– Вам пока нельзя делать резких движений! – попробовал предостеречь кап-два Краснов.
– Много ты понимаешь! – резко махнул кап-два правой рукой, надевая брюки.
Потянувшись за носками, Соколов скрючился, сморщил лицо и повалился боком на койку.
– Надо сейчас немедленно встать, упереться руками в переборку и потянуть носки к себе, – предложил Краснов, кидаясь к кап-два и начиная его поднимать.
Федоров вскочил с койки и начал помогать Краснову.
В каюту без стука ввалился Звягинцев, неся в руках деревянный поднос, и с ходу начал орать:
– Чем ты, Краснов, занимаешься! Марш в машинное отделение!
– Пошел вон, лейтенант! – рявкнул Краснов, прислоняя кап-два к переборке.
Подняв руки Соколова, упер их в переборку и, упав на колени, стал выпрямлять согнутую левую ногу.
– Как ты смеешь так разговаривать с командиром? Я тебя в штрафбате сгною! – снова заорал Звягинцев, одним движением ставя поднос на стол и нанося два быстрых удара по лицу стоящему на коленях Краснову.
Голова Краснова качнулась, и по лицу потекла струей кровь.
Федоров резко ударил локтем в солнечное сплетение Звягинцева, от чего тот ойкнул и ничком сполз вниз.
– Ногу выпрямляй, кавторанг! Сильней! Как будто толкаешь переборку! – заорал Краснов, захлебываясь в крови.
– Оуу! – взвыл Соколов, в точности выполняя приказ Краснова.
Федоров страховал ладонями голову Соколова, внимательно смотря на искаженное болью лицо кавторанга.
Вот лицо Соколова дернулось, он замотал головой и неожиданно улыбнулся.
Повинуясь жесту Краснова, Федоров обхватил кап-два за талию и осторожно посадил на койку.
– Нападение на командира! Вы все видели! – задыхаясь и ловя ртом воздух, выдал Звягинцев, с ненавистью смотря на Краснова, который со счастливой улыбкой прижимал вафельное полотенце к разбитому носу.
– Я ничего не видел. Только что старшина Краснов спас своего командира от болевого шока, – устало сказал Соколов, осторожно вытягивая левую ногу вперед.
– Здесь нет никакого старшины Краснова! Есть матрос – разгильдяй Краснов, которого я имею право расстрелять за саботаж по закону военного времени! – закричал Звягинцев, выхватывая пистолет.
Удар ребром ладони по бицепсу правой руки, и пистолет с глухим стуком упал вниз.
– Десять суток ареста за пререкания со старшим по званию! – пообещал Соколов, с жалостью смотря на Звягинцева.
– Я не вижу здесь людей старше себя по званию, – держась левой ладонью за правый бицепс, закусив нижнюю губу, заявил Звягинцев.
– Садись, лейтенант, и не дергайся попусту! Приказом комиссара НКВД от вчерашнего числа вашему краснофлотцу Краснову присваивается звание старшины НКВД! По общеармейской классификации это звание приравнивается к лейтенанту. Лейтенант Смерша Федоров приравнивается к капитану! Ну а про меня и говорить нечего. Ты ударил по лицу своего товарища, лейтенанта, в присутствии двух свидетелей – это о чем говорит? – устало спросил кап-два, кивая Федорову, который быстро разлил из принесенной фляжки какую-то желтоватую жидкость.
– Я не могу этого так спустить! Краснов приставал к моей жене! – выпалил Звягинцев, продолжая с ненавистью смотреть на Краснова.
– Да не спал я с твоей женой! На кой она мне сдалась! – ответил новоиспеченный старшина.
– А что ты делал у меня дома во время моего дежурства? Меня послали в патруль, а этот старшина шасть ко мне домой! – выкрикнул Звягинцев, покрываясь багровыми пятнами.
– Да на кой черт мне сдалась эта драная кошка? Что я, баб на Улиссе не найду помоложе? Вон девчонки из школы в экипаж по ночам десятками бегают! Бери любую и веди в каптерку! – выдал длинную тираду Краснов.
– Что же ты два часа у меня дома делал? – не отставал Звягинцев.
– Твоя Лизка прибежала в экипаж и давай вопить, что у нее замок сломался, а утром ей на работу надо, а ты в наряде. Дежурный поднял меня и приказал починить замок! Я взял с собой Лугина, и мы вместе пошли. Замок я за час починил, а потом Лизка попросила починить шифоньер, а Лугина Верка из шестой квартиры прихватила и дала за него бутылку армянского коньяка, с условием, что я буду чинить шкаф не меньше двух часов.
За час я починил шкаф и этажерку, а потом сидели и пили чай с конфетами «Мишка на Севере». Лизка угощала меня блинами с черной икрой! – на одном дыхании выпалил Краснов.
– Какая дура! Мне икру из Хабаровска привезли! И я ей строго-настрого приказал никого не то что угощать – говорить нельзя! – возмутился Звягинцев, лицо которого приняло нормальную окраску.
– Чья жена Верка? – поинтересовался Соколов весьма благожелательным тоном, но было четко видно, что отвечать надо быстро и правду.
– Нашего начфина, – развел руками Звягинцев.
– Спорю на ящик армянского коньяка, что именно Верка сообщила тебе, что у тебя дома ночевал Краснов, – засмеялся Соколов.
– Откуда вы знаете? – потупился Звягинцев, ковыряя носком начищенного ботинка пол каюты.
– И коню понятно! Верка наставила рога своему мужу и, чтобы твоя жена чувствовала себя виноватой и не открывала рот, сдала ее тебе, а заодно и Краснова. А ты как дурак повелся и все время гнобил Краснова! Сядь за стол и выпей со старшиной за мир и дружбу, – предложил Соколов, разливая коричневую жидкость по кружкам.
– Извини, старшина! Зря я на тебя бочки катил. Это все Верка набаламутила. Сучка! Два раза разговор затевала! – замотал головой Звягинцев, выпивая свою кружку.
– Теперь пожмите руки друг другу, – наставительно предложил Соколов, требовательно посмотрев на командира катера.
Хмыкнув, Звягинцев протянул руку Краснову, который сразу пожал ее.
«Не привык еще Краснов к офицерскому званию!» – отметил Федоров, отпивая свой глоток «огненной воды», которая на вкус оказалась душистым коньяком.
Выпив, все присутствующие в каюте принялись за куски жареного палтуса, горкой лежавшие на тарелке.
– Так я и не успел опробовать острогу на рыбе! – пожаловался Звягинцев, отправляя в рот аппетитный кусок рыбы.
– Расскажи, как тебе удалось загарпунить такую большую рыбу? – попросил Федотова Соколов, наливая себе в кружку чая.
«Хочет увести разговор от любовных дел Звягинцева. Хотя кто знает, что делал два часа Краснов в квартире командира? Да и какая разница сейчас? Но Соколов молодец! Как помирил бывших врагов! Слов нет – одни вопли восхищения работой кавторанга», – мысленно зааплодировал Федоров способностям Соколова.
В дверь коротко постучали.
– Командир! Вас просят к рации! – доложил матрос, не заходя в каюту.
Едва Звягинцев вышел, как Соколов согнал с лица улыбку и приказал:
– Как только придем в Петропавловск, мухой летите в мехмастерские АКО к директору и форсируете изготовление перепонок в пресс-формах, которые вам передадут!
– Фамилию директора узнать можно? – попробовал уточнить Федоров.
– Директор – Каширников Иван Андреевич, начальник планового отдела – Силачев![67] – по памяти выдал Соколов.
– Слушаюсь, – склонил голову Федоров, прикидывая, что мастерские должны находиться недалеко от порта.
В дверь коротко стукнули.
– Слушаю! – нейтрально ответил Соколов.
– Через двадцать минут рандеву с подводной лодкой! – доложил Звягинцев из-за двери.
– Зайдите, лейтенант! – приказал Соколов.
Дверь открылась, и в проеме показался командир торпедного катера.
– Весь экипаж катера, вместе с вами, переходит на подводную лодку! Экипажу не сообщать! Моторы не глушить! – приказал кап-два, отпивая из кружки горячий чай.
– Слушаюсь! – упавшим тоном отозвался Звягинцев и, развернувшись, вышел из каюты.
– Сколько мы будем стоять в Петропавловске, я не знаю, но не думаю, что больше недели. Вам придется побегать! На время стоянки вы, старшина, получите документы матроса подводной лодки. Вы, лейтенант, будете ходить в своей форме. Теперь собирайте вещи! – приказал Соколов, медленно вставая и присаживаясь на стол.
Краснов только двинулся к двери, как был остановлен окриком Соколова:
– Стоять! Для всех вы так и остаетесь матросом, который вместе со всеми будет жить. Все, что нужно, вы получите в Петропавловске, – пояснил Соколов.
– Слушаюсь! – кивнул Краснов, начиная помогать Федорову складывать гидрокостюмы в мешки.
– До Петропавловска жить будете в носовом кубрике, а остальная команда катера вместе с лейтенантом – в кормовом. В носовом кубрике будут жить Усияма, Купцов, Федоров и ты! – распорядился Соколов, присаживаясь на койку, на которой уже стояло три мешка.
Федоров, выгрузив вещи и вещмешки из второго рундука, только начал их складывать.
– Разрешите предложить немного другую дислокацию? – спросил Краснов, подавая острогу и трезубец.
– Валяй, старшина, – наклонил голову Соколов, у которого заметно улучшилось настроение.
– Лучше я уйду в кормовой кубрик к ребятам, а на мое место пусть идет лейтенант. И разговоров будет меньше, и ребята немного отдохнут от лейтенанта, – предложил Краснов, передавая второй нож Федорову.
