— Здра-жела-това-ёр! — нестройно прокричала рота в ответ.
— Плохо. Попробуем ещё раз. Здравствуйте, товарищи!
На этот раз «здра-жела-това-ёр» получилось значительно лучше, и Денисов после некоторой паузы дал команду:
— Вольно.
— Вольно, — повторил каждый командир взвода.
Обведя глазами строй, Денисов продолжил:
— Я — командир второй роты майор Денисов. Рядом со мной стоит замполит роты капитан Ходоренко. К нему вы можете обращаться практически по всем личным вопросам. Разобраться в ваших проблемах — долг каждого политработника. Капитан Ходоренко служит уже давно, имеет большой опыт и разрешит все трудности, которые у вас возникнут. Где-то числа двадцать восьмого июля вы будете принимать военную присягу. С завтрашнего дня необходимо приступить к изучению её текста. Командирам взводов — проследить. Теперь по поводу самой присяги. Точно мы сообщим число позже. Кто захочет — может написать домой, оповестить родных и друзей. В день присяги гостям можно будет пройти на территорию части, посетить столовую и казарму. Вполне возможно, что лучшие курсанты получат в день присяги увольнение в город. Но его нужно ещё заслужить. Перед ужином провести во взводах час физподготовки…
На физподготовке опять была бешеная беготня, и Игорю вновь стало плохо. Несмотря на это, Тищенко всё же добежал до конца.
Перед отбоем Тищенко и Лупьяненко роздали каждому по две чистых простыни и по наволочке, и курсанты с удовольствием отдали свои свежевымытые тела столь же свежим и чистым постелям. Особенно приятно было ногам — за день они устали от летней жары и пота, поэтому сейчас блаженствовали на приятных, белоснежных простынях.
Простыни и в самом деле были белоснежными — на этот раз выдали новые комплекты. В самом центре каждой простыни чернели неизбежные звезда, серп и молот, и надпись «МО СССР». Взглянув на эмблему, Игорь вспомнил, что вчера Ворсинка из третьего взвода приписал к ней букву «Ч». Получилось «ЧМО СССР», за что Ворсинка получил два удара в грудь от старшего сержанта Щарапы и от него же выслушал назидательную фразу:
— Ещё раз напишешь — языком будешь лизать! К тому же только чмо может себе на кровати «чмо» написать.
Ночная неприятность. Второй взвод осваивает «закреплённую территорию». Как едва не подрались Лупьяненко и Резняк. Строевая подготовка. Кто срывает листья с «дембельского дерева». Курсант Улан не справляется с ролью правофлангового. Щарапа и Гришневич едва не сталкивают свои взвода. Капитан Мищенко проводит политзанятия. Список «ответственных товарищей». Резняк не знает политическую карту мира. Звериный оскал США и НАТО. Побьёт ли Горбачёв Рейгана? Духам предлагают повеситься, а дембеля готовятся всё пропить до рубля.
Ночью Игорь неудачно задел нос рукой, и у него пошла кровь. Проснувшись от горько-соленого привкуса во рту, Тищенко сразу же все понял и лег на спину. Главное, нужно было не накапать кровью на кровать — смена белья будет только через неделю, да еще и неизвестно, как к этому отнесется Гришневич. Лежа на спине, Игорь ощущал теплые кровяные струйки, стекавшие из носоглотки в горло. Время от времени крови собиралось слишком много, и Тищенко приходилось ее сглатывать. Идти в умывальник было небезопасно — можно было накапать кровью на майку и на пол. «Зачем, чтобы каждый видел», — подумал Игорь и решил отлежаться. Кровь вскоре идти перестала, но Тищенко никак не мог уснуть. Ему мешала какая-то неприятная головная боль. «Да, влип ты, Тищенко, в санчасть больше идти нельзя, а что делать? Что я Румкину скажу — опять то же самое? А он меня опять в шею!», — грустно думал Игорь.
— Ро-т-та! Подъем!
Забросив на спинку кровати одеяло, Игорь вскочил и столкнулся с Лупьяненко. Оба курсанта не удержали равновесие и вновь упали на кровати. Во второй раз разминулись и принялись одеваться, стараясь наверстать упущенное время. Игорь почувствовал, что портянка в правом сапоге сбилась в комок, но поправлять было уже некогда и он, застегнув штаны на крючок, забросив внутрь тренчик, протиснулся в строй рядом с Резником. Резняк выругался и толкнул Игоря. Тищенко хотел сказать что-нибудь в ответ, но прозвучала команда «смирно». Было всего лишь три подъема, и Гришневич довольно скоро скомандовал:
— Уборщики по кубрику, выйти из строя.
Вышли Сашин и Мазурин. Только сейчас Игорь почувствовал, как сильно болит голова, и был раздосадован тем, что придется бежать на зарядку. Но Гришневич помедлил и скомандовал вновь:
— Уборщики по территории, выйти из строя.
