- ТЫ ПЕРЕД СОБОЙ ЧТО ВИДИШЬ? ТУДА И СТРЕЛЯЙ!
Я вскинул на плечо «Муху», быстро высунулся из окопа, поймал огонек в прицел и нажал на спуск. Уже спрятавшись обратно за бруствер, аккуратно положил пустую трубу рядом с первым выстреленным гранатометом и услыхал, как слева сработала «Муха» связиста.
Я успел выстрелить и третьим гранатометом, успел и солдат по прозвищу Максимка - притащил целую охапку одноразовых РПГ. Отложил я в сторону четвертый отработанный гранатомет, а боец Максимка уже подает подготовленный к выстрелу РПГ-18. Количество огоньков напротив нас не уменьшалось. Я, как робот, брал трубу за трубой, высовывался за бруствер и нажимал спуск за спуском.
Справа от меня громко тарахтели два автомата и один пулемет. Слева наконец-то выстрелил из своего последнего гранатомета связист Скрехин и теперь осторожно стрелял куда-то в ночь из своего автомата редкими очередями. Несколько раз слева раздавались длинные очереди пулемета лейтенанта Винокурова. Беспокойство вызывало какое-то затишье на позициях справа и слева от моей группы.
«НИЧЕГО. СЕЙЧАС ЗАЙМУТ СВОИ ПОЗИЦИИ И ПОДДЕРЖАТ НАС», подумал я и крикнул:
- РПО МНЕ!
Я выстрелил последней «Мухой» и, еще стоя, сразу же отбросил пустую трубу в левую сторону: укладывать их аккуратными рядами не было времени.
Слева стало пусто: связист-капитан куда-то пропал. Солдат Максимка уже притащил четыре одноразовых огнемета и подал мне один РПО.
«Ай да Максимка!» - подумал я про солдата, который только несколько часов назад прибыл в мою группу.
Ручной пехотный огнемет в несколько раз тяжелее, массивнее и мощнее, чем противотанковый гранатомет «Муха»; видимо, поэтому имеет и название посолиднее - «Шмель». Но и обращаться с ним нужно бережнее и осторожнее.
Пока я готовил огнемет к выстрелу, выпрямляя рукоятки и нажав большим пальцем на предохранитель, где-то высоко в небе пролетел наш реактивный самолет и выпустил из своего чрева осветительную гирлянду. Ночь, до сих пор освещавшаяся лишь огнем от автоматов и костров, теперь залило неярким матовым светом, лившимся с высоты.
Я выглянул с взведенным огнеметом на плече и стал выискивать подходящую цель, которая не заставила себя долго искать. Прямо напротив меня, с виадука, слева от огоньков, на поле с громким криком: «АЛЛАХ АКБАР!» скатилась шеренга темных фигурок боевиков. Всего их было человек семь-восемь, на ходу стреляющих в нас радуевцев.
Мушка огнемета остановилась на середине шеренги, мои губы эхом повторили: «АЛЛАХ АКБАР», и указательный палец нажал на курок. От грохота выстрела резко и больно заложило уши, но вставлять в них специальные бумажные вкладыши-беруши было некогда. Не обращая внимания на сильный звон в ушах, я потянулся за следующим РПО.
Второй и третий «Шмели» полетели к похожим шеренгам боевиков, в полный рост идущих на нас и на ходу стреляющих из автоматов. Только эти шеренги подходили все ближе и ближе, то слева, то иногда справа. Я спокойно целился и стрелял, но внутри меня нарастала смутная тревога. Я уже слыхал про бесстрашие чеченцев, про их безрассудную смелость и наплевательское отношение к смерти, но от вида шеренг боевиков, идущих в полный рост, поливающих нас огнем и подходивших все ближе и ближе, неприятный холодок внутри меня становился сильнее и сильнее.
После выстрела из третьего огнемета я выглянул за бруствер и увидел картину, от которой мои волосы на голове стали дыбом от ужаса: напротив меня посреди поля, по направлению от левого фланга боевиков к правому флангу моей разведгруппы, не обращая внимания на стрельбу наших нескольких стволов с одной стороны и на огонь боевиков с другой, правым боком ко мне спокойно, в полный рост шла колонна боевиков. Было их человек тридцать, и шли они в колонну по три, спокойно пересекая наискосок поле между валом и виадуком.
В доблестном РВДКУ есть традиция, когда рота курсантов на марш-броске на десять километров за сотню метров до финиша выстраивается в ротную колонну, баянист берет баян, и курсанты с песней строевым шагом пересекают финишную линию. При этом секундомеры в руках проверяющих показывают время на «отлично». Всем курсантам роты выставляется «пятерка», командир роты всю неделю ходит довольный, а проверяющие, приехавшие в училище откуда-то «сверху», писают кипятком от восторга.
Так это в училище, где курсанты показывают шик… Но здесь… В чистом поле, ночью, среди грохота и стрельбы вид спокойно вышагивающей колонны, в которой хорошо просматривались шеренги, а не просто кучки людей, пытающихся быстро пересечь опасный участок, - все это представляло собой сумасшедшую и фантастическую картину.
Сначала от леденящего ужаса у меня остановилось дыхание, секунду спустя я подумал с восторгом и восхищением: «ВОТ ЭТО ДА!».
Ну а потом меня охватила ярость и бешенство: «БЛЯДЬ! ДА ЧТО ЖЕ МЫ, ПАЛЬЦЕМ ДЕЛАННЫЕ!»
Когда я высунулся с готовым огнеметом на плече, то колонна радуевцев ушла вправо, и я увидел только хвост колонны; основная часть ее уже скрылась за изгибом вала. Стрелять по хвосту было опасно для находящихся справа от меня наших стрелков, которых могла поразить область высокого давления от выстрела, образующаяся перед огнеметчиком. Она, конечно, не такая сильная, как сзади, но тоже может хорошо контузить. И мне пришлось выпустить заряд в шеренгу боевиков, которая прошла уже две трети расстояния от виадука до вала.
Я быстро сбежал в канаву за последней парой огнеметов и уже поднялся с ними на тропинку, когда увидел бегущего мне навстречу комбата.
- ТОВАРИЩ МАЙОР. ВОН ТУДА ПРОШЛО В КОЛОННУ ПО ТРИ ТРИДЦАТЬ БОЕВИКОВ.
Я показал рукой на свой правый фланг и выжидающе замолчал. Можно даже мозжечком догадаться, что противник сейчас обойдет нас справа и ударит сбоку. Нужно было или срочно направить туда дополнительное подкрепление в десяток бойцов, или срочно отходить нам самим на безопасные позиции…
Командир нашего батальона на бегу кивнул головой и, ничего не говоря и не останавливаясь, пронесся мимо меня к златозубовской группе. Я еле успел отпрянуть в сторону, чтобы он меня не сшиб. Ситуация складывалась не в нашу пользу - боевики уже обходят нас с правого фланга и запросто через пятьдесять минут перещелкают нас, как куропаток. Но приказа отходить не было, и я, злясь на себя, - «еще подумает, что я струсил и хочу быстрее свалить отсюда!» - взбежал на вал, занял свой окоп и начал готовить РПО к выстрелу.
Справа от меня Бычков заменял пустой магазин на полный. Вот он передернул затвор, прицелился и дал первую очередь по виадуку.
- БЫЧКОВ. НИЖЕ СТРЕЛЯЙ. ОНИ НА ПОЛЕ.
РПО был готов, и я на секунду выглянул наружу, чтобы подобрать цель.
Слева и прямо по курсу на различной дистанции ко мне приближалось несколько шеренг, на ходу от бедра стреляющих по валу. Я спрятался в окоп и, поднимая «Шмель», успел в отчаянии выкрикнуть:
- Ебать! Да сколько их там?
Пятый заряд лег на мое плечо, и я, целясь только мушкой, выстрелил в очередную шеренгу радуевцев, до которой было не более двадцати метров.
Поднимать прицельную планку на огнемете катастрофически не хватало времени, и приходилось стрелять навскидку.
Последний, шестой, РПО был выпущен мной в группу боевиков в семь-восемь человек, находившуюся в нескольких метрах от внешнего основания вала. Для этого мне пришлось встать в полный рост и, направив огнемет под углом почти в 45 градусов, нажать на курок. Расстояние между мной и целью было не более десяти метров; я не знал, взорвется ли заряд, встретив мишень на таком близком расстоянии. Ведь для того чтобы взвелся взрыватель, нужно какое-то время. Так, взрыватель на кумулятивной гранате от РПГ взводится на удалении в тридцать метров от стрелка. Про огнемет мне такие данные были неизвестны, и когда, - спрятавшись в окопчике, я услыхал гулкий взрыв, то лишь обрадовался: «СРАБОТАЛО».
Прицеливаясь, я успел заметить что-то непонятное справа, внизу вала. С нашей стороны вал имел склон в 45 градусов. Верхняя часть вала была срезана, и этот срез был шириной в метр-полтора. С внешней же стороны склон вала опускался на метр вниз, далее шел выступ в метр шириной, за которым склон опускался до самой земли. Я высунулся из окопа по пояс, быстро лег на гребень вала, заглянул под основание - и волосы на голове опять зашевелились от ужаса. На земле, у основания вала, на свежем снегу темнела, передвигалась и ожидала чего-то людская масса в несколько десятков человек.
Я даже слышал негромкую гортанную речь: кто-то отдавал команды, кто-то слабо стонал: «А-а-а-ла-а-а».
На полметра ниже огня пулемета Стаса в склон вонзилось огненное веретено кумулятивного взрыва. «ЗАСЕКЛИ СТАСА».
Но засекли не только Стаса - от темной массы в моем направлении ползли две черные фигуры. До них было метров шесть-семь. Я отпрянул обратно в окоп, схватил свой винторез с уже досланным патроном, опять лег на гребень вала и, держа оружие в правой руке, положил винтовку плашмя на землю и попробовал прицелиться в ползущих боевиков. Но это не удалось сделать. Я лежал пластом на валу, а голова опустилась за кромку, и я четко увидел, что и глаз и ствол находятся на одной прицельной линии, но смещены чуть влево. Я попробовал довернуть ствол рукой, но опять ползущие находились вне сектора стрельбы.
