С одной стороны, в результате этого партизаны, как уже упоминалось, утратили весьма существенное преимущество перед регулярными войсками в маневренности на местности, доступной для бронетанковых частей; авиация могла не только помогать войскам противника в обнаружении крупных отрядов партизан, но и непосредственно воздействовать на партизан; радиосвязь сделала часто бесполезным перерезание телефонных проводов перед нападением партизан на штабы, склады и другие объекты противника, снизила до минимума изоляцию отдельных подразделений врага от его главных сил.
Перевозимые автотранспортом и поездами войска и грузы, оказывались совершенно неспособными предотвратить взрывы мин, установленных на дорогах. Не допустить минирования путей сообщения может только очень сильная их охрана, применяющая технические средства защиты, однако, такая охрана, как правило, создается уже после начала массовых диверсий. Поэтому очень важно заминировать эти объекты минами различных типов до создания подобной сильной защиты.
Что касается автотранспорта, то еще в Испании было подтверждено, что не только железные дороги, но и автомобильные колонны, даже сопровождаемые танками, весьма уязвимы для партизан. Автоколонны не могли высылать боевого охранения, а целенаправленно охранять дороги у франкистов не хватало сил.
Нанеся огневой удар по колонне, партизаны ее «добивали», если это было им по силам, или уходили по той местности, где преследование было исключено. Применяя же управляемые мины для ударов по автомобильным колоннам, партизаны вообще могли оставаться незаметными и потому неуязвимыми.
Даже появление авиации во многих странах пошло на пользу партизанам. Если вражеская авиация и затрудняла действия партизан, то собственная впервые в истории давала возможность снабжать партизанские формирования всем необходимым через голову противника, доставлять во вражеский тыл различные средства борьбы, инструкторов, специалистов и руководителей, эвакуировать раненых.
Еще больше помогло партизанам появление радио, поскольку оно давало возможность поддерживать надежную связь со своими органами руководства и немедленно передавать разведданные о противнике.
Технический прогресс дал партизанам возможность выводить из строя автомобильный и особенно железнодорожный транспорт, воздействовать на линии коммуникации противника, уничтожать его войска во время перевозок, не вступая в боевое соприкосновение. Но для этого было необходимо обеспечить снабжение партизан специальными минами и взрывчатыми веществами (ВВ). Партизаны не могли решить задачу по закрытию ночного и дневного движения на железнодорожных магистралях и автомобильных дорогах, как требовал Сталин, за счет трофеев и подобранных на полях сражений боеприпасов и оружия. Специальные мины обычно не валяются на земле, а что до трофеев, то следует заметить, что у партизан гораздо меньше возможностей брать трофеи, чем у регулярных войск. Этого Сталин явно не понимал. Подобная установка не была вынужденной мерой. Забежим вперед. Когда возможности, по снабжению партизан возросли, 18 августа 1942 года, начальник Центрального штаба партизанского движения (ЦШПД) П. К. Пономаренко,[84] после очередного разговора со Сталиным, дал радиограмму ряду командиров партизанских формирований. В этой телеграмме их ориентировали на снабжение за счет трофеев, указывая, что «снабжение партизан из центра», якобы, «не только затруднительно, но и может привести к отсиживанию».
Все описанные выше технические средства и возможности, весь накопленный в Испании опыт, можно и нужно было использовать для защиты своей страны, а не руководствоваться застывшими на уровне Гражданской войны взглядами о партизанской деятельности и сталинскими призывами вроде «сожжения лесов».
13 июля 1941 года приказом наркома обороны маршала Советского Союза С. К. Тимошенко[85] я был по совместительству назначен начальником Оперативно-учебного центра (ОУЦ) Западного фронта, в задачу которого входили самая минимальная подготовка партизанских отрядов и диверсионных групп, их материальное обеспечение и переброска в тыл противника. На все это отводилось не более семи суток. Замечу, что в 30-е годы будущих партизан, имевших не менее годичной общевойсковой подготовки, обучали аж в течении от трех до шести месяцев.
Подготавливаемые нами партизанские формирования остро нуждались в средствах радиосвязи, специальных минах, вооружении и боеприпасах. Кое-что мы с трудом добывали, надеясь, что скоро будет создано командование партизанскими силами, которое займется планированием и обеспечением партизанских действий.
