Никто из нас, навещавших его в госпитале, не забудет того зрелища. Он, подтянутый, элегантный фельдфебель Шредер, не хотел, чтобы мы его видели. Швырялся в нас пузырьками из-под лекарств.
Мы сидели на ступенях госпиталя, ели шоколад и пили красное вино, которые принесли ему. Нас прогнали. Нам не разрешалось сидеть на этих ступенях. Мы еще не были искалечены.
В тот вечер Малыш двинул в живот своей большой головой одному из штабных врачей. Это подняло нам настроение.
Мы сидели на каменном парапете возле римского театра. Над нами высился монастырь, и мы смотрели с высоты на Кассино, где люди жили в блаженном неведении того, что их деревню скоро сравняют с землей. Несколько немецких и итальянских офицеров сидели у отеля «Эксельсиор», беседуя за стаканом кьянти.
— Порта, я видел одну превосходную вещицу, — сказал Грегор Мартин, задумчиво болтая ногами. — Следующую партию мы повезем в Ватикан, и это удобный случай. Учти, почти все машины принадлежат ремонтной роте дивизии «Герман Геринг», а там вряд ли знают о нашем существовании. Как говорит Малыш, мы до того засекречены, что сами едва знаем, что находимся здесь. — Плюнул на торопливо ползшую через дорогу ящерицу. — Давай поимеем какую-то выгоду с этой войны. До тех пор пока все не утихомирится, добычу можно будет припрятать у Бледной Иды. Она умная женщина.
Появились Барселона с Малышом.
— Что это вы обсуждаете? — выкрикнул Малыш так, что в горах раскатилось эхо. — Не нашли еще способ поживиться кое-чем из этого добра?
— Не ори так, идиот! — сказал Грегор.
Мы медленно пошли вверх по склону к монастырю. С юга доносился грохот артиллерии. Дисциплинированный взвод дивизии «Герман Геринг» строем вошел в монастырский двор. Солдаты быстро загрузили несколько машин. Мы наблюдали за ними молча. Эти люди в точности выполняли приказы. На их воротниках блестели белые петлицы. Они работали в угрюмом молчании, разбившись на равные группы. Полная противоположность нам!
К нам самоуверенно подошел широким шагом унтер-офицер с холодными, рыбьими глазами, одетый в невероятно чистый мундир.
— Можно подумать, вы треклятые туристы, — заорал он. — Заходите во двор. Для вас есть дело. Пошевеливайтесь, а то будете жаловаться на боль в задницах.
Появился Легионер с рацией в руке.
— Притихни, товарищ, послушай, что наши друзья с той стороны вякают в эфир!
И включил рацию на полную громкость.
— Говорит радиостанция союзников, вещающая на южную Италию. Повторяем наш предыдущий призыв к итальянским патриотам: объединяйтесь против бандитов, оскверняющих ваши могилы и церкви. В настоящее время танковая дивизия «Герман Геринг» занимается разграблением сокровищ монастыря Монте-Кассино. Сражайтесь и остановите их! Повторяем: под командованием штабного офицера танковая дивизия «Герман Геринг» занимается разграблением сокровищ монастыря Монте-Кассино. Одна транспортная колонна уже вывезла сокровища несметной ценности. Итальянские патриоты, защищайте свое достояние! Не позволяйте этим бандитам грабить вас.
Легионер выключил рацию.
— Каша заварилась, mes amis[113]. В ближайшие дни я бы не носил белые петлицы, если хочу уцелеть.
— Мы здесь по приказу, — возразил унтер, но его тупая надменность тут же исчезла.
— По приказу? — засмеялся Порта, — Чьему, Адольфа?
— Ставлю тысячу против одного, — сказал Грегор Мартин, — что сейчас сюда мчится по крайней мере рота полицейских вермахта.
— Наш командир разберется с ними, — произнес в отчаянии унтер. — Вы сборище трусов, уже поджавших хвост.
Мимо лица унтера пролетела граната, а затем на него обратилось не меньше десяти пистолетных стволов.
— Геринговская мразь, только повтори это, и тебе конец, — прошипел Порта. — Железных крестов и орденских планок у нас больше, чем у тебя волос на заднице. Если кто и трус, так это ты, дерьмо с белыми петлицами.
— Прикончи его, — сказал Малыш. — Тогда мы сможем сказать полицейским, что случайно проходили мимо и спасли сокровища.
Унтер-офицер повернулся и зашагал прочь. Его подчиненные нервозно озирались. Они не понимали, что происходит.
Один обер-ефрейтор осмотрительно спросил:
— Ребята, что происходит? Дело, похоже, очень секретное.
