Звук еще не долетел, и ГГ успевает удивиться, понять, что же это за иллюминация, напугаться, вытянуть палец в сторону фронта и окликнуть Старшего.
Старший оборачивается к ГГ из кузова машины, на его лице радостная улыбка и напряжение физической работы.
Обернуться и посмотреть, куда же указывает ГГ, Старший не успевает: исподволь народившийся свист сотен артснарядов за секунду набирает мощь, становится свербящим пульсирующим воем, режет уши, и Старшего скрывает вспышка разрыва, это снаряд немаленького калибра.
Начинается полный хаос.
Взгляд ГГ выхватывает из этого кошмара только отдельные кадрики, мозг обрабатывает их очень неравномерно — то ГГ видит как в замедленной съемке и как в бинокль, то кадры несутся с неестественной скоростью, и при этом все содрогается от мощнейших нутряных ударов: крупный калибр на большом угле возвышения успевает проникать в землю.
В кадре темнота и тонкий звон, кадр начинает пульсировать по краям темно-красным, ГГ приходит в себя.
Картинка «из глаз» ГГ: все красно-белое, других цветов нет. Изображение плывет и кривляется.
Фокус зрения своевольно переносится с предмета на предмет, ГГ своим взглядом не управляет, он НИКАКОЙ. Он даже не понимает что видит — а видит он не очень приятные вещи. Результаты артогня смотрятся очень страшно.
Здесь ничего этого писать не буду, дойдет до дела — уточню если понадобится.
Орудия на немецкой стороне продолжают молотить, но огонь перенесен в тыл, и ГГ идет по каше из мяса и техники, не осознавая ничего вокруг себя, и морщится от каждого звука.
На огневой позиции не осталось никого, на каждый ее метр упало по нескольку снарядов, по сути — это толстый слой дымящегося мусора с пятнами фарша, состоящего из мяса, костей, обрывков формы и щепок с землей.
Когда под ногами ГГ оказываются такие пятна, ГГ оскальзывается и упирается в фарш руками, но не обращает на это никакого внимания.
На уцелевших деревьях не хватает листьев, их сильно побрило осколками, из стелющегося над позицией дыма торчат причудливо исковерканные стволы — пейзаж полностью изменился, в занимающемся рассвете перестает различаться линия вспышек над немецкими огневыми позициями артиллерии.
Невдалеке, но на безопасном расстоянии падает запоздалый снаряд небольшого калибра, и ГГ вздрагивает всем телом.
(НАТ.) РАСПОЛОЖЕНИЕ ТАНКОВОГО ПОЛКА МЕХДИВИЗИИ — НОЧЬ
Штаб дивизии. Немцы только что нанесли артиллерийский удар по расположению и перенесли огонь в глубину, но бомбежка продолжается. Штаб получил попадания и горит, часть штабных офицеров погибла. Посреди горящего расположения Комдив хладнокровно руководит выходом полка по тревоге, одновременно пытаясь наладить управление остальными частями дивизии. К нему подбегают подчиненные, докладывают и получают новые приказы.
Комдив: Писарчук, почему зенитки не стреляют? Под трибунал захотел?!
Командир зенитного дивизиона: Товарищ генерал, так ведь…
Комдив: Что ты мне тут такаешь?! Полк не прикрыт! Где твои орудия, где расчеты?! Почему одни пулеметы работают?!
Начштаба: Товарищ генерал, нет у него расчетов, на сборах расчеты.
Комдив: На каких еще, к чертовой матери, сборах?!
Командир зенитного дивизиона: На окружных, товарищ генерал, приказ из округа… Сам комокруга товарищ Павлов подписал. Позавчера убыли…
Комдив: Слушай сюда, Писарчук. Ты уже штаб дивизии дал разбомбить, но склад ГСМ ты мне разбомбить не дашь! Меня не волнует, как ты обеспечишь, хоть сам к пулемету вставай! Если у меня полк без горючего останется, я тебя лично, вот этой самой рукой! Перед строем! Понял?!
Командир зенитного дивизиона: Так точно, товарищ генерал-майор!
Генерал раздраженным жестом отпускает Командира ЗД, тот торопливо исчезает.
Комдив: Ну Павлов, ну сука… Ох попадешься ты мне, я тебя на месте придушу, вредитель…
Начштаба аккуратно дергает Комдива за рукав, указывая глазами на догоняющего группу офицеров Особиста, майора 3-го отдела. Особист замечает это движение и без выражения вклинивается в разговор.
Особист: Полностью поддерживаю, товарищ начштаба. Вредительство налицо. Будем живы — по своей линии подробнейший рапорт отправлю, сразу же. (К Комдиву). Товарищ генерал-майор, пока моей работы нет, разрешите принять связь, я в этой кухне понимаю немного, на радиокурсах в Приволжском обучался.
Комдив: Отлично, товарищ Антипов. Принимай связь.
Решая вопросы на ходу, Комдив доходит до парка, где Зампотех организовал эвакуацию техники из горящих боксов. На фоне горящих боксов солдаты в нижнем белье берут на жесткую сцепку БТ и вытаскивают его из бокса. Кровля сразу же обрушивается.
Среди солдат мечется одетый по форме Зампотех, пытаясь зацепить тросом сцепку тягача.
Зампотех, завидев Комдива, перепоручает стальной трос солдату и обнаруживает, что руки изодраны в кровь, а на рукаве тлеет очаг возгорания. На ходу гася хлопками тлеющий рукав, подбегает к Комдиву.
Зампотех: Товарищ ге…
Комдив (нетерпеливо обрывает титулование): Потом, Вельке! Потери?
Зампотех: Шестнадцать машин, товарищ генерал. Которые без хода стояли, ремонтные. Здоровые машины все выгнали. Склад с ЗиПами вот не смогли…
Все оборачиваются на ярко полыхающий барак, в которого один за другим рвутся какие-то огнеопасные материалы.
Комдив: С людьми что?
Зампотех: Не считали еще. Обгорелых много, все ж раздетые выскочили. Караул полностью погиб, и по периметру, и в караулку бомба попала, всю отдыхающую смену — разом…
Начштаба (в сторону, не мешая Комдиву, отдавая приказание лейтенанту-адъютанту): Беридзе!
Адъютант (подбегает, вытягивается): Здэсь Бэрыдзэ, таварыш палковнык!
Начштаба: Санинструкторов, со второго батальона и автороты, бегом сюда!
Комдив (выйдя из секундной задумчивости): Вельке!
Зампотех: Я, товарищ генерал!
Комдив: В баках сколько у тебя?
Зампотех: Согласно приказа — четверть заправки.
Комдив: Оставляй здесь заместителя, а сам — обеспечь заправку! Чтоб под пробку залился, понял? Все забери, насухо! Ни капли чтоб не осталось! Организуй бочки, на броню пусть берут. Срок… Час тебе, не больше. Давай, Вельке, действуй!
Зампотех: Есть, товарищ генерал.
Берет под козырек и отходит, подзывая подчиненного офицера. Поясняет что-то, указывая рукой на суетящихся возле танков солдат. Подчиненный кивает.
Тем временем к группе возле генерала быстрым шагом подходит офицер и невозмутимо ожидает, когда его заметят.
Начштаба: Товарищ генерал, начальник разведки.
Начальник разведки: Товарищ генерал, майор Саломатин…
Комдив: Слушай задачи, Саломатин. Первое. Давай мне обстановку по району сосредоточения и пути выдвижения. Район по старому плану прикрытия. Второе. Найдешь мне NN танковый полк и NN пехотный, и поторопишь с восстановлением связи. Я через час начинаю выдвигаться, так что давай быстро, понял?
Начальник разведки козыряет и бросается исполнять.
Слышен звук моторов очередной группы Ю-87, на расположение снова начинает поочередно пикировать группа бомбардировщиков, бомбежка усиливается, слышны команды командиров, гонящих людей в укрытия.
Тревожно глянув в небо, Начштаба настаивает на том, чтоб генерал спустился в щель. Генерал с группой офицеров и Начальником Штаба спускается, но остается на приступке, наблюдая, как немцы бомбят полк его дивизии. Начштаба встает на ступеньку рядом с Комдивом.
Зенитчикам удается подбить один из «Юнкерсов», и Комдив радостно бьет ладонью по бревну отбортовки щели.
Комдив: Писарчук, шельма, сбил-таки! Можем ведь, когда хотим!
Офицеры радостно переглядываются, но оживление на их лицах тут же сменяется тревогой — беспорядочно кувыркающийся самолет несется к рощице, под прикрытием которой развернут склад ГСМ.
Из рощицы отчаянно вылетает подпрыгивающий на кочках заправщик и разбегаются фигурки солдат.
Комдив: Только не на ГСМ, тварь… Да что же это, а?! Глянь, ведь зацепит, тварь такая, зацепит…
Офицеры отчаянно всматриваются в траекторию несущегося к земле факела, на их лицах отражается мощная вспышка, другая, третья… Над рощицей поднимается исполинский гриб, переливающийся жирным пламенем горящего бензина. Горит и пытавшийся успеть выехать заправщик, и тоже взрывается.
Комдив в бешенстве бьет кулаком по отбортовке щели, но тут же берет себя в руки.
Комдив: В эшелоне с КВ для нашего NN полка горючее планировалось?
Начштаба: Только КВ и боекомплект.
