Было принято самое разумное из всех возможных в такой ситуации решение: впредь группы отряда «Победители» сбрасывать на базу действующей в немецком тылу группы Кочеткова. Старшего лейтенанта госбезопасности, много лет проработавшего в транспортных органах ОГПУ-НКВД, Виктора Васильевича Кочеткова Дмитрий Николаевич знал давно. В период массовых репрессий Кочетков был осужден к длительному сроку лишения свободы. В первые дни войны ему удалось добиться, чтобы его направили во вражеский тыл как рядового бойца. С заданием справился отлично, по возвращении был восстановлен в звании, награжден, а весной с группой из двенадцати человек был вторично заброшен в тыл к немцам для организации боевой и разведывательной работы в районе Фастова. Так получилось, что группа Кочеткова (псевдоним командира — «Механик») тоже приземлилась не там, где намечалось, — очутилась в Пинских болотах. Она долго пробиралась на юг, пока не вышла на линию бездействующей железной дороги Чернигов — Овруч у станции Толстый Лес, где временно и обосновалась. Вот сюда и была направлена третья группа под командованием Стехова.
В конце концов Стехов благополучно вышел на базу Кочеткова. Только тогда наконец командование разрешило вылететь и самому Медведеву. Вместе с ним заняли места в самолете Александр Лукин, Лидия Шерстнева, Симона Кримкер, несколько бойцов-испанцев. Это было 20 июня 1942 года…
Через день над Толстым Лесом была сброшена еще одна группа десантников. Наблюдая за их приземлением, Медведев пришел к выводу, что площадка для приема парашютистов непригодна. Тут и рельсы, и вымощенные булыжником подъезды, станционные постройки и лесной склад, близко подступающие деревья — все это представляло большие опасности для бойцов при приземлении.
В Москву ушла радиограмма — Медведев просил повременить с самолетами. Меж тем вернулись разведчики, посланные осмотреть окрестности. Оказывается, по всем деревням ходят слухи, что над Толстым Лесом каждую ночь десятки самолетов сбрасывают десантников, что из Москвы сюда доставлена уже целая парашютная дивизия. Медведев понимал — эти слухи рано или поздно неминуемо достигнут, если уже не достигли, гитлеровцев.
И командир отдал приказ на переход от станции Толстый Лес в Сарненские леса, к Ровно. На рассвете 23 июня отряд выступил в свой первый поход. В районе станции Медведев оставил на время лишь пятерых бойцов — на случай, если подойдут сюда все же группы Творогова и Пашуна, — и доктора Цессарского.
Отряду предстояло пройти около двухсот километров. Разведчикам же по крайней мере вдвое больше. По опыту брянских лесов Медведев знал и здесь, на Украине, свято соблюдал первую заповедь партизанского командира: шагу не ступать, предварительно не разведав, что тебя ждет впереди.
Вскоре отряд нагнали доктор Цессарский и бойцы оставленной на станции Толстый Лес группы. Они сообщили, что поблизости станции появились каратели, они идут по следу отряда и прочесывают лес. Немедленно Медведев послал в сторону Толстого Леса группу под командованием младшего лейтенанта Анатолия Капчинского с задачей наблюдать за противником, в случае необходимости отвлечь его боем и задержать. Разведчики успели отойти всего на полкилометра — на берегу маленькой речки они натолкнулись на карателей и первыми открыли огонь. Это произошло 27 июня 1942 года (дату эту ветераны-медведевцы много лет спустя стали отмечать как день рождения отряда «Победители»).
На помощь Капчинскому была направлена группа бойцов под командованием Стехова. Но тут же загремели выстрелы и с противоположной стороны, значит, каратели обошли стоянку… Туда Медведев послал группу под командованием Кочеткова. Бой длился около двух часов. Партизаны — их насчитывалось тогда всего 72 человека — вышли из него победителями. Вражеская колонна, в которой, по показаниям пленных, было до двухсот человек, оказалась разбитой. На поле боя осталось около сорока трупов немецких солдат и предателей-полицаев.
В первом бою пропал без вести комсорг отряда Семен Прохоров и погиб Анатолий Капчинский. Убитого похоронили на возвышенном сухом месте, на поляне. Могилу обложили дерном. Знака никакого не поставили, чтобы не обнаружили немцы, но на карту Дмитрий Медведев нанес первый крестик. Нескольких раненых, после того как их прооперировал доктор Цессарский, уложили на повозки. И снова в путь.
