Поднявшись, позавтракали холодной жареной рыбой и овощами. Выпили немного темного, терпкого вина и по чашечке кофе. Ни о чем не говорили.
Португалец переоделся в поношенный костюм и светлую сорочку; уйдя на кухню, долго возился там, гремя какими-то жестянками. Потом вытащил тяжелую канистру и, спустившись во двор, залил бензин в бак малолитражки Анны, спрятав канистру с оставшимся горючим в багажник.
Вернувшись, он взял обшарпанный чемоданчик и, посмотрев на проверявшего пистолет Ривса и сидевшую в кресле Анну, просто сказал:
– Я готов. Пора.
Даниэль подошел к нему и обнял, потом обнял Анну. Постояли минутку и, так и не сказав друг другу ни слова, спустились к машине. Ривс лег на заднее сиденье, Анна села за руль, а рядом с ней устроился Португалец.
Через несколько минут малолитражка остановилась во дворе многоэтажной конторы туристической компании. Прежде чем выйти, Португалец пожал им руки и с извиняющейся улыбкой сказал:
– Я не могу дать вам больше пяти минут.
– Помню, – засунув пистолет за пояс брюк и взяв скрипичный футляр, ответил Даниэль.
Анна осталась ждать в машине, а Ривс и Португалец пошли к дверям черного хода. Открыв их ключом Анны, Португалец отключил охранную сигнализацию и прошаркал к парадным дверям. Проверив, хорошо ли они заперты изнутри, наклонился к глазку, осматривая нишу подъезда и улицу.
– Солдаты, – обернувшись, бросил он стоявшему около лифта Даниэлю. – Может быть, ей лучше уехать?
– Она не послушает, – входя в кабину лифта, ответил Ривс и нажал кнопку.
На последнем этаже он прошел длинным коридором и открыл дверь знакомого кабинета. Включив маленький телевизор на столе секретарши, достал из кармана похожее на циркуль приспособление, с присоской на одной из металлических ножек.
– Кортеж автомобилей уже приближается к улицам, ведущим к зданию Верховного суда. Почетный караул и корреспонденты готовятся встречать полковника Колара, который через несколько минут прибудет, чтобы принять присягу и стать новым главой государства... – скороговоркой трещал с экрана диктор с прилизанными волосами, блестевшими в лучах софитов студии.
Щурясь от дыма зажатой в углу рта сигареты, Даниэль подошел к окну и, примерившись, прилепил присоску к стеклу. Отведя в сторону вторую ножку «циркуля», он сделал несколько пробных движений, потом опустил ее, плотно прижав пальцами, и плавно повел, описывая круг. Раздался легкий скрежет – инструмент разрезал оконное стекло, делая в нем правильное круглое отверстие. Молодец Португалец, он не зря долго ждал, и, когда пришло время, у него нашлось все необходимое.
Потянув за ножку с присоской, Ривс вынул вырезанное стекло и бросил его в корзинку для бумаг. В комнате сразу повеяло свежестью, легкий сквозняк отклонил в сторону ленточку сигаретного дыма, слышнее стал шум улицы.
– Наступает исторический момент, – захлебывался словами диктор на экране телевизора, – кортеж приближается ко дворцу Верховного суда. Сейчас мы увидим церемонию торжественной встречи. Почетный караул построен, оркестр готовится играть марш. Какое ликование на улицах!..
Усмехнувшись, Даниэль открыл крышку скрипичного футляра. На малиновой бархатной подкладке тускло блеснула вороненая сталь. Потушив сигарету, Ривс вынул из футляра и разложил перед собой на столе части сделанной на заказ в Бельгии винтовки с оптическим прицелом; точными, скупыми движениями привычного к оружию человека собрал винтовку и, примериваясь, приложил к плечу приклад с гуттаперчевой прокладкой.
Слабо щелкнул, вставая на место, оптический прицел. Протерев его линзу кусочком мягкой замши, Даниэль открыл затвор – отлично смазанный, он мягко отошел назад, жадно ожидая, пока в него вставят обойму с остроголовыми разрывными пулями, зажатыми в тускло-желтых гильзах с красными полосками ободков.
Дослав патрон в ствол, он подошел к окну и посмотрел в прицел – оптика словно бросила ближе к глазам ступени здания Верховного суда, строй застывшего в ожидании прибытия Колара почетного караула, толпу корреспондентов, тонкие ножки микрофонов, установленных на верхней площадке лестницы и поднявшего руки дирижера военного оркестра. Крестик прицела пополз по спине дирижера, скользнул по ступеням и остановился на микрофонах.
Прикрыв глаза, чтобы глаза немного отдохнули, Даниэль положил ствол винтовки на край вырезанного в стекле отверстия – ждать осталось совсем недолго, из-за поворота уже показался кортеж...
