В процессе усилий, направленных на всеобщее упорядочение занятых областей, есть большой смысл в улучшении дорожных условий, так как в результате плохих дорог очень велик износ автомашин вермахта. Это касается а железных дорог, по которым совершаются различные перевозки — подкрепление фронту, продукты питания рейху. Линия от Смоленска должна быть переоборудована на немецкую (узкую) колею. Со следующей недели каждый день между Смоленском и Минском намечено пропускать по двадцать одной паре эшелонов в обоих направлениях. Между тем сейчас железнодорожные составы находятся в пути сравнительно долго. Так, например, от Варшавы до Минска состав идёт три-четыре дня, а от Минска до Смоленска — два-три дня. Пассажирские же поезда (разумеется, кроме военных) пока совсем не ходят.
Назрела необходимость усовершенствовать карательную деятельность на оккупированной территории. Выработать общие положения. Вопрос этот хоть и ставится здесь с прежней остротой, однако в связи с быстрым продвижением наших войск создались длительные перерывы.
Например, такой аспект. В царской России, как известно, евреям запрещалось селиться в центральных областях империи. Зона поселения их в Белоруссии проходила к западу от городов Витебск, Орша, Могилёв, Гомель. С отменой запрета на поселение в семнадцатом году евреи проникли через эту зону дальше на восток. В основном это были круги еврейской интеллигенции, которые, естественно, находили место жительства в крупных городах, чтобы заниматься политическими и хозяйственными делами. Много евреев отправилось в эвакуацию в восточные районы страны, а также в Среднюю Азию с началом военных действий в эту кампанию. На территории Белоруссии, таким образом, осталось теперь совсем мало еврейского населения. Не много его в Псковской, Смоленской, Орловской областях… Поэтому мы предлагаем — в связи с незначительным количеством еврейских элементов на оккупированной территории — освобождённые силы карательных подразделений, в том числе и айнзатц-групп, направить на деятельность, которая целиком относится к государственно-полицейским акциям среди коренного населения. Во всяком случае существует возможность более детально и основательно проводить даже следствия и допросы и благодаря использованию агентуры обезвреживать врагов рейха, особо опасных агентов и функционеров.
Итоги ликвидации и размещения по оперативным командам на это время следующие: 1) штаб и передовая команда Москвы — 144 человека; 2) передовая команда №7а — 996 человек; 3) передовая команда №7в — 886 человек; 4) оперативная команда №8 — 6842 человека; 5) оперативная команда №9 — 8096 человек.
Кроме того, оперативная команда № 8 в ходе ликвидации опасного местного населения получила один миллион пятьсот десять тысяч триста девяносто девять рублей. Сто двадцать пять тысяч восемьсот рублей изъято у жителей города Червеня. Идут конфискации в Минске, Могилёве, Гомеле…
Думается, что подобные конфискации во время акций против враждебных нам элементов необходимо осуществлять также с помощью службы порядка. Тем более что опыт такой уже есть, когда службой порядка было найдено в квартире минского врача-еврея много золота.
Мы уже отмечали выше, что слухи о партизанском движении волнуют население. И пока это будет длиться, вряд ли удастся нам достигнуть внутреннего усмирения захваченной территории. Нашей агентурой, например, было установлено, что существующие партизанские группы (а они по-разному проявляют свою деятельность — едва ли не во всех бывших административных районах) используют для вербовки новых членов переодетых бандитов. Гражданские лица, которые шатаются по просёлочным дорогам, задерживаются ими и включаются в действующие партизанские группы. Вместе с тем у нас уже есть данные, что военнопленных, которым удаётся разными путями, порой даже не без помощи солдат караульных подразделений, освободиться из концентрационных лагерей, они также используют в борьбе против нового порядка.
