И вот они пятеро — исполнители особого задания командования — провожали солнце за горизонт.
А потом пошли в лесок. Вверху в тонюсеньких ветвях тополей посвистывал ветерок, шуршал старый лист на дубах.
— Ребята! Белый ряст!
Лейтенант Василий наклонился и сорвал белоснежные цветочки.
— Прикрой ими немецкого орла на картузе, — предложил он лейтенанту Евгению. — А это тебе, Роман.
В тот же миг Василий застыл с протянутой к радисту рукой. С лица его исчезла улыбка, брови сошлись на переносице.
— Слышите?.. Чужие моторы гудят!
— Что ж! — промолвил Евгений, оглядываясь по сторонам (он был командиром этой группы). — Начнем работать.
Между расщепленным снарядом дубом и молодым тополем разведчики закопали свои свертки — запасную радиостанцию, взрывчатку и немного сухарей, — предварительно завернув их в прорезиненную материю. Затем они присыпали землю прошлогодними листьями.
Через два часа по той же дороге, по которой днем отходили полки Воронежского фронта, немецкие вездеходы с натужным лязганьем повезли солдат и потащили пушки.
Ревели моторы, раздавались громкие выкрики, слышались чужие песни. Роман и Дмитрий, посланные командиром к самой дороге, хорошо видели и слышали проходивших. Вот и звезды засветились. Но этой ночью они не казались лейтенанту-радисту Василию такими веселыми, таинственными и мечтательными, как некогда до войны. Не такими казались они и вчера, когда здесь находились свои.
Звезды, словно напуганные грохотом на дорогах, дрожали.
И Василий весь трясся от холода. Еще в полдень он набрал в сапоги воды. Портянки выжал, и теперь они медленно сохли на закоченевших ногах. Он шевелил пальцами — не помогало. Огоньку бы! Разложить бы костер!.. Но огонь сейчас такая же несбыточная мечта, как и надежда на теплый луч с далеких и равнодушных к земным делам и людским страданиям звездочек в темном небе. Однако спать солдатам необходимо. Завтра их ожидают новые испытания. Улеглись на разостланные плащ-палатки и разведчики.
Холодно в лесу. Сыро и будто морозит. Только пригреешь один бок, прижавшись к телу товарища, как замерзает другой; а то кто-нибудь сонный стащит на себя тонкое, заскорузлое, но такое драгоценное сейчас одеяло — плащ-палатку.
Василий не выдержал, поднялся.
— Поприседай раз сто! Помахай руками, и станет хорошо, тепло, как во время жатвы! — посоветовал Роман.
— Жатва! Когда-то еще будет та жатва?
— А все ж таки будет. Наши возвратятся к тому времени!
— Может, и придут!..
— Который час? — спросил командир. Василий взглянул на карманные часы.
— Считай, что первая ночь в стане врага прошла…
В окружных селах скопилось много вражеских солдат и техники. А как только ветер и солнце слегка подсушили дороги, грузовики, тракторы и самоходки развернутыми колоннами тронулись в направлении Тамаровки и Белгорода.
Почему так настойчиво продвигаются войска в этом направлении? А может, такое же движение и на других дорогах?.. Чтобы разузнать обо всем этом, и остались здесь разведчики.
По дороге, мимо дубового леса, в котором укрылись разведчики, раскалывая рассвет безумолчным гулом, ревом и скре: жетом, наполняя утренний воздух бензиновым перегаром и дымом, проходила немецкая техника, ползли грузовые машины с пушками и минометами, самоходки, гусеничные тракторы.
«Войска противника идут на северо-запад..» Это сообщение, подкрепленное цифрами и пояснениями, словно дятлы, выстукивали по очереди Василий и Роман условным шифром — день, другой, третий.
Разведчики обходились без огня. Питались сухарями, колбасой и мясными консервами. Воду заменяли им снег, который еще лежал на северных склонах леса, и кленовый сок. Днем их грело солнце, а ночью они прижимались друг к дружке, точно малые птенцы.
На третий день, дежуря у радиостанции, Роман принял сообщение: «Линия фронта стабилизовалась. Идите к пункту Б… Установите наблюдение за каждым шагом противника».
Идите… Ночь темная. По дорогам пробираться трудно. К тому же почти все они пролегали через села, занятые большими и малыми вражескими гарнизонами. В низине разлились речушки. Более надежного пути, чем через давно не паханные поля, не выбрать. Но поля на Слободской Украине не бескрайние, как в Таврии или Приднепровье. Частенько поле прерывается крутым обрывом, нивы пересекаются оврагами, в которых раскинулись слободки.