— Ты совершенно прав, — засмеялся Порта. — До того секретное, что даже Адольф о нем не знает. Однако наши коллеги по ту сторону Неаполя, кажется, старательно ставят его в известность. Гордая танковая дивизия «Герман Геринг» превратилась в разбойничью шайку. Брр! Завтра вас обвинят в изнасиловании монахинь. Я бы не стал носить белые петлицы. У меня есть парочка розовых, могу продать. После освобождения вас повесят.
Перед монастырем остановился, завизжав тормозами, «кюбель». За ним вплотную следовало пять грузовиков. Два взвода полицейских вермахта под командованием обер-лейтенанта вошли в ворота, поблескивая значками в форме полумесяца[114]. Среди древних стен раздались хриплые команды.
Охотники за головами радостно усмехались. Для них это был праздник души.
— Так-так, грабите, значит, паскуды? Поплатитесь за это головами! Мы набили руку на военно-полевых судах. До заката вам не дожить!
Мы бросились в укрытие за розовыми кустами.
— Смотри, что делаешь, идиот, — прошипел Порта, когда я неловко вставлял ленту в патронник ручного пулемета. — Если не произойдет чуда, через час нам конец.
Я вставил ленту, передвинул предохранитель вперед, прижал приклад к плечу и взглянул на Старика, лежавшего со своим пулеметом за большим камнем.
— Стреляй, черт возьми, — прошептал Порта, отвертывая колпачок гранаты. — Если уж умирать, прихватим с собой по одной ищейке. Пройдись очередью по двору слева направо.
— Без команды Старика стрелять не буду, — ответил я.
— Проклятый болван, — ругнулся Порта и так пнул меня в бок, что я откатился от пулемета. Затем прижал приклад к своему плечу. От страха я едва дышал. На таком близком расстоянии он перебил бы всех, в том числе и солдат с белыми петлицами.
Легионер стоял на коленях за деревом, держа наготове фаустпатрон. Из жерла трубы зловеще торчала длинная граната. Он был явно вполне готов выпустить этот дьявольский снаряд в гущу полицейских.
В окнах монастыря мы видели лица монахинь и монахов, беспокойно наблюдавших за происходящим.
Появился майор люфтваффе.
— Что здесь происходит? — спросил он офицера полиции вермахта. — Ваше вызывающее поведение нервирует моих людей. Мне приказано быть готовым к нападению партизан.
— Герр майор, — лицо обер-лейтенанта полиции вермахта светилось рвением. — Я здесь по прямому приказу командующего группой армий «Юг». Радиостанция союзников сообщает, что немецкие войска грабят монастырь, и мне поручено произвести расследование. Должен попросить вас, герр майор, поехать со мной к командующему. Видя, что здесь происходит, я могу лишь сделать вывод о том, что союзники правы.
— У меня нет времени ехать куда бы то ни было, — ответил с улыбкой майор. — Архиепископ Диамаре может вас заверить, что здесь нет никакого грабежа. Если какой-нибудь солдат прикарманит хотя бы обломок, он будет расстрелян на месте.
Малыш толкнул локтем Порту.
— Герр обер-лейтенант, — продолжал майор. — Можете сообщить в штабе, что безопасность монастыря я гарантирую. Через несколько часов я лично сделав) подробный доклад. Теперь уезжайте, пока ваши передвижения не привлекли внимание авиации противника.
Обер-лейтенант и его люди уехали.
После этого мы несколько часов потели, таская тяжелые ящики. Еще дотемна первая колонна выехала к монастырю Вульгата в Сан-Джироламо. Вскоре после наступления темноты вторая колонна отправилась в Сан-Паоло.
Потом наш покой нарушил вой в воздухе и рев, над монастырем появились первые «джабо». Вокруг нас посыпались бомбы.
Порта, сидевший под грузовиком с бутылкой рисового спирта, внезапно оказался без укрытия. Тяжелая машина взлетела в воздух, словно теннисный мяч, и покатилась по склону горы. Спавший на водительском месте десантник вылетел из дверцы кабины и упал на пирамиду винтовок, отплевываясь.
С ревом появилась следующая волна; дроссельные заслонки самолетов были широко открыты, из носовых пулеметов вырывались очереди трассирующих пуль.
Десантника-фельдфебеля, бежавшего по открытом} пространству перед монастырем, разрезало пулями по полам. Нижняя часть пробежала без верхней еще не сколько шагов.
Порта сидел посреди этого пространства, размахивая пустой бутылкой.
— Вернулся, старина Чарли[115]? — прокричал он атакующим самолетам. — Мы скучали без тебя. Боялись, что ты подавился спагетти.
Один «джабо» пролетел в нескольких метрах над его головой. Воздушный поток от винта повалил Порту. Он встал на колени, отряхнул упавший желтый цилиндр и погрозил кулаком самолетам. Снаряды из пушек рвались вокруг него, но он оставался невредимым.
