Через неделю мы пришвартовались на два дня в Дарвине. Нас ждали учения в непривычном климате австралийского континента. Половина взвода присоединилась к роте для отработки боевой стрельбы. Мы, минометная секция, то есть я, Джим и его команда, отправились в глубь острова, на опустошенную тренировочную зону. Мы ехали три часа, планируя заняться там минометной стрельбой, артиллерийской подготовкой и бомбардировкой. Мы вернулись за полночь и были приятно удивлены, обнаружив оперативный центр батальона полностью оснащенным электричеством, водой, палатками и душевыми кабинами.
Но все же перед сном нам стало как-то не по себе. Дело в том, что хирург батальона предостерег нас, рассказывая о возможной опасности: Австралия — это родной дом девяти из десяти известных змей, обладающих смертоносным ядом, включая шипохвоста австралийского и тайпана. При самом плохом раскладе мы будем, как это говорится, совершенно ухайдоканными. Нас проинформировали о том, что даже малые кенгуру, называющиеся кенгуру-валлаби, могут ухватить человека своими маленькими лапами и попытаться ударить его в голову своими сильными ногами. Морские пехотинцы вокруг нас спали, а мы с Джимом, стоя около военных «Хаммеров», предпочли сну беседу.
После двух дней стрельбы мы вернулись в Дарвин. Перед отъездом у нас должен был быть выходной. Джим, Патрик и я поехали на машине к реке Аделаида и провели там день, кормя с лодки крокодилов и купаясь в водопаде. Вечером мы нашли бар, где можно было выпить и поесть. По расписанию наш корабль должен был отплыть в девять часов следующего утра.
Я пил пиво под названием «Victoria Bitter» и посматривал на часы, прикидывая, который сейчас час на западном берегу США. Десять пятнадцать вечера в Дарвине — это восемь пятнадцать утра того же дня в штате Мэриленд. Числа я припомнить не мог, но был вторник — я еще могу застать отца за рабочим столом.
Я перешел на другую сторону улицы и двинулся в сторону телефонных автоматов, стоящих в холле гостиницы. Мы поговорили с отцом минут десять, он спросил, как мне путешествие, а я попросил рассказать, что у них новенького. Интересных новостей не было ни у него, ни у меня. Я сказал, что пошлю ему письмо на мэйл и повесил трубку.
— Какие новости? — спросил Джим, когда я проснулся, и протянул мне холодного пива. — Что нового в Штатах?
— Ничего. В Балтиморе обычное утро. Ничего интересного для вас.
Я еще не до конца проснулся, когда Патрик вбежал в дверь.
— Какие-то гребаные террористы захватили гражданские самолеты и направили их на Всемирный торговый центр и Пентагон.
— Расслабься, братан, выпей пива. — Мы с Джимом засмеялись. Но Патрику было не до смеха.
Нам стало не до пива, мы выбежали из дверей, перейдя улицу, забежали в гостиничный холл и вместе с толпой уже стоявших там людей уставились в большой экран телевизора.
Мы медленно осознавали, как события в мире влияют на нашу жизнь. Джиму удалось выразить это лучше всего: «Друзья, только что история поставила нас раком». Нам нужно было возвращаться на корабль.
Морские пехотинцы и моряки заполонили улицы Дарвина, людское течение было устремлено в доки. Мы присоединились к толпе, около нас остановилась машина, молодая австралийская пара спросила, не нужно ли нас подвезти. Мы с благодарностью приняли приглашение и упали на заднее сиденье. Через несколько минут машина притормозила у пристани, прожекторы освещали три корабля, а вооруженный караул уже стоял вдоль перил. Молодой человек, сидящий за рулем, пожал нам руки и сказал:
— Есть предположение, что вы, друзья, созрели для войны.
Архидам нанес великое поражение аркадианцам в битве, известной под названием «Бесслезное сражение», в которой вражеское войско было безжалостно перебито без единой потери в рядах спартанцев… Старые мужчины и женщины… поднимали свои руки и благодарили за то, что Спарта была очищена от позора и оскорблений, царивших здесь, они снова могли видеть дневной свет.
Плутарх
МОРСКИЕ ПЕХОТИНЦЫ НАВОДНИЛИ ПОЛЕТНУЮ ПАЛУБУ. Прошел лишь час после атаки террористов, а матросы и морские пехотинцы нашего корабля, находящиеся на расстоянии в полмира от США, уже были на борту. Взвод роился вокруг меня, солдаты все еще были в сандалиях и гавайских шортах. Никто не проронил ни слова. Из корабельных труб уже валил пар: «Дубьюк» готовился к отправлению.
