Плотный комбинезон плохо пропускал воздух. Мораес сильно вспотел и до половины расстегнул «молнию». Снятый респиратор болтался у него на груди.
Справа и спереди в глубине леса послышался шум голосов и громкая ругань. Мораес подал знак Рэнди и стал забирать правее. Среди деревьев он увидел группу фермеров, которые с криком и смехом разоряли муравейник. Это была самая обычная муравьиная куча, какие сотнями встречаются в каждом лесу. Рыжие лесные муравьи копошились в развалинах своего гнезда. Бэдшоу лопатой разбрасывал муравейник, а трое других фермеров поливали все вокруг из своих опрыскивателей. Сильно пахло гексахлораном. От выпитого бренди Бэдшоу раскраснелся. Мстя за гибель свиньи, он дал волю своей ярости собственника. Он вонзал в муравейник лопату, как меч в тело поверженного врага. Его комбинезон был расстегнут, и на шее вздулись багровые жилы.
— Это не те муравьи, сэр, — сказал подошедший Мораес. — Те гораздо крупнее и другого цвета. Те серые, а это обычные лесные муравьи. Они совсем не опасные.
Бэдшоу продолжал свою безумную пляску победителя над разоренным муравейником.
— Откуда я знаю, какие это муравьи! Они съели мою свинью, и мы их всех уничтожим! Всех до единого! — Он шлепнул себя по шее, скидывая муравья. — Хьюг, брызни-ка вон туда, надо облить все вокруг, они могут прятаться и на деревь...
Бэдшоу не договорил. Он оперся на лопату и начал медленно оседать. Мораес не успел его подхватить, и Бэдшоу тяжело упал в разворошенный муравейник. Хьюг в десяти шагах от него все еще поливал ствол дерева. Мораес затянул «молнию» и накинул на голову капюшон. Подбежал Рэнди. Ом тоже был в расстегнутом комбинезоне и без противогаза. Мораес крикнул ему, чтобы он закрылся. По трупу Бэдшоу уже ползали рыжие муравьи, но среди них Мораес увидел несколько уже знакомых ему, крупных серых. Мораес направил на них струю ядохимиката. Муравьи скорчились и замерли.
— Надевайте противогазы! — крикнул Мораес подбегавшим фермерам. — Надо облить все вокруг, надо облить одежду! — Он задохнулся от едкого запаха и натянул противогаз. Не спрашивая согласия, он направил струю распылителя на Рэнди, потом на себя.
Люди бестолково топтались вокруг, не зная, что делать, боясь прикоснуться к трупу и еще не осознав до конца опасности, боясь за себя и еще не понимая, что серая смерть каждую секунду может упасть на них с любой ветки.
Рэнди знаками показал Мораесу, что надо поднять тело и перенести его в сторону от муравейника. Мораес кивнул. Он остановил Рэнди, когда тот хотел взяться за плечи умершего.
— Руки. Берегите руки, — сказал он.
В противогазе голос звучал глухо и непохоже. Рэнди отдернул руки и сразу вспомнил о сыне. Мораес тоже об этом подумал и почувствовал неловкость. Может быть, не следовало так прямо напоминать о том, как умер мальчик. Вдвоем они перевернули тело на спину и немного оттащили его от муравейника. На груди у Бэдшоу шевелился серый муравей.
Вокруг собралась толпа. Это была именно толпа, возмущенная, негодующая, испуганная и озлобленная, руководствующаяся не здравым смыслом, не разумной волей, а стихийным чувством толпы, жестоким, трусливым и нелогичным. Такие толпы с ревом и свистом гонялись за неграми, спасающими свою жизнь; громили еврейские магазины в чистеньких немецких городках; давя друг друга, спасались из горящих зданий во время чикагских пожаров и выли от восторга, когда на аренах римских цирков голодные звери рвали на куски живых людей.
Рэнди еще раз облил тело Бэдшоу гексахлораном. Толпа шумела и волновалась. Рэй Гэтс, тот, который отказался надеть комбинезон, все жевал свою жвачку. Должно быть, он почувствовал укус или просто прикосновение колючей ветки, потому что вдруг замотал головой, затопал, завертелся на месте, отмахиваясь от невидимого врага, и, завернув на голову свою клетчатую куртку, побежал из леса.
— Надо перенести тело в машину, — сказал Рэнди. — Не бойтесь, они здесь все уже мертвые... И он и муравьи...
