Ознакомительная версия.
«СЕКРЕТНО ПО ЗАПОЛНЕНИЮ»
С января 1980 по май 1991 года орденами и медалями СССР награждено 202 356 человек. Орденами СССР – 75 372. Медалями СССР – 126 912. Генералов – 337 (посмертно – 1). Офицеров – 66 604 (посмертно 672). Прапорщиков – 19 394 (посмертно 433). Солдат и сержантов срочной службы 112 331 (посмертно 9752). (В. Рунов. «Афганская война в боевых операциях».)
То, что в сумме эти данные «не бьют», совершенно неважно. Они во всех источниках разные, как и число погибших, раненых, пропавших без вести. Таковы особенности любого военного учета. К счастью, награды находят героев через десятилетия.
Акт представления к государственным наградам в ОКСВА временами приобретал мистические признаки. К примеру, часто катастрофически не хватало бланков наградных листов. В середине 1982 года поступил приказ оформлять представления «на поле боя» или никак не позднее трех дней со времени совершения подвига. В «кратком и конкретном изложении личного боевого подвига и заслуг» непременно должны были содержаться данные о количестве лично уничтоженных мятежников. Последнее условие иногда не касалось генералов. Справедливо: стреляющий по партизанам генерал – панихида по армии. Да ведь их и на таможне не досматривали – жена цезаря всегда вне подозрений!
Но главный фокус был в том, что по заполнению наградной лист становился секретным. Так было прямо и указано в левом верхнем углу бланка: «Секретно по заполнению». Тем самым открывалась прямая дорога в царство военной фантастики.
С военными (государственными наградами) происходили разные истории (смешные и не очень).
Старшему лейтенанту (не в лейтенантах ли еще ходил?) присвоили звание Героя Советского Союза. На радостях парень крепко и долго это событие отмечал. Предупредили так: «Мы тебя сделали героем, мы и отнимем». Подействовало.
Убыл командир взвода в отпуск. В Одессе украли у него орден Красной Звезды. Он еще из Союза сообщил об этом командиру части. Прибывает, а орден на кителе! «Нашли?» «Нет, товарищ подполковник, посоветовали на Привозе купить. Видите, солдат в обмотках еще. Фронтовой орден-то».
У наград одна, но громкая песня: «Мой владелец имеет заслуги, он отличается». Хорошо, когда это действительно так.
Партийно-политическая работа с военнослужащими ОКСВА велась так же непрерывно, как разведка. Это понятно: манипулировать солдатским сознанием необходимо. А на войне – тем более.
«Во всякой войне победа, в конечном счете, обусловливается состоянием духа тех масс, которые на поле брани проливают свою кровь» (В. Ленин, ПСС, т. 41, с. 21).
«… где наиболее заботливо проводится политработа в войсках и работа комиссаров… там нет расхлябанности в армии, там лучше ее строй и ее дух, там больше побед» (В. Ленин, ПСС, т. 39, с. 56).
«… Политическая работа в армии является главнейшим и важнейшим залогом всей ее мощи… она есть особый вид оружия, который в известной обстановке будет иметь решающее значение» (М. Фрунзе, Избр. произв. М., 1977, стр. 436).
Хорошо, что душманы всех мастей не читали классиков советского военного строительства! В противном случае им пришлось бы заниматься партийно-политической работой при подготовке к боевым действиям.
То есть, по примеру политработников 40-й ОА:
– создавать у личного состава морально-политическую готовность действовать бесстрашно в любых условиях, при возможном внезапном столкновении с противником и необходимости вести бой на разобщенных направлениях;
– воспитывать способность преодолевать трудности боя в горах, в кишлачной зоне, в условиях минировния местности;
– усиливать внимание к экономному расходованию боеприпасов, продовольствия, воды;
– мобилизовать на поддержание высокой бдительности, постоянного наблюдения за местностью впереди, на флангах и в тылу боевых порядков;
– требовать хладнокровия и выдержки при применении противником вероломных методов вооруженной борьбы.
За три-четыре дня до значительных (полк – дивизия) операций политработники разъясняли документы ЦК КПСС, определяющие отношение к ДРА, суть интернациональной помощи и природу империалистических происков.
Устраивали громкие читки приказов и директив министра обороны СССР и Главного политического управления СА и ВМФ о необходимости выполнения интернационального долга советскими воинами на территории ДРА.
Информировали о военно-политической обстановке в Афганистане и районе боевых действий, противнике, содержании конкретных боевых задач и способов их выполнения.
