Облачность прижимала самолет почти к самой земле. Замечаю, как передняя кромка крыла и лобовое стекло кабины подергиваются коркой тонкого льда. Этого я боялся больше всего: обледенение — большая опасность; ледяной панцирь покрывает крыло, рули управления, и тогда машина теряет устойчивость и, наконец, управляемость…
Погода была скверной на всем маршруте, но боевой вылет отменить нельзя: пехота ждала помощи авиаторов.
Приземлившись, коротко изложил летчикам наземную и метеообстановку, передал просьбу командующего 5-й ударной армией, высказал соображения по уничтожению «фердинандов» — самоходных артиллерийских орудий. Затем спросил:
— Добровольцы есть?
Откровенно говоря, мне хотелось, чтобы на задание, такое сложное и ответственное, вылетел капитан Б. М. Падалко. Совсем недавно, 15 апреля 1945 года, Борис Михайлович и его ведомые — лейтенант Дьяков и младший лейтенант Халеев — ходили на подавление самоходных артиллерийских установок противника, которые сдерживали наступление наших стрелковых подразделений. Несмотря на тяжелые условия погоды, звено отлично справилось с заданием и удостоилось благодарности командующего 5-й ударной армией генерал-полковника Н. И. Крылова.
Смотрю на летчиков. Все сосредоточены, молчаливы. Кто же из них откликнется на мой призыв? Падалко? Миронов? Садчиков? Макаров?.. И вдруг строй сделал шаг вперед. Не дожидаясь, когда я назову фамилии, командир эскадрильи майор Георгий Денисов и его заместитель Герой Советского Союза Борис Падалко попросили доверить им выполнение боевой задачи. Я не мог рисковать сразу обоими руководителями подразделения. Пришлось майору Денисову отказать. Капитан Падалко сам выбрал себе ведомого — лейтенанта Федорычева.
Мы вместе разработали маршрут полета, наметили варианты удара по цели. Провожая летчиков, я попросил ведущего:
— Следите, Борис Михайлович, за обледенением. В случае необходимости садитесь на фюзеляж.
Пара взлетела и тут же скрылась из виду, а вскоре стих и гул моторов. Штурмовики шли на низкой высоте, поэтому радиосвязь прервалась. Я сидел на командном пункте и, глядя на часы, старался определить местонахождение экипажей. Десятки вопросов тревожили меня: какова погода на маршруте, не отклонились ли штурмовики от заданного курса, не обледенели ли самолеты?.. Каждая минута казалась часом.
И вдруг на КП зазвонил телефон. Я услышал радостный голос генерала Кондратьева:
— Спасибо, Сергей Сергеевич! Ваши летчики — настоящие снайперы. «Фердинанды» замолчали!
Будто гора с плеч свалилась: Падалко и Федорычев успешно выполнили поставленную перед ними задачу.
Но вот неожиданно пошел снег, и тревога за экипажи «ильюшиных» снова охватила всех, кто был на командном пункте. Напряжение разрядил спокойный доклад капитана Падалко:
— Нахожусь в районе аэродрома.
Но в снегопаде самолетов не видно. Беру микрофон, сообщаю:
— Пятнадцатый, вы надо мной, заходите на посадку.
Первым приземлился Федорычев. А капитан во время второго захода попал в сильный снежный заряд. Мы переживали, волновались за исход посадки. Благополучно приземлиться можно было только с помощью команд с земли, потому что летчик совершенно ничего не видел в снежной круговерти.
— Высота три метра, — передаю по радио. — Убери газ. Выключи мотор…
Штурмовик плюхнулся у самого оврага в конце аэродрома. Все с облегчением вздохнули. Я сел в машину и понесся в конец полосы. Вижу: самолет цел, летчик жив. Он бодро шагнул навстречу:
— Товарищ генерал, задание выполнено.
— Спасибо, Борис Михайлович. От меня спасибо, от нашей пехоты!..
На следующий день начальник политотдела дивизии И. Т. Калугин предложил командиру полка Д. И. Помукчинскому организовать встречу Бориса Падалко с молодыми летчиками.
— Может быть, им тоже придется ходить на штурмовку в сложных метеоусловиях, — говорил Калугин Помукчинскому. — Пусть узнают, как в таких случаях поступают опытные командиры экипажей.
В беседе с молодежью капитан Падалко подробно рассказал о своем полете на уничтожение вражеских самоходных орудий. Это была поучительная беседа. С большим вниманием слушали Героя его молодые сослуживцы.
Штаб и политотдел дивизии, командиры полков и их заместители по политчасти постоянно организовывали обмен опытом передовых авиаторов — летчиков, техников, других специалистов. Это способствовало повышению боеспособности частей и подразделений, росту профессионального мастерства личного состава.
