Пехота в основном состояла из призывников. В воздушные десантники шли исключительно добровольцы (кроме планерных подразделений), и их по определению считали элитой. Парашютистами, по словам рядового Роберта Рейдера из 506-го полка 101-й воздушно-десантной дивизии, руководило «стремление быть лучше других». Притягивали, конечно, и ежемесячные «прыжковые» 50 долларов. Парашютисты считали себя особой кастой, и в какой-то мере справедливо. Но в ходе кампаний на северо-западе Европы им пришлось убедиться в том, что планерные войска и такие части, как 1-я, 4-я или 29-я, действуют не хуже, — во многом благодаря интенсивной подготовке призывников.
И все же верно, что десантников тренировали более жестко, чем пехотинцев. Еще в Джорджии, в конце 1942 г., 506-й полк, например, при полном снаряжении сделал трехдневный марш-бросок, преодолев расстояние в 220 км. Когда он в сентябре 1943 г. оказался в Англии, начались не менее суровые испытания: повторяющиеся трехдневные полевые упражнения, сопровождаемые прыжками с парашютом. Вот как описывается в одном из дневников возвращение в барак после учения: «У всех такой вид, как будто мы участвовали в сражении. Небритые изможденные лица, грязь с головы до ног, изорванное на заборах обмундирование. Последние изнуряющие километры — и ты валишься на койку, говоря себе: «В бою, должно быть, легче!»
Цель всех тренировок — пехоты, бронетанковых частей, саперов, воздушного десанта — заключалась в том, чтобы заставить людей поверить: в бою, возможно, будет не так тяжело, как на учениях. Тогда предстоящее сражение покажется им избавлением от этой ежедневной муштры.
«Но конечно, — говорит сержант Д. Зейн Шлеммер из 508-го парашютно-пехотного полка, — никто не в состоянии подготовить вас по-настоящему к бою. Как только вы оказываетесь на поле сражения, вы это сразу понимаете».
Некоторые части нуждались в специализированных тренировках. Майор Говард из роты «Д» отряда «Оке энд бакс» попросил топографов найти карту Лондона, на которой изображены протекающие рядом река и канал с едиными мостами, как на Орне. Похожее место отыскали в районе Эксетера. Говард перебрался туда со своей ротой и в течение почти недели днем и ночью атаковал мосты в Эксетере. Когда планер достигал цели (а их в роте было шесть), то находившийся на нем взвод пехоты знал, как выполнить свою миссию до конца.
Чтобы добиться более точного приземления планеров у мостов, пилотам организовали учения под кодовым названием «Дэдстик». Все летчики имели звание сержанта, служили в планерно-пилотажном полку; их было 16, по два на каждый из шести планеров, предназначенных для дня «Д», плюс четыре запасных. Полковник Джордж Чаттертон, командир полка, сделал все возможное, чтобы усложнить испытания. Он требовал, чтобы планеры приземлялись у небольшой рощи в виде буквы «L», при этом три из них должны были пролететь над видимой стороной леса, а другие три — практически сесть вслепую. В дневное время это не так уж трудно было сделать. Потом Чаттертон поставил задачу отрываться от самолетов-носителей на высоте 2100 м и планировать в соответствии с фиксированными курсами и временем. Необходимо было совершить три и четыре полных круга, прежде чем пролететь над лесом. Это тоже оказалось не так уж сложно, потому что, как объясняет пилот 1-го планера Джим Уоллуорк, «при полном дневном свете всегда можно чуть-чуть схитрить».
Чаттертон пошел дальше. Он вставил цветные стекла в защитные очки пилотов, превратив день в ночь, и предупредил: «Глупо играть с такими вещами. Вам придется иметь с ними дело, когда придет время». Тем не менее Уоллуорк сначала снимал защитные очки, когда видел, что его обстреливают, но признал, что «потом мы воспринимали все это очень серьезно». К концу мая планеристы летали при лунном свете, отделялись от самолетов-носителей на высоте 1800 м на расстоянии 13 км от леса. Они находились в воздухе независимо от погоды, кружили и виражировали как хотели. В целом в ходе операции «Дэдстик» ими было совершено 43 тренировочных полета, более половины — в ночное время. Они были готовы.
Американские 2-й и 3-й батальоны рейнджеров состояли из добровольцев. Их тоже называли «смертниками», но лейтенант Джеймс Эйкнер из 2-го батальона с таким определением не согласен: «Мы просто были восторженными молодыми людьми, решившими стать солдатами и настроенными на то, чтобы поскорее покончить с войной и вернуться домой к своим любимым и близким».
