- Значит, не судьба… Пусть растет, - сказал я, и мы побежали к валу.
Когда мы вернулись на свою дневку, уже совсем стемнело. Наш оперативный офицер Гарин сидел у костра и прихлебывал чай из консервной банки.
- Ночные бинокли плохо работают. Если духи попрутся, можем прозевать.
Менял батареи на биноклях - все без толку, - лениво потягиваясь, проговорил он.
- Может, перед валом гранаты на растяжку или мины поставить? - сказал я.
- Не знаю. Надо у комбата спросить, - ответил Стас. - Пойдем?
Комбат молча выслушал нас и отрицательно покачал головой:
- Если поставите мины, то кто их будет снимать? Завтра или послезавтра нам опять идти на штурм. Вдруг бойцы напорются.
- Я мины поставлю, я их и сниму, - сказал я. Хотел было добавить, что в прошлом году мне пришлось обезвреживать мину, к которой по всем инструкциям даже подходить запрещалось, но благоразумно промолчал.
- Нет, - сказал комбат.
Обратно мы шли молча. И только когда подошли к костру, Винокуров спросил нас:
- Ну что, будем мины ставить?
- Посмотрим, - на ходу ответил я и прошел к ящикам, где содержалось все наше инженерное хозяйство. У нас было шесть мин МОН-50, но к ним было всего три минных детонатора МД-5 и три механических взрывателя МУВ-3. Сразу было ясно, что мины готовил к отправке в нашу группу явно не командир роты.
Он бы не экономил и не поленился сходить на склад и дополучить недостающие детонаторы и взрыватели. А пока нам надо было что-то делать с тем, что мы имели. Кроме этого, мы еще располагали детонирующим шнуром ДШ, сосредоточенными зарядами СЗ-1Э и СЗ-4П. Если повозиться, то можно было бы соединить мины между собой при помощи детонирующего шнура, и они сработали бы все. Но времени не было, и я взял только одну мину, детонатор со взрывателем и моток проволоки, именуемой в обиходе растяжкой.
Потом у костра мы подготовили одну гранату Ф-1. К метровой палке при помощи медицинского пластыря прикрепили корпус гранаты. У связистов взяли метров десять электрического провода в белой оплетке для установки кроме мины еще и гранаты. Если верить тактико-техническим данным, то осколки от разрыва оборонительной гранаты Ф-1 разлетаются в радиусе до 200 метров, но по моему скромному убеждению, только лишь отдельные фрагменты чугунного корпуса «эфки» могли покрыть это расстояние. Основная же масса осколков имела гораздо меньшую дальность разлета.
- Со мной идут Винокуров и Бычков, - сказал я Гарину. - Если комбат будет спрашивать, где мы, скажи-пошли проверять тыловой дозор. Прикрой нас у пулемета. Хорошо?
- Ну, давайте, с Богом, - сказал напоследок Стас, и мы втроем быстро перескочили через вал.
Ночь была темная, но в этой темени можно было различить небольшие кусты и высокую траву. Еще утром, когда мы пробегали по этим местам, я заметил в трех метрах от виадука неширокую просеку, свободную от кустов. Там я и собирался установить мину. Подобравшись к ней, мы посидели в зарослях, выжидая время и осматриваясь вокруг. Затем я приказал Винокурову и Бычкову отойти вправо и влево от себя на тридцать метров и наблюдать за обстановкой.
Я остался один. Воткнув в землю приготовленную палку и привязав к ней на уровне пояса конец провода, я отошел на десяток метров, и взятый у связиста Кости Козлова провод закончился. Затем я воткнул в сырую почву метровый кол с примотанной гранатой. Разогнул и обломил один из усиков и привязал к кольцу запала Ф-1 свободный конец провода. Теперь граната была готова к действию: ползущий по земле человек мог беспрепятственно проползти под растяжкой, но идущий в полный рост или пригнувшийся враг обязательно напоролся бы на натянутый на уровне пояса провод и тем самым вырвал из запала гранаты предохранительное кольцо. А через три-четыре секунды взорвется «эфка» и предупредит нас, сонных, о нападении. Хоть в инструкции и написано, что радиус разлета осколков гранаты Ф-1 может быть до двухсот метров, но в реальной действительности это бывает редко. Однако в нашем случае осколки могли поразить человека, наткнувшегося на провод. «Ну двести - не двести, а метров двадцать покроет. Так, теперь МОНка…»
Установив гранату, я сместился от нее вправо. Было слышно, как в ту же сторону уходит и охранявший меня справа Бычков. Теперь можно было приступать и к установке самой мины.