Очень эффективным был конкурс на звание «Мастер воздушной радиосвязи». Его участники должны были ответить на ряд вопросов по теории радиодела и конструкции приемно-передающего устройства, уметь настроить рацию, связаться с корреспондентом, передать шифрованный текст. В результате конкурса авторитетная комиссия присвоила звание мастера Д. Помукчинскому, И. Павлову, Б. Падалко, С. Ковальчику и другим летчикам.
Прекрасно владели радиосвязью Ася Непряхина, Зоя Колосова и их подруги Иванова, Карташова, Ковалева — все девушки, прошедшие хорошую школу выучки у инженеров дивизии и полков. Стартовые и другие радиостанции, обслуживаемые ими, всегда работали четко и бесперебойно.
Во второй половине апреля бои на Земландском полуострове принимали все более ожесточенный характер. Действуя в интересах 11-й гвардейской армии, 335-я штурмовая авиационная дивизия наносила удары по гарнизонам гитлеровцев в крепости Пиллау, вражеским фортам, скоплению техники, артиллерии и живой силы, топило неприятельские суда в море.
Решительное наступление войск 3-го Белорусского фронта завершилось успешно. 25 апреля пал последний опорный пункт немецкой обороны на полуострове — крупный порт и военно-морская база Пиллау. В приказе Верховного Главнокомандующего наряду с другими отличившимися соединениями была отмечена и наша дивизия. Указом Президиума Верховного Совета СССР № 343 она была награждена орденом Ленина.
Это знаменательное событие совпало с 75-летием со дня рождения Владимира Ильича — гениального вождя нашей Коммунистической партии, организатора и руководителя Страны Советов и ее доблестных Вооруженных Сил. Торжества в дивизии вылились в демонстрацию могучего патриотизма. Многие молодые авиаторы в те дни стали коммунистами и в оставшиеся до великой победы дни сражались с врагом по-геройски.
Распоряжение о передислокации на полевой аэродром Ауце, поступившее 7 мая, не застало нас врасплох. Мы уже готовили полетные карты — проложили на них маршрут в район Ауце, установили очередность вылетов, разработали план перебазирования технического состава.
И вот мы летим над залитым весенними водами побережьем Восточной Пруссии. Слева по маршруту видно Балтийское море и впадающий в него Неман. Лучи солнца отражаются на зеркальной поверхности реки. Впереди видны Мемель, Паланга, Лиепая, Приекуле. Знакомые места. Вспоминаются тяжелые бои в этих местах.
На аэродроме нас встретил полковник Кретов, командир штурмовой авиадивизии, которого я знал еще по финской войне.
Вечер 7 мая. Звонок. Беру трубку. У телефона командующий воздушной армией.
— Завтра с рассветом начинается большая работа. Вам предстоит совершить три-четыре дивизионных вылета, — приказал генерал Папивин.
— Слушаюсь. Разрешите съездить в войска, на передний край, дать дополнительные указания авианаводчикам.
— Разрешаю, — последовал ответ.
Район предстоящих боевых действий был сравнительно недалеко. Подъезжаем. Здесь только что закончился кровопролитный бой. На земле лежал убитый сержант с гранатой в застывшей руке — не успел метнуть в фашистов. Меня кто-то предупредил:
— Опасно, товарищ генерал. Вражеские снайперы стреляют. Идите в укрытие.
Разыскав командира части, я обсудил с ним все вопросы взаимодействия. К рассвету возвратился на аэродром.
8 мая 1945 года. Утро выдалось на редкость хорошим, солнечным, что не так уж часто бывает в Прибалтике.
Перед боевым вылетом рассказал летчикам обо всем, что увидел на переднем крае. Кроме того, передал показания пленных: любой из гитлеровцев имел право убить другого, если тот отойдет в тыл своей части, за обозначенную границу. Это были смертники.
Штурмовики уходили громить остатки вражеских войск. Первая половина дня была напряженной. Летчики уже сделали по два вылета. После полудня наши самолеты буквально закрыли небо над окруженной группировкой. В стане врага стали появляться белые флаги.
— Ура! Ура! — разносил эфир победный клич.
Тут же последовал приказ экипажам, находящимся в воздухе:
— Атаки прекратить! Бомбы сбросить в озеро. Курляндская группировка капитулировала.
Смертники, невзирая на то что основная масса войск сдалась, продолжали вести огонь по штурмовикам. Некоторые машины получили серьезные повреждения. «Илы» Героя Советского Союза капитана Ф. Садчикова и его ведомого В. Гуляева до такой степени были изрешечены пулями и осколками снарядов, что на них трудно было приземляться.