Инструктировали командиров о формах и методах политической работы в бою.
Планировали расстановку политработников, партийного и комсомольского актива в боевых порядках.
Проводились политические занятия «За рубежом родной страны высоко нести честь и достоинство советских воинов, добросовестно выполнять свой патриотический и интернациональный долг», «Военно-политическая обстановка в ДРА. Задачи личного состава по поддержанию высокой боевой готовности и бдительности» и «Социально-политические и национально-психологические особенности населения в районах боевых действий». Полагалось, что в ходе этих занятий личный состав осознает необходимость уважения национальных традиций, даже тех, которые чужды советской морали (?): дескать, в противном случае можно вчерашнего союзника превратить в сегодняшнего врага.
Политработники пусть и формально, но назначали перед операциями комсомольского группового организатора на каждую боевую машину пехоты, а в каждое отделение (расчет, экипаж, разведгруппу) – агитатора и редактора боевого листка. Хвала Аллаху, что все это было только на бумаге! Комментарии здесь излишни, стоит только представить себе агитатора на реализации разведданных или в мелком окопчике на лысой горе.
Для усиления ненависти к противнику политработники были обязаны рассказывать о зверской жестокости душманов по отношению к пленным и к местному населению, организовывать встречи с очевидцами кровавых злодеяний бандитов, демонстрировать окровавленные партийные и комсомольские документы. Воспитание ненависти и готовности бесстрашно сражаться с врагом до полного разгрома – это было основной целью политработы. Святая, праведная цель. В любом другом случае армия – сброд бездельников. «Надо вселять бодрость в сердца, призывать к твердости духа, умножать сознательность» (В. Ленин, ПСС, т. 38, с. 266). И вселяли! В социалистических обязательствах солдат порой планировал количество убитых душманов, а дивизия обещала «покончить с басмачеством в зоне ответственности к концу учебного периода».
Хорошо или плохо, но солдаты предпочитали, по своей физиологии, любую работу, чтобы только не нудиться на политзанятиях, или дремали под монотонный голос замполита, который явно не верил в то, что излагал.
А в целом политработники были нормальные люди, когда просто выполняли обязанности офицера в бою или пытались защитить элементарные права солдата. Но что их усилия по сравнению с возможностями, скажем, тыла или командирской воли? Плотник супротив столяра?
К тому же замполиты и освобожденные партийцы настолько смутили армию в мирное время, что на них отыгрались на первой же подвернувшейся войне.
Симптоматично, что и сами политработники приветствовали в массе последующее снижение своего статуса до воспитателей и превращение армии в балалайку без струн: куда ни вращать – будет молчать, поскольку – вне политики!
«ЗЕМЛЯНКА НАША В ТРИ НАКАТА…»
Про землянку – это из послевоенной песни о Великой Отечественной. В Афганистане землянок в три наката не было, поскольку бревна на вес золота.
В самом начале жили в палатках и кунгах, да и попросту в технике. Позже рыли узкие щели, перекрывали их подручным материалом и развивали подземные ходы. Хорошо, если грунт был легкий. Строили из самодельного кирпича-сырца низкие длинные сарайчики, аналог кошар (овчарен). Нередко встречались домики из снарядных ящиков, набитых глиной, очень теплые.
Об армейской палатке подробнее. Летом она моментально нагревалась на солнце, а зимой плохо держала тепло и очень быстро горела. Не всякий солдат мог выскочить спросонья из этого прорезиненного жилища. Сколько ни боролись, но второй выход в палатках был всегда завален имуществом и боеприпасами. Койки стояли впритык. Печи-буржуйки будто работали заодно с душманами: каждую зиму в горящих палатках от угара и ожогов погибали десятки солдат.
Причины просты: уснул дневальный, и у печи загорелись портянки или обувь; потухла печь, и молодой-задрюченный, опасаясь кары «дедов», плеснул в топку керосину; загорелась сажа, попали искры из трубы без гасителя и т. д.
Иногда в палатках на свой страх и риск устанавливали «поларисы» – печки, подозрительно напоминавшие прямоточный реактивный двигатель. «Гудели» они на дизтопливе, этого добра хватало. Опасно, конечно, особенно если корпус «полариса» был из асбоцементой трубы – он мог разлететься не хуже осколочной гранаты. Но что поделаешь, от холода солдат тупеет! Иногда палатки распяливали на деревянном каркасе и «усиливали» изнутри невысокими стенками.
Ознакомительная версия.