Весьма важный арест в связи с партизанской деятельностью удалось осуществить айнзатцкоманде № 9, когда были получены сведения, что в лагере для военнопленных находится партизан, заброшенный Советами на оккупированную территорию через линию фронта. Им оказался уроженец деревни Волковая, что в Смоленской области, по профессии ветеринар. За полтора года до войны он был осуждён за нечаянную растрату и приговорён к двум годам тюремного заключения. По его словам, в начале военных действий его поставили перед выбором — или идти воевать в регулярных войсках, или пройти подготовку в партизаны. Понятно, что он присоединился к партизанской группе и таким образом получил надежду попасть в родные места и там сдаться на милость победителей. Арестованный рассказал далее, как шла подготовка в группе, руководил которой опытный чекист, к боевым действиям, как инструкторы учили будущих партизан обращению с винтовкой, револьвером, знакомили со взрывчатыми веществами, с работой по рации и так далее. В сентябре группа получила задание перейти линию фронта, чтобы вести в прифронтовой полосе разведку немецких военных частей, аэродромов, складов с боеприпасами, а также совершать диверсии и расправляться с лицами, которые пошли на службу к нам. Для начальной деятельности этой группе были определены некоторые районы Смоленской, Брянской и Могилевской областей. Задание партизаны выполняли обычно по два-три человека, редко вмешивались в дело целой группой, или, как они называют, — отрядом. И вот теперь бывший партизан обнаружен в лагере для военнопленных. Он, как и задумал заранее, в одной из стычек сдался немецким солдатам, а те направили его в ближайший лагерь. Айнзатцкоманда № 9 на основе показаний обнаруженного партизана сразу начала поиски заброшенных бандитов. Об исходе этого дела будет сообщено.
Пока же, если говорить объективно, о боевых действиях партизан в тылу нашей армии невозможно дать полной и чёткой картины. Есть только немало примеров, которые свидетельствуют о беспощадной деятельности тех партизанских групп, которыми командуют советские офицеры и комиссары, а большей частью — чекисты, особенно, если они не местные. Что же касается количественного состава партизанских групп — тех, которые были созданы партийными органами совместно с военными штабами, и тех, которые сложились стихийно из числа солдат и офицеров разбитых в летних боях и попавших в окружение частей Красной Армии, — то мы имеем данные, что в отличие от предыдущего периода, теперь, накануне зимы, они все активней распадаются. Но это совсем не означает, что бандитские шайки перестанут существовать. Нельзя не принимать во внимание и то обстоятельство, что большевистские лидеры в решающий момент попытаются наладить массовую переброску в наш тыл организованных боевых подразделений, наподобие того, в котором проходил подготовку упомянутый нами ветеринар из деревни Волковая. Стоит обратить особое внимание в связи с этим на недавнее донесение передовой команды Москвы, которая получила агентурные сведения из советской столицы, что там, на спортивном стадионе «Динамо» якобы состоялся сбор особой бригады НКВД, созданной для выполнения специальных заданий на оккупированной германской армией территории.
Из всего сказанного, таким образом, напрашивается чёткий вывод — наряду с конкретными мерами в области управления, национальной политики, карательных действий возникает все более острая необходимость перейти в этом крае к более широкой и более действенной пропаганде. Инстанции, которым надлежит осуществлять усмирение жителей оккупированной территории, ожидают специального анализа — с учётом наличествующих успехов немецкой пропаганды и опыта русской, особенно печатной. Тогда ни листовки, напечатанные на белорусском языке, ни большевистские газеты, которые распространяются так же, как и листовки с постоянными призывами к сопротивлению и партизанской войне, не будут иметь никакого резонанса».
В эту многострадальную осень — а иначе её не назовёшь — в Забеседье жили не одной работой да ожиданием, чем закончится война. Как и повсюду на оккупированной территории, были тут и немцы, были и бургомистры, были полицейские, а были и партизаны. Правда, о них больше слухи ходили, потому что одно дело немцы или та же служба охраны порядка, как называли теперь полицейских, этих всякий мог видеть, они хозяйничали в городах и деревнях; другое дело партизаны — не в каждом посёлке нашёлся бы человек, который своими глазами видел партизан. Не всякий мог и признаться теперь, что видел, чтобы не затаскали по полицейским участкам да немецким комендатурам. Но слухи ходили. И этими слухами люди тоже жили.
Как летом в сухую грозу. Вроде и гром вдали гремит, и молнии небо в той стороне полосуют, а дождя все не видать.
Так и со слухами. И все-таки в октябре в Забеседье было уже два партизанских отряда. И один из них — местный, тот, что создавался в Мошевой, когда фронт стоял ещё на Соже. Кстати, в списках этого отряда значился и Родион Чубарь, веремейковский председатель. Тогда, в августе, он не явился по вызову райкома партии в Мошевую и даже не догадывался, что зачислен в отряд.
