— Вы не так понимаете политику правительства, — возразил Чо. — Да, действительно, политика правительства состоит в том, чтобы сохранить буйволов. Но это ворсе не значит, что французы всегда будут беспрепятственно забирать буйволов, а мы каждый раз будем доставать деньги и выкупать их. Вы с вашим пониманием политики правительства не защищаете интересов соотечественников; например, вы не хотите, чтобы партизаны атаковали врага, боясь, что французы будут за это мстить населению, будут сжигать дома, но, рассуждая таким образом, можно согласиться и на назначение старосты в деревне.
Чо обернулся к Хоэ:
— Как ты думаешь, Хоэ?
Но Хоэ не успел ответить: в разговор вмешался учитель Луан:
— Французы забрали буйволов, и мы должны атаковать врагов, чтобы они впредь боялись трогать нас. А если мы не можем наступать на них, то нужно побольше вредить им, побольше беспокоить их. Где мы найдем деньги для выкупа буйволов? И разве можно позволять французам делать все, что они хотят? А если они все же решат назначить старосту, значит, по-вашему, мы должны будем согласиться с ними?
Снова заговорил Чо:
— Обо всем этом у партизан должно быть твердое мнение. Если же крестьяне не понимают нашей политики, нужно провести среди них разъяснительную работу. Мы здесь трудимся, выполняем работу буйволов, а французы в это время забирают наших животных. Мы не можем выкупать буйволов! Правильно я говорю, Тхиет?
— Если бы не было никакого другого выхода, — вмешался учитель, — пришлось бы выкупать.
Хоэ взглянул на Луана:
— Да, вы, конечно, правы. Прежде чем говорить о выкупе, надо попытаться силой или хитростью отобрать у них буйволов.
Затем он посмотрел на Чо и сказал решительно:
— Обсуждать этот вопрос среди партизан не следует, и так все ясно.
Он обернулся к отцу:
— А ты как думаешь, отец? Стоит ли попытаться угнать буйволов?
Хоать сначала был на стороне Ча, но теперь он полностью согласился с партизанами. После этого осталось только переубедить Ча. В конце концов им удалось это, и Ча сказал, правда, не совсем уверенно:
— Да и я так думаю, но ведь все зависит от вас, от партизан.
Тик до сих пор ничего не говорил; он сидел и спокойно слушал спор. И только выслушав всех, он медленно и твердо сказал:
— Да, мы должны перейти к активным действиям. Но надо позаботиться и о том, чтобы защитить наших людей от вражеской расправы.
Ча уцепился за последнюю фразу:
— Вот об этом-то я и беспокоюсь. Если мы нападем на французов, они будут мстить нам, устроят облаву, жестоко расправятся с населением.
Чо хотел было возразить, но Тик перебил его:
— Я имею в виду тех крестьян, которые еще продолжают жить на той стороне.
Хоать с затаенной улыбкой посмотрел на Ча:
— Если ты поговоришь с женой, и она вернется в нашу деревню, многие последуют ее примеру. Тогда французам не с кем будет расправляться. Видишь, все зависит от тебя:
Ча смутился:
— При чем тут я?.. Я не запрещаю ей вернуться. Но мы, мужчины, во время облавы можем спрятаться в убежищах, и французам трудно найти нас. А куда прятаться женщинам с детьми? Дети в убежище начнут плакать, им не заткнешь рот.
Чо резко ответил:
— Надо брать пример с других. Расскажите своей жене о мужестве жены Тика, которая осталась в деревне с детьми.
Снова их беседу перебил учитель:
— Сегодня ночью необходимо во что бы то ни стало угнать буйволов! Наших односельчан, которые до сих пор живут в Тхай-Хоке, надо убедить вернуться домой еще до наступления ночи. Те, которые не успеют перейти в нашу деревню, будут бороться другими средствами. Ты согласен Тик?
Тик о чем-то сосредоточенно думал и не ответил учителю.
— Если французы заставят крестьян явиться на пост с паспортами, они должны будут говорить примерно в таком духе: «Мы переехали сюда и получили паспорта только потому, что французы обещали защищать нас. Но мы не знали, что французы отберут у нас буйволов». Как ты думаешь, Тик?
Тик попросил всех высказываться по очереди: он должен доложить обо всем административному комитету и получить конкретные указания.
Ча колебался. Все односельчане давно уже отремонтировали тайные убежища. Он же, рассчитывая на то, что жена и дети будут жить в общине Тхай-Хок, построил убежище только для себя одного на тот случай, если придется вернуться в Хонг-Фонг. Он так и не решился больше высказаться: боялся осуждения товарищей — они ведь скажут, что Ча мешает осуществить их план.
Административный комитет одобрил план, предложенный Чо и Тиком.
