Люмис увидел, что попал в цель. — Хватит валять дурака, — сказал он.
— Да, хватит валять дурака! — подтвердил Дондоло. Его черные блестящие глазки сузились, губы были крепко сжаты, все лицо выражало наглое презрение. — Хотите вы мне помочь, капитан, или не хотите?
— Помочь вам?!
— Ну, да. Я никому зла не желаю.
Люмис медленно, словно в крайнем изумлении покачал головой. — Вы начинаете меня интересовать, Дондоло. С чего вы взяли, что я собираюсь помешать свершиться правосудию? Вот воинский устав, здесь все написано. За один ваш намек я мог бы предать вас военному суду.
— Я же сказал, хватит валять дурака, сэр, — заявил Дондоло, не повышая голоса. — Предать военному суду! Очень хорошо. Но когда меня будут судить, я обо всем расскажу, можете не сомневаться.
— О чем же вы расскажете, сержант?
— Вы что думаете, я тут один такими делами занимаюсь? Да когда я первый раз всерьез говорил с этим французом, — фамилия ему Сурир, вы, может, его знаете? — он на вас сослался. Сказал, что ведет дела только с порядочными людьми. — Дондоло усмехнулся. — Я тоже с первым встречным не вступаю в знакомство. Потом я еще справился у Лорда, главного механика. Лорд сказал, что на бензин пишут заявки в двойном размере и что часть бензина не доходит до нашего гаража — по дороге исчезает. А вы говорите — с чего я взял.
У Люмиса засосало под ложечкой.
Дондоло старался понять, какое действие возымели его слова. Он сделал рискованный ход и не был уверен, оправдался ли этот риск. Он знал только то, что слышал от Лорда, и помнил, что Люмис имеет какое-то отношение к заявкам на горючее.
— Я никому не желаю зла, сэр, — сказал Дондоло. — Я только думаю, что нам следует держаться друг за друга.
В эту минуту Люмис горько пожалел о том, что попал в Париж. В Париже все жили на широкую ногу. Более или менее приличный обед в ресторане стоил столько, сколько он получал за неделю; вино было недоступно, а на красивые вещички, которые можно было бы купить в магазинах и послать домой из Парижа, и вовсе ни у кого нехватало денег. Выходило, что без приработка не обойтись. Он не знал, как устраиваются другие; Уиллоуби, тот как будто не стесняется в средствах. Нельзя же вечно одолжаться. Стоило ли выигрывать войну, если человек как был бедняком, так и остался? А сделки с бензином сходили так гладко!
Конечно, есть много доводов, чтобы заглушить совесть. Но если вспомнить, чему тебя учили в школе, — а истории, которые рассказывают малым детям, не так уж глупы, — станет ясно, что от совести все равно не уйти.
С отчаянием в голосе Люмис сказал: — Я не знаю, что тут можно сделать.
Дондоло встал с места. Все в порядке. Ларри и Саверио, да благословит их бог, не лишатся отца.
— Не тревожьтесь, капитан, — сказал он бодро. — Вдвоем мы с вами все уладим.
Его фамильярный тон резнул Люмиса, но утешение было ему нужно.
— Если бы еще не явилась полиция! — сказал он.
— А помните, как Торп вам испортил вечеринку в Шато Валер? — Дондоло наклонился близко к Люмису. — Спятил он, это все знают. Понять не могу, почему на него еще в Нормандии не надели смирительную рубашку, — ворвался в офицерскую компанию и к лейтенанту Иетсу пристал, и всех расстроил. А с тех пор все время чудит. Воображает, что за ним следят. Его опасно оставлять на свободе.
— Ну, хорошо, — его поместят в госпиталь. А военная полиция?
— Ведь они чьи показания слышали? Мои. А Торпу кто поверит, пока врачи будут изучать, скольких у него винтиков нехватает?
— Не нравится мне это, — сказал Люмис. — Не нравится.
— Чего же вам нужно? — сказал Дондоло брезгливо. — Вы уж решайте, сэр. Если не сделаете так, Торп будет у меня камнем на шее, да и у вас тоже. Вы меня понимаете.
Люмис закрыл томик воинского устава. — Я напишу донесение, — сказал он.
* * *
Бинг устроился в пустом доме рядом с командным пунктом капитана Троя. Там было три комнаты на первом этаже — лучшую он занял для допроса пленных, в другой Дондоло стал на страже, третья оставалась пустой.
Бинг скоро покончил с допросом двух немецких солдат Они недавно были причислены к фольксгренадерам и сбились с дороги во время отступления; они не знали почти ничего, кроме номера своей роты, номера дивизии и фамилии своего лейтенанта, который сбежал первым. Они были еще более угнетены, чем остальные пленные из таких частей; говорили, что война проиграна, и чем скорей она кончится, тем лучше.
Шийл явился забрать этих двух солдат из-под охраны Дондоло. После этого Бинг вызвал старшую из двух женщин…
В соседней комнате Дондоло разглядывал Леони. Его не отпугнул ее жалкий костюм; то, что она была грязна и нечесана, ровно ничего не значило.
Леони отлично понимала, чего хочет от нее этот американец; Геллештиль иногда смотрел на нее вот таким же взглядом, словно она отдана в его полное распоряжение. Она отодвинулась подальше от солдата; взгляд ее выражал мольбу, но и страх тоже — это-то и заставило Дондоло перейти к действию.
Он загнал ее в угол, методически и не торопясь, потом схватил за плечи и прижал к стене. Она закричала.
— Молчать! — зашипел он.
Но было слишком поздно. Бинг уже вбежал в комнату. Позади Бинга Дондоло увидел старуху, которая говорила что-то непонятное. Женщин в известном возрасте следовало бы убивать, они уже ни на что не годятся.
Дондоло вызывающе оглянулся на Бинга, и в эту минуту девушка вырвалась. Она была проворна, как кошка. Дондоло видел, как она промелькнула мимо, услышал, как хлопнула входная дверь, как девушка сбежала по лестнице, потом выскочила на улицу — и все стихло.
Капли пота выступили у него на лбу. Он хрипло засмеялся и пригладил волосы.
— Вам это так не пройдет, — сказал Бинг. Губы у него побелели.
— А что вы мне можете сделать? — сказал Дондоло. — Ничего не может быть хуже места, где я сейчас нахожусь. В военно-полицейской тюрьме и то лучше.
* * *
Бинг не скрывал своих намерений. Он наспех поужинал вместе с Дондоло и за столом объявил ему, что нынче же вечером пойдет к Люмису с донесением.
— Я не хочу делать это за вашей спиной. Если желаете итти со мной вместе, — пожалуйста.
Дондоло взял остывшую сморщенную сосиску и задумчиво помахал ею перед глазами. Потом сунул ее в рот, откусил кусок, пожевал и выплюнул кожу.
— Что такое? Может, вы хотите навещать меня в кутузке?
— Нет, — спокойно сказал Бинг, — я хочу, чтобы вас вздернули.
Дондоло откинулся на спинку стула.
— Да что вы, — ответил он также спокойно, — а еще считаете себя образованным человеком. Не знаю, когда придет такое время, но когда оно придет, и вас со всеми вашими отправят куда следует, я тоже с радостью вас вздерну и переломаю вам все кости.
Бинг знал, что он так и сделает, дай ему волю.
— Как Торпу?
— Ничего я Торпу не сделал. Ровно ничего. Зарубите это себе на носу.
— Ну, идем? — спросил Бинг.
— Отчего же не пойти, — любезно ответил Дондоло. Он даже распахнул дверь перед Бингом, когда они выходили из столовой.
Они застали Люмиса одного в комнате раскладывающим пасьянс. Он собрал колоду.
— Очень хорошо, что вы зашли ко мне, ребята!
— Мы вовсе не в гости, сэр, — сказал Бинг. — Я хочу сделать донесение.
— Отдайте честь как следует! — сказал Люмис. — Я и не думал, что вы пришли в гости.
Он щелкнул колодой и, переводя глаза с Бинга на Дондоло и обратно, выслушал рассказ о покушении Дондоло на Леони. Какие пустяки! Так, значит, старуха разволновалась!.. В военное время старухам и полагается волноваться.
— Имеете что-нибудь добавить? — спросил он Дондоло.
Дондоло покосился на него с хитрой улыбкой на тонких губах.
— Да что ж, сэр! — сказал он. — Конечно, я к ней пристал. Что же тут такого?
— Это покушение на изнасилование, — сказал Бинг. Дондоло взглянул на Бинга с холодной ненавистью.
— Я не знал, что эта дамочка так нужна сержанту Бингу. Чего же он мне не сказал? Я бы мог и подождать.
Люмис опять начал раскладывать карты. — Вы понимаете, Бинг, что такое обвинение является не совсем обычным. Может быть, вы теперь облегчили душу и согласитесь, чтобы я не давал делу хода.
— Я настаиваю на том, чтобы обвинению был дан ход, — сказал Бинг. — Если б это был кто-нибудь другой, я бы взял свои слова обратно. Но не для этого человека. Не после того, что было сделано с Торпом. Ведь это Дондоло уличил Торпа — по официальной версии?
Люмис чуть было не спросил: что вы хотите этим сказать — «по официальной версии»? Но закусил губу и, отвернувшись от света, еще раз обдумал этот вопрос. Ему вспомнилась та девушка в Париже. Он понимал Дондоло, но почему с ним всегда выходят какие-то неприятности?
— Знаете, — сказал Люмис Бингу, — вам придется разыскать эту девушку — ведь у меня только ваше заявление против Дондоло.