Это было чем-то новым, но решать надо было быстро. Игорь толкнул Антона, и они оба вышли из строя. Вслед за ними вышли Резняк, Каменев, Петренчик и Бытько. Остальных Гришневич под началом Шороха отправил на зарядку, а уборщикам «дал вводную»:
— Идите вниз — под лестницей вам Черногуров метлы выдаст. Стойте там и ждите меня. Я приду и покажу вам территорию. Все. Напра-во! Шагом марш!
Под лестницей Черногуров выдавал метла, и возле него уже успела выстроиться очередь.
— Давайте подождем, мы ведь никуда не опаздываем? — предложил Тищенко.
Все согласились и отошли в сторону, наблюдая за зарядкой. Из казармы вышел Гришневич и, увидев своих курсантов стоящими без дела, зло спросил:
— Я не понял — почему еще никто ничего не получил?
— Там очередь, товарищ сержант, мы пока ждем, — пояснил Лупьяненко.
— Не ждать надо, Лупьяненко, а получать инвентарь. Если так будете стоять — до завтра не получите. Бегом под лестницу! Отставить! Кто-нибудь один. Давай ты, Бытько. Бери на всех метлы и какой-нибудь огрызок клеенки, чтобы мусор выносить.
Бытько нырнул в проем и вскоре вышел оттуда с целой охапкой метел и большим куском черного полиэтилена.
С сегодняшнего утра три новых взвода получили свою постоянную территорию и отныне должны были ее ежедневно убирать. Второму взводу достался плац и прилегающие к нему газоны. В самом центре плаца находилась большая лужайка, благодаря которой было удобно делить участки между курсантами. Ближняя к казарме сторона плаца досталась Тищенко, Лупьяненко и Резняку, а на противоположный конец Гришневич отвел Бытько, Петренчика и Каменева. Нужно было подмести листья, нападавшие за несколько прошедших дней. Дул довольно резкий ветер, и кучи листьев постоянно рассыпались и норовили вновь залететь на уже подметенные участки. Все же через час плац был аккуратно подметен. К приходу Гришневича курсанты уже успели собраться вместе и перекурить.
— У вас что, работы нет? Клеенку вы для того и взяли, чтобы в нее листья наметать и выносить. Чтобы все до одной кучи вынесли! Я вас от утреннего осмотра освобождаю, но до завтрака вы обязаны все закончить, — сержант сказал тоном, не терпящим возражений.
Листья можно было вынести минут за пятнадцать-двадцать, и все удивленно посмотрели на Гришневича.
— Что вы обрадовались — это еще не все! До завтрака надо лужи размести.
— Как размести? — еще больше удивился Тищенко.
— Метлой, Тищенко, метлой. Надо, чтобы все лужи высохли до строевой подготовки. Берите метлы и разгоняйте воду по асфальту. Все понятно?
— Так точно, — ответил Резняк.
— Раз понятно, значит, приступайте.
Разметать лужи было как-то странно, во всяком случае, весь опыт гражданской жизни говорил о том, что лужи высыхают сами по себе. Но в армии думали иначе, и курсантам пришлось размахивать метлами, поднимая при этом тучу грязных брызг. Резняк ушел в дальний конец, где было меньше луж, а Игорь остался вдвоем с Лупьяненко. Хоть на их участке асфальта луж было и больше, но, благодаря слаженной работе, курсанты продвигались гораздо быстрее Резняка. Осталась только одна лужа, но она была самой большой по площади. Когда Антон и Игорь до нее добрались, на другом конце лужи уже вовсю орудовал метлой Резняк. Курсанты решили помочь, и вскоре три метлы столкнулись в центре. Лупьяненко не рассчитал силу размаха, и несколько грязных капель упало на лицо Резняку, который тут же возмущенно заорал на «обидчика»:
— Ты что, Лупьяненко, не видишь, где машешь?
— Я нечаянно. Не умрешь.
— Что-о-о? А в рожу метлой не хочешь?
— Смотри, сам не получи, — невозмутимо ответил Антон.
— Ах ты, козел паршивый! — Резняк провел метлой по остатку лужи, старательно зачерпнул прутьями грязь и швырнул ею в лицо Лупьяненко.
Грязь попала Антону прямо в глаза, и он принялся тереть их руками. Тищенко растерянно смотрел на обоих, порываясь запустись своей метлой в Резняка. Но вот Лупьяненко, наконец-то, протер глаза и уже в свою очередь окатил Резняка потоком коричнево-серых брызг. Было видно, что Лупьяненко заметно нервничает. От этого и от размазанной по щекам грязи его лицо приобрело какой-то странный грязно-красный цвет. Резняк быстро вытер лицо и подскочил к Антону с явным намерением броситься в драку:
