«Танк T-IV завоевал у англичан репутацию грозного противника главным образом потому, что был вооружен 75-миллиметровой пушкой. Однако эта пушка имела низкую начальную скорость снаряда и слабую пробивную способность, и, хотя мы и использовали T-IV в танковых боях, они приносили гораздо большую пользу как средство огневой поддержки пехоты».
Так что, несмотря на почти вдвое меньшую массу «тридцатьчетверки» по сравнению с КВ-1, ее броневая защита была вполне надежной. «Броня толста, как шматок украинского сала», — шутили конструкторы на Харьковском паровозостроительном заводе. Именно там и разработали этот чудо-танк Второй мировой.
Как вспоминал впоследствии один из создателей Т-34, преемник Михаила Ильича Кошкина на посту главного конструктора — Александр Александрович Морозов:
«В чем же сила танка Т-34? Как убедительно показала практика боевого применения, эта машина наиболее удачно сочетала в себе основные параметры, определяющие достоинства танка: огонь, бронирование и маневренность… Конечно, были и у противника, и у союзных армий танки с достаточно толстой броней, либо с хорошей пушкой, либо обладавшие высокой маневренностью. Однако танк лишь только тогда хорош, когда в нем соединяются эти качества. Удачно же сочетать в одной машине мощное вооружение и бронирование с хорошей маневренностью до нас никому не удавалось… Правильно определенные толщина брони и форма корпуса, простая и плотная компоновка механизмов, дальнобойная и хорошо приспособленная для танка пушка, мощный дизель-мотор, заменивший привычный для танков бензиновый двигатель, — явились той основой, которая и определила столь необходимые танку высокие боевые качества».
Те самые боевые качества, которые сейчас блестяще использовал гвардии капитан Горелов! Танки Т-34 и БТ-7 рвались вперед, и механизированные тевтонские рыцари уступили натиску русских воинов! Пехота, поддерживая наступательный порыв, пошла за танками.
Однако путь к победе оплачивается самой дорогой ценой. Одна из «тридцатьчетверок» расстелила гусеницу. Ее развернуло бортом — прямо под убийственный огонь оставшихся немецких танков Pz.Kpfw.IV и штурмовых орудий StuG.III. И механизированные «псы-рыцари» не упустили своего шанса. Их 75-миллиметровые подкалиберные снаряды ударили в борт «тридцатьчетверки» — они попали как раз в самое уязвимое место: нижние бортовые бронеплиты в районе гусениц и опорных катков. Подкалиберные снаряды пробили броню и ударили в боеукладку русского среднего танка. Его гибель была яркой и мгновенной: огненный фонтан сорвал тяжелую многотонную башню и отбросил прочь. Чудовищная сила внутренней детонации сорвала люки, оторвала опорные катки, искорежила металл. И буквально испепелила тела четверых отважных танкистов.
Болью и горечью наполнились сердца их боевых товарищей — и еще большей ненавистью к врагу, непримиримой и беспощадной.
Николай Горелов вообще осатанел:
— Вперед!!! Бей фашистскую гадину! Бронебойным — заряжай!
— Есть бронебойный!
— Короткая!!!
«Тридцатьчетверка» на несколько кратких секунд замирает, пока командир доворачивает башню и уточняет вертикальную наводку… Выстрел! Зло рявкает танковая пушка, посылая бронебойную смерть во врага со скоростью более шестисот метров в секунду.
Еще один «Панцер-IV» повержен — пляшут языки пламени на решетках моторного отсека, сильнее разгорается пламя!.. Раскрываются люки танка Pz.Kpfw.IV — гитлеровцы стараются поскорее покинуть подбитую боевую машину. Они уже лезут не только из аварийного люка, но и из башенных.
Пока заряжающий вгоняет в казенник пушки новый унитар, Горелов бьет из спаренного «Дегтярева-танкового». Пули рассыпают искры рикошетов от серой брони поверженного гитлеровского монстра. Настигают удирающих от подбитой боевой машины фрицев. Ни одному из пяти немецких танкистов не удалось убежать.
— Рота, слушай мою команду — вперед!!! — голос охрип от едкого порохового дыма. Но сейчас нужно не только сражаться, но и командовать подразделением.
Горелов понимает: наступил переломный момент в бою, и нужно развивать успех, не дать гитлеровцам опомниться. Оставшиеся две «тридцатьчетверки» и пара «бэтэшек» преследуют отступающие немецкие танки. За ними идет и немногочисленная наша пехота. Видя успехи танкистов, командиры и комиссары подняли в атаку бойцов. Вместе они достигают опушки леска, из которого вечность назад вышли «панцеры» и «артштурмы» с черными крестами на бортах. Теперь — только вперед!
