Дина Бродская - 105-й разъезд

Надюшка собрала последние силы и поползла по шпалам на четвереньках. Теперь уже не только босые пятки ее, но и руки были испачканы смолой. Пот капал с ее лба и смешивался со слезами.

— Ой, мамонька! Не успею! Не успею… — повторяла она в отчаянье.

Ее подбородок чуть не касался земли, рот был полон песку, в глазах мелькали бесконечные шпалы.

— Девочка, что с тобой? — раздался совсем близко над нею крик.

Надюшка подняла голову.

Навстречу ей бежал смазчик Никаноров с куском грязной пакли в руках.

— Батюшка, да это никак Надюшка со сто пятого.

Смазчик поднял ее с земли.

— Около Спасова ручья путь взорван. Дядю лесничего немцы к дереву привязали! — хрипло сказала Надюшка.

В маленькой, закопченной паровозным дымом комнатке блокпоста, куда принес Никаноров Надюшку, ее уложили на лавку, напоили, перевязали ногу. Сразу же позвонили на станцию. Поезда были задержаны, отряд железнодорожников и красноармейцев отправился прочесать лес.

Надюшка лежала на заботливо подостланной кем-то тужурке. Над головой ее висел плакат с большими, четкими буквами: «Транспорт — родной брат Красной армии».

Она дремала, слыша сквозь сон, как выходят и входят люди, разговаривают, кричат по телефону: «Сортировочная!.. Депо!.. Эй, Сортировочная!..»

Весь этот шум прорезывался далекими гудками маневрирующих паровозов.

Вдруг дверь распахнулась, и девочка услышала встревоженный голос матери:

— Девчонка моя тут?

— Тут я! — закричала Надюшка, вскочив с лавки, но тут же, ахнув, подогнула больную ногу.

Мать присела на лавку я прижала к себе Надюшку.

— Я уж думала — ты под поезд попала! А ты во у меня какая…

Надюшка уткнулась носом в широкую материнскую кофту, в то место, где из кармана торчали свернутые трубкой цветные флажки, и смущенно пробормотала:

— Маманя! А я ведь камфарного масла не принесла. Там немцы были…

И, вздохнув, добавила:

— И баранки тоже потеряла.