***
Подскочивший адъютант распахнул дверцу, и полковник Колар, привычно придержав затянутой в тонкую белую перчатку рукой фуражку с высокой тульей, вышел из лимузина, старательно сохраняя на лице доброжелательно-величественное выражение, заранее тщательно отрепетированное перед зеркалом.
Ударили литавры оркестра. Печатая шаг, подошел начальник почетного караула с обнаженной саблей в руке. Защелкали затворы фотокамер, выпуская слепящие вспышки блицев; застыли, вытянувшись в струнку, стоящие на ступеньках лестницы здания Верховного суда гвардейцы, с пышными султанами на касках. Захлопнув дверцу лимузина, привычно занял место на шаг позади патрона адъютант – молоденький лейтенант, недавно выпущенный из военного колледжа и еще не переболевший бонапартизмом.
Скосив глаза, Колар с неудовольствием отметил, что среди собравшихся не видно представителей духовенства – промашка, надо было бы и их притащить сюда, но забыли за недостатком времени, а сейчас поздно исправлять оплошность.
Приняв рапорт начальника почетного караула, полковник Колар обошел строй, держа руку под козырек. Сказав несколько приветственных слов собравшимся, он начал медленно, сохраняя достоинство, подниматься по ступеням, покрытым ковром. Сзади, отстав на шаг, следовал адъютант, держа под мышкой сафьяновую папку с текстом присяги, обращения к народу и правительствам дружественных стран. За ним шли остальные, приглашенные участвовать в церемонии. Верховный судья ждал полковника в актовом зале...
Сидя у телевизора на своей вилле, Джеймс Хон устало потер ладонями измятое бессонной ночью лицо и, повернувшись к Лесли, попросил:
– Плесните мне на два пальца виски... Нет, разбавлять не нужно. Хочется взбодриться. Как только закончится эта комедия, у нас опять будет много работы. Флот вышел?
– Да, сэр, – подавая ему стакан, ответил Лесли. – В шесть утра они выбрали якоря и легли на курс к нашим берегам.
– Отлично, – сделав добрый глоток, блаженно зажмурился Хон...
Прижавшись щекой к прохладному дереву приклада, Ривс начал шептать молитву, прося деву Марию простить ему грех. Крестик прицела медленно наплыл на голову Колара и остановился чуть пониже пуговицы на фуражке. Задержав дыхание, Даниэль начал выбирать пальцем свободный ход спускового крючка...
Открыв чемодан, Португалец встал перед ним на колени и достал нечто тяжелое, завернутое в промасленные тряпки. Развернув их, извлек короткоствольный автомат, вставил в него рожок и передернул затвор. Повесив автомат за плечо, он порылся в чемодане и вытащил несколько гранат. Аккуратно вставил в них запалы и, подойдя к запертым дверям парадного, прислушался...
Слушая приемник, Анна примяла в пепельнице сигарету и, включив зажигание, развернула малолитражку для выезда со двора.
Адъютант не успел понять, что произошло – в лицо ему вдруг брызнуло теплое и студенистое, неприятно потекшее по шее, а полковник Колар, словно споткнувшись, рухнул на ступени, разбросав в стороны затянутые в белоснежные перчатки руки и натужно сипя.
Покатилась свалившаяся с его головы фуражка, дернулись ноги, обутые в коричневые лаковые штиблеты, дернулись некрасиво, показывая светло-оливковые носки и не тронутые загаром, поросшие темными волосами ноги под брюками с кантом. На губах полковника выступила кровавая пена, а под пробитой головой быстро натекала темная лужа. И только увидев ее, адъютант понял, что в лицо ему брызнуло мозгами диктатора, выбитыми разрывной пулей.
Бросив винтовку, Даниэль опрометью кинулся вон из кабинета. Скорее к лифту, скорее!
Влетев в кабину, он нажал кнопку первого этажа, приплясывая от нетерпения – как медленно он спускается: сейчас и те немногие секунды, за время которых скоростной лифт падает вниз, кажутся чуть ли не вечностью. Выскочив из кабины, он увидел Португальца, занявшего с автоматом в руках позицию у дверей. На улице уже слышалось урчание моторов и топот множества ног, обутых в тяжелые солдатские ботинки.
– Удача? – крикнул Португалец и, увидев, что Даниэль показал ему большой палец, махнул рукой. – Уходите! Они сейчас будут здесь.
Через минуту в дверь застучали приклады. Подняв автомат, Португалец полоснул очередью. За дверями послышались крики и стоны.
Не теряя времени, он отскочил в сторону и спрятался за выступом стены вестибюля. Грохнул взрыв и двери рухнули. Вскинув оружие, Португалец дал еще одну длинную очередь и бросил гранату. Солдат смело с крыльца.