Я поднялся в каюту капитана Уитмера, отрапортовать, что все его морские пехотинцы находятся на борту. Он сидел за столом, был в спортивном костюме и выглядел совсем не напряженным. Медленно тлела сигара, был слышен звук акустической гитары. Капитан Уитмер поистине олицетворял строки из стихотворения Редьярда Киплинга, говорящие, что нужно иметь трезвую голову, пока все сходят с ума. Да, он знал об атаке террористов. Да, он ожидал нашего возвращения ранее положенного срока. И нет, он не видел повода для беспокойства. В 01.00 будет построение роты на полетной палубе. Стоя в его кабинете в сланцах и футболке, я хотел отдать ему честь, но только покачал головой и закрыл за собой дверь.
В 01.00 полетная палуба была похожа на вечеринку, прекращенную в самый разгар веселья. Почти все морские пехотинцы были пьяны, но вели себя очень трезво. По системе классификации степени террористической угрозы «Трэткон» ситуация подпадала под степень «Трэткон дельта» — это означало, что теракт либо уже случился, либо получены данные о высокой его вероятности. Я сосчитал своих людей, все были на месте. После новостей из США в течение двух часов на «Дубьюк» вернулись все матросы и морские пехотинцы. Когда происходит что-то плохое, все люди спешат домой, чтобы быть со своими родными, мы сделали то же самое.
— Друзья, сейчас всем нам не помешает немного отдохнуть, — сказал я со спокойствием и уверенностью в голосе. — Я думаю, скоро нам на корабле отрубят электронную почту, поэтому поспешите отослать письма своим родным, напишите, что у вас все в порядке. Я не знаю, как данная ситуация повлияет на наши планы, но уверен, что завтра буду обладать более полной информацией.
Спокойствие капитана Уитмера оказалось заразительным. Морские пехотинцы были явно удивлены. Они не ожидали от меня такой реакции. Возбужденность потихоньку исчезала. Прежде чем распустить взвод, я сказал:
— Когда пройдет состояние шока, придет ненависть. Может быть, если удача будет на нашей стороне, именно нам посчастливится отомстить за зло.
Мои слова резонировали в сердцах моих морпехов, на их лицах были решительность и готовность к бою. Я смотрел на них и видел перед собой мальчишек: футбольных звезд школы, отморозков, восемнадцатилетних парней с детским выражением лиц. Белые, черные, с испанской кровью. Они были моим взводом, моими людьми, я нес за них ответственность. Я с грустью вспомнил слова штаб-офицера о бесценных воспоминаниях и отсутствии рядом духов.
— Так что будьте готовы. Разойтись!
Я стоял на палубе, в темноте, и смотрел на огни Дарвина. В моем электронном почтовом ящике было письмо от отца. «Будь стойким, — было написано в нем. — Вернись домой физически и психически невредимым». Когда я проснулся в шесть, острова уже не было видно, хотя по расписанию мы должны были отплыть только через три часа.
Группе срочных действий при чрезвычайных происшествиях (ГСДЧП) было приказано «передвигаться на самой высокой возможной скорости» и присоединиться к Пятнадцатой эскадре ВМФ США в Аравийском море. Вместо пятнадцати узлов мы двигались со скоростью в восемнадцать, а потом в двадцать, было уже не до экономии топлива. Остановки, ранее запланированные в Сингапуре и Гонконге, были отменены. Однако Экспедиционный отряд морской пехоты все же вынужден был на день прекратить свое состязание на скорость. Нам предстояла гуманитарная миссия в Восточном Тиморе, бывшей индонезийской провинции, получившей независимость. Я плыл к берегу Дили на десантном катере, везя с собой домашнюю утварь, зерно, лекарство и все такое. Наверное, кто-то, кто руководит нами, хочет, чтобы мы протянули оливковую ветвь одному народу и вытряхнули все нутро из другого.
На корабле патриотизм рос как на дрожжах. Я уже узнал о том, что один из моих однокурсников из Дартмауса погиб на 103-м этаже Северной башни. У некоторых солдат отцы или братья работали в Управлении пожарной охраны Нью-Йорка, и матросы, обычно носившие бейсболки, теперь надевали шляпы с эмблемой Департамента пожарной охраны города Нью-Йорка и нью-йоркского полицейского управления.
При отсутствии определенной миссии Экспедиционный отряд МП был готов ко всему. Капитан Уитмер большую часть времени проводил на корабле «Пелелиу», там он всегда оставался в курсе постоянно меняющихся планов. Соответственно мы с Патриком днем и ночью находились в тыловом обеспечении, в радиорубке на корабле, где могли получать информацию из радиосообщений. «Большая вероятность вывода военнослужащих, не принимающих непосредственного участия в боевых действиях. Существует вероятность такой операции и в Пакистане».