— Рота, слушай мой приказ! От сопровождающей пехоты не отрываться, продвигаться вперед осторожно. Необходимо обнаружить и уничтожить неприятельскую артиллерийскую батарею. Как поняли меня, прием?
— Вас понял!.. Выполняем.
Радиосвязь — ни к черту… Рация, оснащенная приемником и передатчиком, — только на танке гвардии капитана Горелова да еще на одной из «бэтэшек». На остальных — только приемники. В иных подразделениях рации и вовсе считали ненужными и только отвлекающими танкистов в бою. В гвардейской танковой бригаде генерал-майора Катукова — совсем наоборот! Опытный тактик, он понимал, насколько важным является взаимодействие внутри подразделения, а также различных родов войск на поле боя. И учил этому своих подчиненных еще там — в степях Сталинграда, где формировалась бригада, ставшая под Москвой гвардейской.
Внезапно по советским танкам ударили противотанковые пушки. На фланге оказалась замаскированная батарея ПТО, вооруженная 37-миллиметровыми орудиями Pak.37.
Вот и сейчас гвардии капитан Горелов вызвал по рации командира Отдельного тяжелого дивизиона особого назначения.
— Прием, прием, Яуза, я Броня. Ударьте по квадрату 21–30.
— Понял!.. Понял тебя!..
Через несколько мгновений впереди атакующих советских танков земля вздыбилась мощными взрывами. Тяжелые фугасы разметали последние заслоны немецкой бронетехники и противотанковую батарею.
— Рота, продолжаем атаку! — Горелов повел танковой панорамой, осматривая местность.
На гребне холма появились знакомые силуэты «тридцатьчетверок». Гвардии капитан обрадовался — видимо, «соседи» тоже перешли в контратаку и тоже поддержат их роту огнем.
Но внезапно вновь появившиеся «тридцатьчетверки» развернули орудия в их сторону и ударили беглым огнем!
— Твою мать! — выругался Горелов. — Рота, отходим за пригорок! По нам садят «тридцатьчетверки»!
Присмотревшись через танковый прицел, гвардии капитан наконец-то заметил черные кресты на обтекаемых башнях средних танков Т-34.
Глава 11
Spiegeln Sie den Feind[34]
— Das ist schlecht! Плохо! — выдохнул оберст, зло блеснув моноклем на вытянувшегося по стойке «смирно» обер-лейтенанта Дитриха Шталльманна. — Вы опозорили честь немецкого солдата! Потеряли боевую единицу и своих боевых товарищей. Вы отступили с поля боя, уступив инициативу в схватке этим untermenchen,[35] проклятым большевикам! Как вы могли себе такое позволить?!
Обер-лейтенант Шталльманн молчал, но его стальная выдержка была на пределе. Да что мог знать этот напыщенный индюк с витыми погонами?!
Его «боевая группа» была раздолбана, что называется, «под орех». Русские средние танки Т-34 вместе с этими монстрами — KV были просто неуязвимы! Его стрелок Вальтер Зибер чуть разума не лишился, всаживая один бронебойный снаряд за другим в толстую стальную «шкуру» бронированных монстров с красными звездами на башнях. А Дитрих Шталльманн только и делал, что считал рикошеты, ругаясь на немецком и русском языках. А вокруг один за другим гибли его подчиненные. Легкие танки вообще оказались отличными мишенями для русских боевых машин. Трофейные чешские Pz.Kpfw.38(t) вообще были сметены и раздавлены — даже их хваленая скорость не могла теперь считаться преимуществом. Пока тяжелые танки КВ-1 методично расстреливали немецкие «панцеры» и отвлекали на себя их огонь, «тридцатьчетверки» с их широкими гусеницами легко таранили снежные наносы и маневром сковывали основные силы «кампфгруппы» обер-лейтенанта Шталльманна.
В итоге русским удалось уничтожить дюжину легких и средних «панцеров», а еще — столько же бронетранспортеров и грузовиков с мотопехотой. Русские же отделались всего четырьмя подбитыми танками — и ни одного тяжелого «Клима Ворошилова» уничтожить не удалось. Verdammt! Проклятье! Броневики же русские вообще разорвали в клочья.
А штабной оберст, который и боя-то настоящего не видел, распалялся все больше и больше:
— Dummkopf! Schweinehund! Идиоты! Свинские собаки!.. Да как вы вообще могли позволить русским побить вас?!
Дитрих Шталльманн молчал. Все его «стальное» хладнокровие сейчас было просто на пределе. Боевой танковый офицер чувствовал, что еще немного — и он бросится на эту жирную штабную крысу и придушит ее ко всем чертям! И только знаменитая прусская дисциплина, вбитая фельдфебелем в него — тогда еще зеленого кадета, держала его нервы в узде. Да еще осознание того, что если он сейчас сорвется, то ему вполне светит Kriegsgericht — военный трибунал. И он окажется в гестапо, а потом — в концлагере.