На одном из хуторов наконец обнаружилась группа Пашуна. А еще через несколько дней до Медведева дошли смутные слухи, собранные разведчиками, из которых следовало, что группа Творогова погибла в бою.
Дмитрий Николаевич очень рассчитывал, что отряд выйдет к намеченному для постоянного лагеря месту под Ровно тихо, не ввязываясь ни в какие стычки. Не все бойцы это понимали, начались разговоры. Однажды к командиру подошел комиссар:
— Дмитрий Николаевич, я все понимаю. Но мы должны предпринять какие-то боевые действия, иначе размагнитим людей, а это плохо. К тому же отряд будет неминуемо расти, и мы не сможем занять всех исключительно разведывательной работой. Давай думать, как быть…
— Что ж, — принял наконец решение Дмитрий Николаевич. — Я полагаю, чтобы поддержать в людях боевой дух, укрепить его, мы в виде исключения можем себе позволить хоть раз по своему выбору места и времени дать немцам жару…
Подходящий случай представился в августе, когда, перевалив через железную дорогу Ковель-Киев, отряд вышел к разъезду Будки-Сновидовичи. От местных жителей разведчики узнали, что немцы заметили переход партизан через магистраль и готовятся напасть на отряд. Медведев с чистой совестью принял решение атаковать первым, чтобы момент внезапности оставался на его стороне.
Разведка установила, что каратели пока находятся в эшелоне, стоящем на запасном пути. Для боя Медведев выделил пятьдесят человек, общее руководство возложил на начальника штаба.
Ночью партизаны скрытно подползли к самым путям и в упор ударили по вагонам изо всех огневых средств. Прошитая зажигательными пулями, запылала цистерна с горючим. Через мгновение бушующее пламя перекинулось на пульманы. Итог боя Медведев позднее подвел лаконичной фразой: «К рассвету гитлеровцы, собиравшиеся нас разгромить, сами оказались разбитыми». В бою погиб испанец Антонио Бланке.
Успех под Будками-Сновидовичами, как и предвидели Медведев и Стехов, улучшил настроение партизан. Бойцы повеселели, когда убедились, что могут не только успешно отбиваться от карателей, но и сами атаковать. Меж тем отряд в пути вырос. К нему присоединялись и бежавшие из плена красноармейцы, и местные жители, и небольшие партизанские группы из бывших окруженцев. Всех новичков в отряде тщательно проверяли, выясняли их настроение и намерения. Кое-кого и не приняли. Сразу предупреждали: в отряде поддерживается жесткая воинская дисциплина, командуют им кадровые командиры (и Медведев, и Стехов, и Лукин носили в петлицах присвоенные им «шпалы»), действуют все уставы Красной Армии. Карточные игры, употребление спиртного категорически запрещаются. Самовольное присвоение трофеев, тем более каких-либо продуктов или одежды крестьян рассматривалось как преступление — мародерство и сурово наказывалось, вплоть до расстрела. Не всем новичкам нравились такие суровые порядки, но в отряд принимали только тех, кто подчинялся им безоговорочно.
Разумеется, в целях соблюдения конспирации никто из вновь пришедших бойцов не должен был ничего знать о подлинных задачах отряда специального назначения «Победители». В результате спустя некоторое время отряд пришел в Сарненские леса и стал лагерем неподалеку от большого села Рудня Бобровская в ста двадцати километрах от Ровно, гораздо более многочисленным, нежели выступил со станции Толстый Лес.
Планировка лагеря, разбитого в основном из шалашей, выложенных из густых еловых лап, была продумала с учетом приобретенного уже опыта. В центре располагался штаб. Рядом — медслужба, взвод радистов и штабная кухня. Чуть подальше — подразделение разведчиков, по краям занятого массива были устроены шалаши строевых взводов.
В ночь с двадцать пятого на двадцать шестое августа Медведев принял группу парашютистов под командованием старшего лейтенанта Ивана Соколова.
Это была восьмая группа десантников. Ее вылет с аэродрома в Подлипках проходил под особо строгим наблюдением сотрудников НКВД — к самолету не подпускали никого, кроме тех, кому это полагалось по прямым служебным обязанностям. Экипаж «дугласа» на этот раз был несколько изменен. Вместо заболевшего пилота Ивана Владимирцева его кресло занял Борис Таций, а раненого в предыдущем полете штурмана Валерия Орехова заменил Андрей Пономаренко. Кроме них в состав экипажа входили бортрадист Григорий Буланов, борттехник Федор Ващенко и бортстрелок Николай Кочуркин.
