был один. Он стоял, привалившись к забору, надвинув кепку низко на глаза и с насмешкой наблюдая за стайкой приближающихся ребят.
─ А ты орел, ─ обратился он к Косте насмешливо, ─ весь класс с собой привел?
─ Если надо, и приведем, ─ вступил в разговор Влад.
─ Шкет, а ну сдай, не с тобой сейчас разговор.
─ Хромой, так что с голубкой, ─ Костя вышел вперед. Руки в карманах, ноги широко расставлены для устойчивости, полная готовность к драке, ─ не по правилам чужих голубей загонять.
Тут он держал марку. Чужих голубей загоняли и, видимо, будут загонять, пока существуют голубятни, пока стоит этот мир. Но по всем мальчишеским понятиям разговор стоило вести нагло и нахраписто, изображая свою силу и правду. Хромой продолжал улыбаться.
─ Ну, ну, ─ насмешливо процедил он.
─ А что с тобой никто на разговор не пришел? Не захотели? ─ Костя не унимался, желая продолжить словесную перепалку. Что с голубкой делать будем? Сам отдашь, или драться будем?
─ Не пришли, потому что не позвал. Да ты не очень-то ерепенься, а то я и передумать могу, ─ глаза Хромого сверкнули недобро, но он справился с этим позывом агрессии.
─ Так что делать будем, Хромой? ─ еще раз переспросил Костя.
─ Радоваться, ─ коротко бросил Хромой, ─ а ты держи, пока не передумал…
С этими словами он полез за пазуху и аккуратно достал белую птицу. Потом он сделал шаг вперед и бережно переложил ее в руки мальчика, резко развернувшись, быстро двинулся в поселок, прихрамывая на каждом шагу.
─ Хромой, спасибо тебе, ─ прокричал в спину уходившего Хромого опешивший от счастья мальчик. Он бережно прижимал к себе возвращенную птицу, а та только бестолково крутила головой, часто моргала и гулила.
─ Всегда пожалуйста, только смотри, в следующий раз не зевай, больше я таким добреньким я не буду, ─ прокричал в ответ Мишка Котов, которого в поселке все знали, как Хромого, и юркнув в дыру в заборе, окончательно скрылся из вида. А Костю окружили одноклассники, которые громко переговаривались, радуясь удачному завершению конфликта.
Костя вернулся домой, вернул голубку в домик и сразу же занялся домашними делами, раз отец оставил его за старшего. Он должен был вести хозяйство: натаскал воды, вымыл пол. И кто сказал, что это не мужская работа? Самая мужская и есть. Небось в армии солдаты в казарме сами пол моют, а не сидят и ждут, когда к ним мамка или сестра придут.
Мать была в ночной, поэтому сегодня вся работа по дому была на нем. Он достал из печи еще теплый чугунок с паренками, поел сам, накормил сестру. Наконец, покончив с домашними делами, взялся за уроки. Он должен, он просто обязан был выучить этот урок. Но сегодняшний день был столь ярок и эмоционален, что буквы в книге с трудом складывались в слова. Подошла сестренка Оля и села к нему на колени, он приобнял ее.
─ Победа! Папка, папка, скоро приедет, ─ прошептал он на ухо девочке.
─ Папка, ─ повторила она.
─ А вот подожди-ка, совсем забыл, ─ Костя вскочил и стал доставать из кармана куртки карамельку, ─ на угощайся.
Девочка увлеклась лакомством, а мальчик вернулся к стихотворению, пытаясь запомнить проникновенные пушкинские строки:
Я памятник себе воздвиг нерукотворны,
К нему не зарастет народная тропа…
К тому времени, когда он наконец то выучил это стихотворение, девочка заснула, положив светлую головку прямо на стол. Костя перенес сестренку на кровать, а сам ужом юркнул под одеяло. Завтра будет новый светлый день.
Заснул он быстро и снился ему сон яркий и цветной, которых он не видел уже давно. Сон, как отец возвращается домой. Вот поезд, большой и черный, весь в цветах, медленно подходит к перрону. И отец выходит из купейного вагона — вагона, а не теплушки, вся грудь у него в орденах и медалях, за плечами автомат. Отец широко улыбается и весело подмигивает Котьке.
Потом он первым делом обнимает и целует мать, видит дочь, подбрасывает ее высоко-высоко вверх и смеется, и Ольга тоже радостно смеется, узнав отца. А отец бережно сажает ее на плечо и наконец обращается к Косте. Он ласково треплет мальчишку по голове и как будто сурово спрашивает — спрашивает сурово, а глаза улыбаются:
─ Ну как, хозяин, справился?
─ Справился, ─ гордо отвечает Костя, ─ пошли скорей домой, мы баню истопили.
─ Голубей сохранил? ─ продолжает строго спрашивать отец, а сам улыбается, уже почти смеется.
─ Сохранил, ─ степенно подтверждает Костя.
─ Ну веди тогда, показывай.
И идут он по улице домой и кругом играет веселая музыка, и все радуются, тому что батя вернулся, радуются и смеются. Ольга сидит на плече у отца и машет всем рукой, а мать прижимается к его плечу, все боится отпустить и плачет, плачет от счастья. «Глупая, зачем плакать», ─ думает Костя, ─ «все, батя вернулся и теперь никогда-никогда от нас не уйдет».
Костя проснулся от яркого луча солнца, упавшего на лицо. Он попытался укрыться одеялом, но солнце продолжало усиленно жарить сквозь ткань, выгоняя его из кровати. Он спустил ноги на деревянный пол и вышел из комнаты, позевывая и щурясь. В доме было пусто, зато на крыльце он увидел маму и почтальоншу тетю Люсю.
─ Письмо от бати! Письмо! ─ радостно закричал он и выскочил наружу.
И тут он понял, что происходит что-то не то. Тетя Люся стояла, старательно отводя глаза, а мать все молчала, глядя в сторону, кусая побелевшие губы, в дрожащих руках у нее был серый прямоугольник казенного письма.
─ Нет, нет, нет!!! ─ боль вырвалась наружу, мальчик тихо опустился на половицы крыльца.