У большого выделявшегося куста я достал из-за пазухи мину, вывернул предохранительную заглушку из запального гнезда, расправил металлические ножки и выбрал место для установки МОН-50. Направив мину вдоль виадука, я воткнул ножки в грунт и проверил ее направленность. Затем, привязав конец проволоки к правой передней ножке, я стал осторожно пятиться от мины и разматывать катушку с растяжкой. Как назло, я упустил кончик проволоки из замерзших рук; мне пришлось возвращаться к мине и снова тянуть стальную проволоку. Вытянув растяжку на всю ее длину, я вытащил из-за голенища и воткнул в землю штатный металлический колышек и привязал к нему свободный конец проволоки. Вернувшись к мине, вкрутил в гнездо детонатор. Достав из кармана взрыватель, я еще раз убедился в наличии металлоэлемента и накрутил на минный детонатор механический универсальный взрыватель МУВ-3.
Мне доводилось раньше участвовать в установке мин, и именно МОН-50, но тогда это был электрический и притом управляемый способ, а сейчас приходилось устанавливать МОНку ночью зимой и на растяжку. Полгода назад я как-то установил мину на МУВ-3, но потом ее пришлось подрывать ручной гранатой. Но тогда было лето, и тот случай из-за неудачного результата я в счет не брал. Может, из-за этих неприятных воспоминаний или вследствие усталости и холода, но все-таки нервы были напряжены. От этого напряжения и дрожали слегка руки. Приходилось действовать очень осторожно. В темноте можно было легко ошибиться. Проверив мину и развернув взрыватель так, чтобы боевая чека была направлена в сторону колышка, я отвязал конец проволоки от ножки мины и привязал его к боевой чеке. И только после этого осторожно вытянул из корпуса взрывателя предохранительную чеку. Если бы сейчас я случайно выдернул и боевую чеку, то мина взорвалась бы только через пятьдесят минут, когда резак МУВа перережет металлоэлемент. Но этого я никак не мог допустить и медленно отошел на метр от мины. Теперь резак под действием боевой пружины начал перерезать металлоэлемент, и через определенный срок мягкая свинцовая пластина будет перерезана, ударник взрывателя упрется в боевую чеку и мина встанет на боевой взвод. Стоит кому-нибудь натолкнуться на растяжку и тем самым вырвать боевую чеку, как освобожденный ударник ударит по капсюлю детонатора, мина взорвется и пошлет в сторону противника град металлических шариков или цилиндриков, которых в общем количестве более двух тысяч штук. Зона сплошного поражения МОНки такова, что на расстоянии пятидесяти метров будет поражено осколками буквально все: кусты, деревья, люди…
«Если у «эфки» дальность указана приблизительно, то здесь пятьдесят метров сплошного поражения гарантированы заводом-изготовителем и самим министром обороны… Все… Пора обратно…»
Когда мы втроем вернулись на дневку, то почти все уже спали мертвым сном. Лишь на валу дежурили дозорные, и Стас Гарин встретил нас у пулемета.
Мы показали ему, где поставлены мина и граната, и я с Винокуровым отправились спать. Контрактник Бычков пошел проверять наши дозоры.
На дневке я увидал бойца-калмыка и пулеметчика-гранатометчика, которые пытались устроиться поспать на ящиках вокруг костра.
- Да мы все и так уже под навесом спали, - вполголоса стали оправдываться они. - Но пришел товарищ майор, нас двоих оттуда согнал и сам спать лег. На наши места.
Мне только и оставалось негромко выругаться: мои солдаты были важнее, и с этим нужно было что-то делать. Сейчас под навесом не было места даже для меня. Пока я раздумывал, дежурный боец-костровой подсказал, что через десять минут он станет будить очередную смену на фишки. Пришлось мне и лейтенанту подождать и затем улечься спать на освободившихся местах. Но потом пришли отдежурившие солдаты, которые умудрились втиснуться среди спящих.
Почувствовав, что от тесноты стало тяжело даже дышать, я приказал этим бойцам снять с себя бушлаты и накинуть их поверх спальников. Только после этого под навесом стало полегче, и я сразу уснул.
«Это не дневка, а какая-то гостиница получается. Лежим, как селедки в бочке. Ладно, завтра что-нибудь придумаю», - успел подумать я, проваливаясь в сладкий и долгожданный сон.
В три часа ночи меня разбудили-подошла очередь моего дежурства. Во всех группах, кроме солдат на фишках, в ночное время еще дежурили и офицеры из состава разведгрупп. От усталости и постоянного недосыпания солдаты могли ненароком уснуть на своих постах, и дежурный офицер должен был каждые полчаса проверять дозоры и лично наблюдать в ночной бинокль за местностью перед нашими позициями. Ну а нас, офицеров и солдат групп, контролировали поочередно комбат и его заместители.
