. На полетных и ангарных палубах летчики не отходили от своих машин, проверяли матчасть, сверяли карты, деятельно готовясь к завтрашнему дню.
Все время после полудня Флетчер и его штаб ожидали каких-либо сообщений об обнаружении Нагумо, однако ничего получено не было.
В 19.50 американцы изменили курс на юго-запад, выходя в точку в 200 милях севернее Мидуэя. Если Нагумо действительно будет следовать сценарию, то именно из этой точки представится прекрасная возможность нанести внезапный удар по его соединению.
Спустилась ночь, затемненные корабли шли вперед, разрезая штилевые воды Тихого океана. Задраенные иллюминаторы и люки, пустота на палубах создавали иллюзию полной пассивности. Ничто не говорило, что это ночь накануне крупнейшего сражения.
Настроение среди американских пилотов было разным. Увереннее всех чувствовали себя летчики пикирующих бомбардировщиков - их самолеты "Донтлес" были новыми и очень надежными, а они сами - великолепно подготовленными. Совсем не так чувствовали себя пилоты торпедоносцев. Они прекрасно понимали, что ни боевой дух, ни боевая подготовка не компенсируют жалкое состояние торпедоносцев "Девастейтор". Действительно, это были никуда не годные машины, в полном смысле слова - "летающие гробы" со скоростью всего 185 км/час. Лучше всех это понимал командир эскадрильи торпедоносцев на "Йорктауне" капитан 3-го ранга Месси. Пригласив в этот вечер к себе в каюту двух друзей, Месси за бутылкой нелегально принесенного на авианосец виски поведал им, как мало шансов у него и его подчиненных уцелеть в предстоящем бою.
Совсем не таким было настроение летчиков-торпедоносцев 8-й эскадрильи авианосца "Хорнет". Их боевой дух и решительность вызывали удивление. По-видимому, в этом была заслуга их командира капитана 3-го ранга Джона Вальдрона, сурового и строгого офицера, люто ненавидевшего врага. Вальдрон много потрудился, чтобы сделать из своей эскадрильи настоящий боевой коллектив, и сейчас, накануне боя, разрешил всем отдыхать, а сам вместе со штурманом эскадрильи лейтенантом Геем готовил до позднего вечера полетные карты. Ночью Вальдрон написал письмо жене: "...Я очень люблю тебя и детей и безумно хочу быть с вами. Но я не мог бы находиться в тылу в такое время. Мое место сейчас среди тех, кто воюет".
На "Энтерпрайзе" командир разведывательной эскадрильи лейтенант Дик Бест спал как дитя, но большинство пилотов из его эскадрильи слонялись взад и вперед, нанося визиты друзьям, ведя разговоры до глубокой ночи. Трудно, конечно, разобраться в общей мешанине чувств и эмоций, но, как правильно заметил командир 6-й эскадрильи истребителей лейтенант Джим Грей, "вряд ли был хоть один атеист на "Энтерпрайзе" в ночь с 3 на 4 июня 1942 года".
Всю ночь американские авианосцы продолжали медленно идти вперед, оставляя Мидуэй на юго-востоке. На мостике "Йорктауна" офицеры штаба Флетчера не переставали удивляться, почему до сих пор не удалось обнаружить японских авианосцев, - они должны были уже войти в пределы радиуса действия патрульной авиации Мидуэя.
- После сражения, - заметил позднее адмирал Флетчер, - было много разговоров насчет того, насколько тщательно подготовлены все решения. Однако, в действительности, многое приходилось делать наощупь.