Только через месяц после начала войны, 18 июля 1941 года, появилось постановление ЦК ВКП(б) «Об организации борьбы в тылу германских войск». Однако и оно не внесло ясности. В нем не было сказано ни слова о подготовке партизанских формирований, об организации связи и снабжения, о привлечении к партизанской борьбе военнослужащих, которые в силу сложившейся обстановки оказались в тылу противника и не смогли пробиться к основным силам Красной Армии. И в этом постановлении не ставилась задача отрезать вражеские войска от источников их снабжения.
А главное, вместо хорошо отработанной в начале 30-х годов и проверенной в Испании системы управления партизанскими силами предлагалось «развернуть сеть наших большевистских подпольных организаций на захваченной территории для руководства всеми действиями против фашистских оккупантов». Это была явно невыполнимая установка, приведшая к гибели многих мужественных коммунистов. Она противоречила опыту партизанской войны в Китае и Испании, а вскоре была опровергнута и отечественной практикой. Кроме того, такой сети большевистских подпольных организаций для руководства борьбой в тылу противника попросту не было, и она не могла быть создана даже за год. Дело в том, что гитлеровцы предусмотрели мероприятия по борьбе с партийным и боевым партизанским подпольем. Все граждане СССР, переменившие место жительства после 22 июня 1941 года, брались ими на учет или даже сразу подвергались репрессиям.
Наспех организованное подполье из людей, которые были известны, как коммунисты и тем более руководители партийных организаций, оказалось весьма уязвимо и подпольщики в большинстве случаев погибали, если не выходили в расположение партизанских формирований (секретари подпольных обкомов и райкомов ВКП(б) превращались, как правило, в командиров и комиссаров этих боевых единиц).
Еще опыт учений в начале 30-х годов убедительно показал, что при ведении полномасштабной партизанской войны невозможно обойтись без оперативно-военных органов руководства партизанскими силами с мощными радиоузлами.
Июльское постановление ЦК ВКП(б) так же не приостановило поспешного формирования и массовой переброски во вражеский тыл плохо подготовленных, слабо вооруженных и почти не экипированных надежными средствами радиосвязи партизанских отрядов. Партизанская война советских патриотов, как выразился Герой Советского Союза М. И. Наумов, «велась не только неумело, но и бесхозяйственно, можно сказать, безнадзорно».[86] Помимо этого беда первых партизанских отрядов и формирований коренилась и в том, что их использовали в прифронтовой полосе противника. «…Необученные, неоснащенные по-фронтовому, вообще не приспособленные ни в каком отношении к позиционному образу действий, партизаны зачастую гибли, не принося противнику существенного вреда, не разрушая его коммуникации. И там только укреплялись, пользуясь тишиной, административные органы оккупантов».[87]
И, тем не менее, даже при подобных, наихудших из всех возможных обстоятельствах, при громадных потерях и низкой эффективности, действия партизан были весьма чувствительны для вермахта и заметны далеким союзникам. «За линиями немецких фронтов, — писал У. Черчилль, — появились партизаны, которые повели жестокую войну против немцев, нарушая их коммуникации. Захваченная противником русская железнодорожная сеть оказалась непригодной»[88] При достаточно сильном преувеличении, эти слова служат напоминанием о тех гигантских потенциальных возможностях, которые таятся даже в плохо подготовленной и неумело ведущейся партизанской войне.
Потери
Уже к осени 1941 года на оккупированную часть Ленинградской области было переброшено 18 тысяч партизан, в том числе 6 партизанских полков общей численностью до 8 тысяч человек. К зиме их осталось не более 4 тысяч.
На Украине к осени сохранилось 2 партизанских полка, 883 партизанских отряда и 1700 разведывательных и диверсионных групп общей численностью в 35 тысяч человек. К июню 1942 года осталось только 30 партизанских отрядов численностью 4043 человека и только в апреле 1943 численность украинских партизан достигла 15 тысяч, а в январе, когда численность НОАЮ достигла 400 тысяч, численность украинских партизан не превышала 48 тысяч человек.
