Дмитрию Пичкарю, по новым документам — Людвику Крейчи, будет значительно легче работать в паре с Дитром. Пичкарь — подпоручик Первой чехословацкой дивизии в СССР — в совершенстве владеет чешским и словацким языками, бывал раньше в Ческой Тржебове, знает местные обычаи и порядки…
Внезапно рокот моторов стал глуше. Самолет снижался. Над дверью кабины пилотов вспыхнула синяя сигнальная лампочка. Пора!
Инструктор парашютно-десантной службы тщательно ощупал каждого, предупредил:
— Приготовиться!
Штурман и стрелок распахнули обе бортовые двери. Струя холодного воздуха с силой рванулась в самолет. Мы в затылок друг другу выстроились у дверей. Инструктор хлопнул рукой по плечу:
— Пошел!
Я вниз головой бросился в темную бездну…
На рассвете 21 февраля начальник разведотдела штаба 1-го Украинского фронта принял рапорт:
«20 февраля 1945 года в 22.30 с Ченстоховского аэродрома на самолете „Ли-2“ № 11 выброшена в тыл противника группа „Крылов“. Выброска произведена удачно. Все парашюты раскрылись…»
Летчикам с самолета казалось, что все прошло благополучно. А на самом деле…
…В тугом, плотном потоке воздуха меня несколько раз переворачивает, как в водовороте. Затем ощущаю резкий рывок и сознаю, что парашют раскрылся. Осматриваюсь, считаю парашюты. Шесть, семь… я восьмой. Все!
Толчок получился мягкий, упругий. Справиться с парашютом удалось довольно легко. Не успел спрятать его, как где-то совсем рядом раздался условный свист.
В кустах я нашел Майю. Бросился помогать ей. Вдвоем быстро стащили ее парашют с деревьев, спрятали его в кустах между огромными камнями, забросали мхом и ветками. Со стороны села послышался какой-то шум. Мы прислушались. Кто-то напролом пробирался через кусты в нашу сторону. Изготовив автомат, я встал за дерево. Сзади притаилась Майя с пистолетом в руке. Подпустив подходившего совсем близко, я окликнул его.
— Свой, свой. Это я, Сапко! — послышался торопливый ответ. Иван подбежал к нам. — Ну и напугался же я сейчас! Крышу разбил.
Оказалось, что Сапко приземлился прямо на черепичную крышу какого-то сарая. Во дворе на него набросилась большая собака. Ивану пришлось от нее убегать, бросив ей на растерзание остатки парашюта.
Мы вышли на просеку. Сапко свистнул. Невдалеке откликнулись таким же свистом, и вскоре из кустов вышли Лобацеев, Богданов и Пичкарь…
Оставалось найти Веклюка и Мельникова. Выбрали большую приметную сосну. Возле нее оставили Майю и весь лишний груз, а сами разошлись в разные стороны на поиски товарищей.
Не успел я отойти и сотню метров, как впереди услышал тихий свист. Быстро направился в ту сторону и вскоре под деревьями увидел что-то темное. Оттуда неслись тихие стоны.
Веклюк Михаил Павлович.
Подбежал ближе. Включил фонарик. Широко раскинув руки, под деревом лежал Миша Веклюк, Все его лицо было залито кровью. Кожа со лба была сорвана. Он тихо стонал.
— Что с тобой, что случилось?
— Сорвался с дерева… — чуть слышно прошептал Веклюк.
Подошли ребята. Несчастье с Веклюком всех взволновало. Раненый в группе, когда мы еще не знаем, где находимся, какая вокруг нас обстановка! Это очень усложняло наше положение.
Веклюка осторожно понесли к просеке, чтобы там при лунном свете осмотреть его.
Я посветил фонариком вокруг. Нашел шапку Веклюка, финский нож, фонарик. Посмотрел вверх. Там белел парашют, накрывший собою вершины двух высоченных сосен.
Впоследствии Веклюк рассказал, что он завис между деревьями на большой высоте. Оглядевшись, начал раскачиваться как на качелях с тем, чтобы зацепиться за дерево и по стволу спуститься на землю. Наконец ему удалось ухватиться руками и ногами за ствол сосны. Прижаться вплотную к дереву мешал пристроенный на груди вещевой мешок. Не догадавшись сбросить его на землю, Веклюк, долго не раздумывая, вынул нож и обрезал стропы. И вот в тот момент, когда он правой рукой с ножом тянулся к последнему из них, левая соскользнула по коре, и он опрокинулся вниз головой. Несколько минут Веклюк висел вверх ногами, прижавшись спиной к стволу дерева. Схватиться за ствол руками он уже не мог. Вещевой мешок, тяжелая сумка с запасным комплектом батарей для радиостанции и сумка из-под парашюта сползли ему на голову и тянули вниз. Он начал понемногу разжимать ноги и скользить по стволу. Так удалось проехать метра полтора. Затем на стволе попался сучок. Скольжение прекратилось. Истратив силы и потеряв всякую надежду на спасение, Веклюк разжал ноги…
Итак, парашют Веклюка висел высоко на соснах. Снять его оттуда было невозможно. С рассветом с первого пролетающего самолета парашют заметят и сразу же будет организована облава.
Теперь нужно было определить, где мы находимся, выбрать наиболее подходящий маршрут.
На просеке Майя уже обрабатывала Веклюку рану. Ей помогал Лобацеев. Сапко и Богданов продолжали поиски Мельникова. А мы с Пичкарем отправились узнавать название села.
На обочине шоссе при въезде в село нашли столб с прибитой к нему доской, на которой на немецком и чешском языках был указан район и название села: «Рабштайнска Льгота, район Хрудим».
Уходить надо немедленно, дорога каждая минута. Склонившись над картой, мучительно стараюсь найти единственное, самое правильное решение. Немцы, конечно, будут искать нас в лесу. А что, если, вопреки логике, выйти из леса, успеть до рассвета пройти по открытой местности километров шесть и пересидеть день вот в этом маленьком лесочке? Едва ли немцы будут искать нас там.
Итак, хоть и рискованный, но вполне реальный план уже был.
Мельникова так и не удалось найти. Еще перед вылетом на задание мы договорились, что в случае, если не удастся собраться всем на месте выброски, каждый будет самостоятельно следовать в район деятельности. У каждого, в том числе и у Мельникова, на этот случай была своя карта, назначены место и время встречи. Может, Мельников придет туда?
Труднее было с Веклюком. Весь его груз пришлось распределить между собой. Веклюк передвигался с трудом, очень осторожно, боясь оступиться, — каждый толчок причинял ему боль. Сапко и Лобацеев поддерживали его под руки, Богданов шел последним, обрабатывал наш след махоркой.
Мельников Павел Титович.
С первыми проблесками утренней зари остановились на дневку в густом молодом сосняке недалеко от дороги, ведущей к районному центру Хрудим.
Надо было думать о том, как быть дальше. Единственным нашим помощником и советчиком была пока только карта.
Лесок, в котором мы расположились, обозначен на карте небольшой зеленой загогулиной, похожей на жирный знак вопроса. Сразу за лесом и полем, километрах в пяти к северу от нас, там, куда уходит покрытое гравием хорошо накатанное шоссе, находится город Хрудим, где, вероятно, имеются немецкий гарнизон и жандармерия. В полутора километрах слева, откуда изредка доносится собачий лай, вдоль дороги вытянулось небольшое село, а в восьми километрах позади, возле Рабштайнской Льготы, остался на деревьях наш парашют.
Что там будет происходить через час-полтора? В какую сторону немцы кинутся на поиски сброшенных парашютистов? Надо затаиться и переждать.
Выставили два поста. Один — для наблюдения за дорогой, второй — на опушке лесочка.
Примерно через час Богданов доложил, что по дороге от Хрудима в сторону Рабштайнской Льготы промчались восемь грузовиков с немцами. Ого! Значит, Хрудим уже знает о нашем появлении. Гестаповская машина начала работать.
Говорят, у беглеца одна дорога, а у погони — тысячи. С утра у противника была всего одна отправная точка — село Рабштайнска Льгота, где мы высадились. Но какое направление выберет он для поисков? Может, «помочь» ему? Что, если оставить «следы», указывающие на то, что парашютисты после выброски ушли на запад, а самим круто изменить направление и двигаться на восток?
Этот план тем более привлекал нас, что там, на востоке, было место, назначенное нам для базирования, туда, в район города Ческа Тржебова, нам все равно нужно было пробиваться.
Под вечер в сухом приметном месте мы выкопали яму, выложили ее сухими листьями и мхом, сложили туда все, кроме необходимого в данный момент. Яму тщательно замаскировали.
Село Рабштайнска Льгота — место высадки десанта.
Перед уходом я написал радиограмму. Лобацеев быстро развернул рацию и отстукал в Центр первую весточку:
«Соколову. Группа выброшена в районе города Хрудим с ошибкой на 35 километров от намеченного места. Бронислав сильно побился. Огар при приземлении не найден. Принял решение уходить в лес в направлении города Высоке Мыто. Крылов».
Эта радиограмма не только извещала Центр о нашем приземлении. Она имела еще другую цель. Если служба радиоконтроля у немцев поставлена хорошо, — а сегодня гестапо, конечно, все поставило на ноги, — то нашу радиостанцию обнаружат и успеют запеленговать, и это послужит второй отправной точкой для гестапо. Рабштайнска Льгота — место работы радиостанции — вот для них маршрут движения нашей группы, а несколько довольно крупных лесных массивов, расположенных чуть дальше на запад, — самое вероятное место нашего пребывания.