Толкаясь, мешая друг другу, фермеры подняли труп. Сейчас тут собрались почти все отправившиеся в лес и каждый был рад поводу прекратить поиски серых муравьев и вернуться домой. Каждый мог найти достаточно оснований для этого. Одни говорили себе, что их фермы далеко от леса, — пускай уничтожают муравьев те, чьи участки ближе. Другие все еще надеялись, что их-то это не коснется, подобно тому, как люди отгоняют от себя мысли о раковой опухоли. Наконец, третьи, наиболее трезвые, полагали, что и без них все равно кто-нибудь обязательно уничтожит муравьев, если они вредны и опасны для людей. Эта слепая вера в разумность и всемогущество человеческого общества, обеспечившего им такой удобный и комфортабельный американский образ жизни, побуждала сейчас каждого из них сложить с себя все моральные обязательства перед коллективом. Каждый привык к тому распорядку вещей, при котором он отвечает лишь за себя и за свое. Если испортится его машина, он будет ее чинить, потому что это его машина. Если протекла крыша в доме, он залатает ее, потому что это его крыша над его домом, где живет его семья. Что же касается интересов общества в целом, отвлеченных вопросов о том, откуда берется бензин в колонках, кто ремонтирует дороги и строит мосты, кто заботится об охране лесов и уничтожении вредных насекомых, — об этом они позволяли себе не думать, ограничиваясь тем, что за все это платили деньги: наличными или чеками, в форме прямых или косвенных, штатных или федеральных налогов. Поэтому, рассуждали они, те, кто получает эти деньги, те пускай и заботятся об их безопасности, тем более что сама опасность была какой-то эфемерной, нереальной, почти невидимой и пока коснулась только двух из них — тех, чьи фермы были расположены ближе к лесу. Когда Рэнди спросил, кто из фермеров пойдет с ним дальше, чтобы довести до конца начатое дело, никто не откликнулся. Толпа растаяла, как после уличного происшествия, когда предлагают записываться в свидетели. Мораес и Рэнди остались одни.
— Надо бы предупредить миссис Салли, — сказал Мораес. — Она будет волноваться...
Рэнди догнал одного из фермеров. Мораес видел, как он что-то ему втолковывал, а фермер нетерпеливо кивал головой, поглядывая на уходящих.
— Я просил передать ей, чтобы она подогнала машину к повороту у сорок второй мили на федеральном шоссе, — сказал, вернувшись, Рэнди. — Пускай там дожидается нас, а мы пересечем лес напрямик... Пошли.
Они снова разошлись на расстояние голоса. Мораес сдвинул противогаз, чтобы удобнее было дышать. Он по-прежнему не испытывал страха, только стал более осторожным. То, что в лесу скрывается смертельная опасность, было для него естественным, привычным с детских лет фактом. Идти по лесу представлялось ему не более опасным, чем ехать по шоссе в своем старом автомобиле. Мораес никогда не читал статистических данных и не знал, что в Соединенных Штатах ежегодно от автомобильных катастроф погибает во много раз больше людей, чем в лесах Бразилии от укусов ядовитых животных. Он спокойно и неторопливо шел между деревьями, поглядывая, не появится ли где-нибудь серая цепочка ползущих муравьев. Но лес был тих, молчалив и безжизнен.
Салли Рэнди остановила машину у выезда на магистраль. Она развернула ее так, чтобы через ветровое стекло была хорошо видна опушка леса, откуда должны показаться Рэнди и Мораес. Она заглушила двигатель и приготовилась ждать.
Мужчины брели по лесу, избегая чащоб и кустарников, стараясь реже задевать густые, нависшие ветки, в листве которых могли скрываться серые муравьи. В тишине леса Мораес услышал негромкое жужжание. Большая серая стрекоза пролетела мимо, развернулась и описала круг около того места, где остановился Мораес. Стрекоза была очень крупная, и ее прозрачные крылья издавали ровное гудение. В воздухе запахло озоном. «Такой же запах был утром на ферме, когда муравей укусил Дэви...» Стрекоза стала летать кругами, постепенно приближаясь к Мораесу. Повинуясь мальчишескому импульсу, он размахнулся саперной лопаткой, как бейсбольной битой, но стрекоза увернулась от удара; она отлетела на такое расстояние, чтобы он не мог ее достать, и неподвижно повисла в воздухе, уставившись на Мораеса большими выпуклыми глазами. Мораес направил на нее шланг распылителя и сразу открыл клапан. Сильная струя жидкости попала в насекомое. Стрекоза перевернулась в воздухе и упала на траву. Мораес подбежал и нагнулся. Облитая маслянистой жидкостью, она была неподвижна. Мораес обломил сухой прутик и пошевелил стрекозу. От нее отделился и упал на землю скрюченный мертвый муравей. Мораесу никогда не приходилось видеть таких стрекоз. Ее толстое тело казалось сделанным из металла. Он осторожно приподнял стрекозу — она была очень тяжелой. Ему показалось, что она пошевелилась, и он выпустил ее из пальцев. Стрекоза упала. Он слегка придавил ее ногой. Стрекоза хрустнула, как пластмассовая игрушка.