Естественно, что таким отборным частям предстояло выполнять особые задания, например, захватить батарею в Пуант-дю-О. Поскольку для этого необходимо было взбираться по скалам, главное внимание уделялось физической подготовке рейнджеров. В марте они отправились в горы Северной Шотландии. Там им вместе с коммандос пришлось участвовать в скоростных марш-бросках, проходить в среднем 40 км в день, а иногда и 60, подниматься в горы, карабкаться на утесы, отрабатывать рукопашные схватки, молниеносные, внезапные и скрытные атаки. Джон Слотер вспоминает, что за десять дней тренировок один из рядовых потерял в весе 15 кг.
Затем начались учения по высадке на берег: преодоление пляжей, напичканных колючей проволокой, другими мыслимыми и немыслимыми заграждениями, которые приготовил для десантников Роммель. В апреле рейнджеры практиковались в Десантном учебном центре. В начале мая они под Свониджен тренировались в альпинизме — с веревками, крючьями и раздвижными лестницами, которые предоставил Лондонский пожарный департамент.
Лейтенант Уолтер Сидловский, сапер, восторгался рейнджерами. «Мои парни, — говорил он, — всегда думали, что физически они самые сильные. Но их не могло не восхищать то, как рейнджеры в любую свободную минуту отжимались, «дрались», крутились на турникетах, бегали при полном боевом снаряжении».
«Я скажу лишь одно, — замечает лейтенант Эйкнер из 2-го батальона рейнджеров. — Когда после всех учений мы оказались в бою, у нас не дрожали колени, мы не плакали и не молились. Мы знали, на что идем. Каждый из нас был готов на все. В нас была какая-то сумасшедшая уверенность. Конечно, под обстрелом было тяжело. Но все чувствовали единственное стремление — достойно завершить нашу миссию».
Самые сложные задачи предстояло решать инженерным войскам (из них сформировали три бригады, по три батальона в каждой). 6-ю инженерную специальную бригаду (ИСБ) придали 116-му полку (правый фланг «Омахи»), 5-ю — 16-му полку (левый фланг «Омахи»), а 1-ю — 4-й дивизии («Юта»).
Американские соединения, готовившиеся ко дню «Д», почти на четверть состояли из инженерных частей. Эти подразделения должны были ликвидировать заграждения и минные поля; создавать коридоры и устанавливать указатели для десантных судов; сооружать платформы для высадки солдат и боевой техники (по цвету платформ экипажи судов могли определять, что конкретно нужно выгружать в данном месте); расчищать выездные пути с берега; взрывать проходы в противотанковых заслонах; оборудовать военно-полевые склады и регулировать движение транспорта.
Инженерные войска дополняли всякого рода специальные части, например батальоны морских сигнальщиков с семафорами, гелиографами и рациями для обеспечения связи между берегом и флотом. Особый химический батальон был подготовлен для обеззараживания отравляющих газов и радиации (предполагалось, что немцы достаточно далеко продвинулись в ядерных исследованиях). Формировались медицинские батальоны, артиллерийско-технические отряды, похоронные роты, военная полиция, батальоны ДАКВ, роты телефонистов — в общей сложности 16 специализированных подразделений. Как заметил подполковник Томпсон, после Десантного учебного центра принявший командование 6-й ИСБ: «Трудно себе представить более организованные и обученные выполнению специфических задач войска, чем инженерные».
ИСБ также прошли тренировки в Десантном учебном центре на Слептон-Сендс. Сержант Барнетт Хоффнер из 6-й бригады участвовал в операции «Тигр» 27–28 апреля, когда затонули несколько судов ДСТ. «Я со своим взводом в это время находился на берегу, — говорит он. — Мы учились обезвреживать мины и вдруг заметили в воде мертвые тела. Мне никогда прежде не приходилось видеть покойников. Мы подошли к прибою, чтобы вытащить мертвецов. И вдруг раздался командирский крик:
— Сержант, убери своих людей отсюда!
Я взглянул наверх и, увидев две звезды на погонах, понял, что это генерал-майор Хюбнер. Мы быстренько слиняли. Кто осмелится оспаривать то, что приказывает генерал?»
На войне каждый должен знать свое место. Генерал Хюбнер именно это и имел в виду. Для того, чтобы позаботиться о трупах, существовала похоронная команда. В день «Д» никто не имел права задержаться, чтобы помочь раненым или кого-то похоронить. Эти обязанности возлагались на медицинские и похоронные службы, а солдаты должны были идти только вперед.