Идти трудно: ноги погружались в вязкую грязь. Приходилось брести по воде. А потом снова путь тянулся по степи.
«Скорее! Скорее!» — подгоняли они друг друга. И шли не отдыхая. Торопились, чтобы до рассвета найти какое-нибудь прибежище в этом безлесном крае и укрыться там на целый день.
С каждой минутой все больше светлело небо. Гасли звезды.
Вытянувшееся длинным прямоугольником поле внезапно сползло в долину. Внизу виднелся длинный ряд хат, а подальше возвышались корпуса сахарного завода. Белой свечкой взвилась в небо заводская труба.
Обойти долину не было времени, а перебраться на другую сторону необходимо во что бы то ни стало. Там чернели кусты терновника, в которых можно было переждать до вечера, чтобы потом снова тронуться в путь.
Разведчики в нерешительности остановились, вытирая рукавами вспотевшие лица.
— Пошли!
Вода на лугу заколебалась и разошлась кругами, будто от брошенных в нее каменьев. Под ногами булькало, чавкало. Придерживаясь руками за лозу, за ветки верб, настороженно озираясь и прислушиваясь, разведчики продолжали путь.
На беду сержант Роман, а за ним и Дмитрий оступились и упали в воду.
— Канава! — крикнул Роман, протягивая автомат Василию. — Черт бы ее побрал!..
— Хватайся за ветку! — Василий пригнул лозу. — Давай руку…
Тем временем Евгений и Анатолий вытащили промокшего до плеч Дмитрия.
— А там еще глубже! — Дмитрий выстукивал зубами, словно на телеграфном ключе.
— И день близится.
— Что делать, командир?.. Не киснуть же нам по колено в воде между вербами?
Что делать?.. Лейтенант Евгений задумчиво посмотрел на Василия, словно спрашивал: «Как нам быть, друже?» Василий считался находчивым и вдумчивым разведчиком. Он еще до войны увлекался книгами об этой романтической и… тяжелой профессии. Чего только не выделывали те разведчики! Уж конечно, попади тот герой в их положение, он бы обязательно пробрался в квартиру немецкого оберста и выпил бы с ним рюмку коньяку, чтобы не заболеть гриппом. Василий криво усмехнулся и вздохнул.
— Надо вылить воду из сапог и все-таки пройти мимо вишневых садов к оврагу, заросшему лещиной и терном, — проговорил он шепотом.
В яблонях и над соломенными крышами хлевов щебетали птицы. Вершины высоких тополей и кленов возле хат и сараев уже стали багряными от солнца, выплывавшего из-за горы.
Громко, словно выстрел, в тишине звякнула щеколда. Заскрипела огородная калитка, и из нее высунулась голова в старой шапке из шкуры рябого теленка. Поймав на себе настороженные взгляды, голова исчезла. Снова звякнула щеколда.
Пройдя еще шагов двести, разведчики свернули наконец на деревянный настил железнодорожного переезда и вышли на склон долины, куда не могли добраться затопленными лугами.
Далеко позади остались последние хаты слободы и заводского поселка. Впереди — лесок, мечта усталых и промокших разведчиков.
У самого леса стояла избушка с выщербленными стенами. Из-под разворошенной соломенной крыши виднелись стропила; два окошка без рам напоминали глазища какого-то сказочного существа.
Роман, теряя последние силы, пошатнулся, схватившись рукой за голову.
— Что с тобой? Ты болен? — обступили его товарищи.
— Я тоже — то весь горю, то мерзну, как поганый поросенок, — признался Дмитрий.
— Чаю бы мне! Хоть наперсток! — промолвил Роман, не сводя глаз с дымохода, который выступал между стропилами и посеревшей крышей. — Тогда бы я сразу выздоровел.
Да, конечно, не плохо бы развести огонь, высушить одежду и поесть или выпить чаю: четвертый день они без горячего.
Обсохнуть! Поесть горячего. Согреться. Отдохнуть.
Пятеро истомленных людей повернулись к селу в долине. Над хатами взвивались в небо столбы дыма.
Развести огонь! Но немцы и полицаи заметят его. Леса здесь небольшие, редкие… Разложить костер в поле, в сухом бурьяне?.. Еще опаснее. В этой покинутой хижине дымок не так бросится в глаза. Пожалуй, это верно. Сварить крепкого горячего чаю! И вода есть — вон, в лощине, колодезь без сруба.
Вскоре в плите без дверцы, покрытой сверху листом тонкого железа, занялся огонек.
Блаженные минуты! Разведчики пили горячий чай из солдатских котелков, сушили промокшие сапоги, штаны, шинели и куртки, от которых шел сизый пар. Хотелось спать.
И они заснули, поочередно неся вахту.