План был очень прост: нужно было сломать внешний забор, окружающий французский пост, и угнать буйволов.
Под контролем поста находился довольно большой район. Базар тоже находился на территории поста и также был окружен забором. Французы привязали отнятых у крестьян буйволов к деревьям, растущим на площадке перед базаром. Рядом с этой площадкой, ближе к посту, тянулся целый ряд построек: помещение для собраний, публичный дом, дома старост, караульщиков и их помощников. Главный пост был окружен несколькими заборами. Задача состояла в том, чтобы выбраться с буйволами через первый — внешний забор, а это сделать было не так уж трудно.
Чо тщательно разработал план операции. Он верил в ее успех. Кроме того, он считал, что удачный исход дела поднимет боевой дух партизан. Партизаны Третьей деревушки будут наблюдать за дзотом и казармами. План подробно обсуждался в административном и партийном комитете и среди крестьян общин Хонг-Фонг и Тхай-Хок. С вечера стали готовиться к операции.
Хьеу получила от Тика задание провести беседы с крестьянами и уговорить их вернуться в родную деревню. Хьеу ходила по домам, уговаривала земляков понять необходимость возврата в Хонг-Фонг. И к тому времени, когда партизаны засели в засаде, многие жители уже вернулись в свою деревню.
Хьеу настояла на том, чтобы ее мать, тетушка Бай, вернулась вместе с Соном домой — в Хонг-Фонг. Сон жил вместе с Бай и Хьеу в доме тетушки Фан. Рана на ноге у него давно зажила. Он несколько раз просил разрешения вернуться к отцу. В чужом доме и чужом месте он не чувствовал себя свободным. Ему не приходилось работать, кормили его неплохо, но ни днем, ни ночью ему не разрешали выходить из дому: французы бросали в тюрьму даже двенадцати-тринадцатилетних детей. Самым тяжелым для Сона было то, что он не мог громко говорить, петь, веселиться. Однажды Сон мыл посуду и по привычке тихо запел:
«Войска идут с песнями…»
Фан услышала песню и строго-настрого запретила мальчику даже слегка повышать голос. И Сону было очень скучно. Он не раз просил отпустить его домой, но Бай и слышать не хотела об этом.
— Здесь твой буйвол, — говорила она, — кто будет ухаживать за ним, если ты вернешься в деревню? А куда ты денешься во время облавы?
Хьеу тоже уговаривала его пока жить с ними. Но этой ночью Сону разрешили вернуться домой. Радости его не было границ.
Дойдя до защитного забора, Сон встретил партизан, готовившихся к операции по угону скота. Сон стал упрашивать их взять его с собой: ведь французы иногда заставляли мальчика работать в посту, поэтому он хорошо знал дорогу. Но партизаны отправили его домой.
Хьеу проводила мать до самого дома, а затем вернулась к забору. Тик сказал ей, что некоторые крестьяне, ранее пожелавшие вернуться домой, раздумали это делать сейчас. Тик занят операцией — ему надо быть с партизанами, поэтому он дает задание Хьеу пойти вновь в Тхай-Хок, повидаться там с крестьянами, которые не пожелали вернуться домой, еще раз попытаться доказать им опасность их положения.
Хьеу узнала, что многие семьи уже совсем было собрались вернуться в свою деревню, но потом раздумали: появился Ча и приказал жене и детям остаться здесь, не трогаться с места. Жена Ча была сестрой Там Итя — жителя общины Тхай-Хок. У нее было трое детей, самому младшему едва исполнилось полгода. По настоянию мужа она уже три месяца жила здесь. Ча достал ей французский паспорт и арендовал восемь сао земли. Ча хотел подождать, пока подрастет ребенок, поэтому он временно не разрешал жене возвращаться в родные места. Жена Ча была доброй женщиной. Хьеу часто заходила к ней. И вернувшись вечером в Тхай-Хок, Хьеу зашла к ней, чтобы поговорить о возвращении. Ее и не надо было уговаривать: она сама приготовилась уйти этой ночью, но пришел Ча и сказал, что нужно немного переждать: он не успел еще вырыть убежища. Если партизаны осуществят свой план, то завтра же французы устроят облаву. Куда она тогда денется с детьми? Лучше ей пожить здесь еще несколько дней, пока он не выроет убежище. И жена Ча решила остаться. Хьеу поговорила с ней и с другими жителями о том, как надо вести себя в случае облавы.
В это время партизаны приступили к выполнению задачи: они ломали забор, окружающий вражеский пост. Чо руководил проведением операции. Рядом с ним все время был Хоэ. Вечером, когда распределили обязанности, Хоэ сам вызвался пойти ломать забор. Тогда Тик сказал:
