Мансур попросил Костю остановиться и подать назад, что тот и сделал. Они остановились метрах в двадцати от джипа.
— Ну и что? Думаешь, тот самый? — спросил Клейменов.
— А ты что думаешь?
— Может, брали для отвода глаз, а потом бросили?
— Сейчас проверим. — Аскеров достал из кобуры пистолет и снял его с предохранителя.
— Погоди, Мансур. А если машина вдруг заминирована?
— По-моему, маловероятно. Все-таки машина слишком хорошая, чтобы так просто уничтожить ее. Она должна быть дорога хозяину, который с ней так долго не расставался. Выручала его не раз.
Пограничники вышли из «уазика».
— На всякий случай, Костя, прикрой меня.
Аскеров медленно приближался к джипу, ощущая на себе взгляд Клейменова. За темными стеклами иномарки ничего не видно. Чего ради машину поставили в таком месте? По обеим сторонам дороги кустарник и пустырь. В темном стекле джипа он различил свое отражение и заметил над своим плечом силуэт Клейменова. И тут Мансур понял, что допустил тактический промах: добровольно загнал себя в ловушку. У него и впереди враг, и позади неизвестно кто.
Однако долго терзаться этой мыслью ему не пришлось, поскольку неожиданно открылась передняя дверь джипа. Мансур моментально вскинул пистолет. А из джипа медленно вылезал человек: сначала появилась одна нога, потом вторая. Мужчина появлялся так неторопливо, будто выходил поздороваться с приятелем. Да так оно и было: у машины стоял и широко улыбался Амир. Тот самый Амир, который вместе с другими совещался на пустыре по поводу освобождения Лейлы.
— Вечер добрый, капитан! Не ожидали встретить меня?
— Конечно, не ожидал. Я и думать забыл, что у тебя есть внедорожник. Ты бы хоть машину поменял. Все в округе знают про подозрительный джип.
— Жалко. Хорошая машина. Хоть ночью на такой покататься, и то приятно.
— А говорил, что чайхана не дает много денег.
— Я и сейчас это говорю, — улыбнулся Амир. — Это все дает героин, тебе же известно. Он и тебя мог сделать баснословно богатым. Ты сам не захотел.
Мансур оглянулся — Клейменов стоял шагах в десяти за его спиной, с пистолетом в вытянутых руках, направленным на Амира. Однако из этого положения ему удобно стрелять не только в хозяина джипа, но и в Мансура. Оставалось только гадать, куда он пошлет первую пулю — в лоб или в спину.
Аскеров повернулся к Амиру.
— Про богатство со мной уже говорил Хаким. Где он, кстати, не знаешь?
— Нет. Возможно, ты узнаешь это раньше меня.
Мансур подошел к нему ближе. Интересно, Амир один или в машине есть еще кто-то?
— Мне жаль, что ты наживаешься на наркотиках, — сказал капитан. — Я считал тебя своим другом.
— Я не такой плохой, Мансур, как тебе кажется. Ты хуже меня.
Услышав это, Аскеров от удивления даже немного опешил.
— Да, хуже, — продолжал Амир. — Если бы ты взял деньги, все твои друзья остались бы при тебе. Твоей невесте не пришлось бы бежать. Мюллер не сидел бы в тюрьме. А твои солдаты, мальчишки, остались бы жить. Вашу заставу скоро сожгут, будет много крови. И все это из-за тебя, командир. Из-за твоей твердолобости. Столько зла свершилось по твоей вине. Так кто из нас хуже?..
— Конечно я. Я еще хуже, чем ты думаешь. — Вскинув пистолет, он нацелился Амиру в лоб и приказал: — Руки за голову!
Тот рассмеялся, показывая, что считает поведение капитана несерьезным, однако приказание выполнил.
— На колени! — строго сказал Мансур.
— Послушай, мы же хотели поговорить…
— Встань на колени и помалкивай!
Лицо Амира перекосилось от злости, однако решительный вид капитана заставил его медленно опуститься на колени.
— Теперь я догадываюсь, почему ты не поменял машину. Любишь наводить страх на окружающих? Правильно говорят, что из рабов получаются самые жестокие баи. Кто еще в машине? Скажи, чтобы вышел, или будем стрелять.
Мансур медленно обошел Амира, чтобы заглянуть в салон. Он остановился напротив открытой двери. На переднем сиденье никого не было.
— Это маленький сюрприз для тебя, командир, — не поворачивая головы, сказал Амир. — Да, я не один. Это ты один.
— Ложись! — раздался сзади хлесткий выкрик Клейменова. Мансур среагировал не сразу — он сначала оглянулся на кричавшего, будто ожидал от него подвоха и не верил его словам. Но тут щелкнула, открываясь, задняя дверь джипа со стороны обочины, и Аскеров стремглав бросился на землю. Одновременно не меньшую стремительность проявил стоявший на коленях Амир. Он словно тигр ринулся в салон, и в следующее мгновение в его руках очутилось помповое ружье. Однако воспользоваться им бывший чайханщик не успел: три выстрела Клейменова попали ему в голову, и, не издав ни звука, мертвый Амир свалился возле своей машины.
Тьма была если и не кромешной, то близкой к тому. С одной стороны, это на руку пограничникам — не такая заметная мишень. Зато, с другой стороны, плохо — не видно нападающего. Хорошо, хоть Клейменов заметил, как в свете луны тускло блеснул ствол автомата. Бросившись на землю, он перекатился к обочине, даже скатился в идущую вдоль дороги неглубокую канавку. Автоматная очередь была направлена в его сторону, но пули Клейменова не задели.
Мансур, пригнувшись, на корточках обошел джип, и осторожно приподнял голову над капотом. Его взгляд уперся в клин, образованный корпусом и открытой дверью джипа. В этом углу он заметил голову стрелявшего. Даже не всю, а только ее часть — бандит наполовину выглянул из машины. Однако Аскерову и этого было достаточно: он дважды выстрелил, после чего моджахед с криком вывалился наружу.
Когда Мансур, держа раненого на прицеле, подошел к нему, то узнал Фархада. Неуловимый Фархад. Его имя наводило на местных жителей трепет, это был наглый и безжалостный боевик. Когда-то Аскеров виделся с ним в кишлаке, правда, не знал, чем тот занимается. Потом наслышался о его вылазках. Он и людей похищал, и наркокурьеров проводил. Знали, что Фархад действует где-то под боком, а поймать его не удавалось. И вот сейчас легендарный бандит, извиваясь и хрипя, лежит на пыльной дороге.
При приближении капитана Фархад злобно сверкнул глазами, его рука потянулась к автомату. Мансур предупредил, чтобы он не двигался. Фархад сделал вид, что послушал, прикинулся обессиленным, а потом все же умудрился неожиданно резко схватить автомат, но Мансур был начеку и успел выстрелить. Фархад конвульсивно дернулся и затих.
Держась за ушибленный локоть, к джипу подошел Клейменов. Взглянул на погибших. Мансур осмотрел салон джипа и ничего подозрительного не обнаружил. Взглянув на руку Клейменова, спросил:
— Костя, ты ранен?
— Да нет, ударился, когда падал. Прикончил гада?
— Пришлось. Это тот самый Фархад и есть. Я узнал его. А это, — он показал на мертвого Амира, — резидент Надир-шаха в нашем районе.
— Кто бы мог подумать! Жил рядом с нами, такой безобидный на вид. Ты еще зачем-то с ним лясы точил. Надо было сразу стрелять. С ним же все ясно.
— Да нет. Мне как раз не все было понятно.
Аскеров взглянул на Константина, раздумывая, задавать прямой вопрос или нет. Потом отвел взгляд. Однако Клейменов догадался о причинах его недомолвки и с нервной дрожью в голосе спросил возмущенно:
— Ты чего, командир, спятил? Ты что подумал? Неужели ты думал, я заодно с ними — против тебя? Думал, я тебя в спину сейчас, да, из-за Катьки?
Клейменов разгорячился, он был искренне шокирован тем, что Мансуру могла прийти в голову такая шальная мысль.
Неожиданно рассмеявшись, Аскеров похлопал его по плечу.
— Костя, расслабься, я никого не осуждаю за крамольные мысли. Мало ли что я думал, мало ли что ты думал. Стрелял-то ты в него, не в меня. Это самое главное.
Издав нервный смешок, Клейменов покачал головой, как бы удивляясь, как просто командир ушел от его вопросов. Одновременно, не услышав от Мансура того ответа, который ожидал, он испытал большое облегчение.
В резиденции Надир-шаха царило траурное настроение. Это всегда случалось, когда у хозяина что-нибудь срывалось. Он мог ничего не говорить ни Ситоре, ни охранникам, ни кому-либо еще. Но стоило ему пережить состояние неудовлетворенности, как настороженное уныние охватывало весь дом. Все начинали разговаривать тихо и боялись лишний раз попасться хозяину на глаза. Знали: тот только и ищет, на ком бы сорвать зло. Хотя внешне все выглядело по-прежнему благопристойно. Утром Надир-шах с аппетитом позавтракал, потом надел свой любимый европейский костюм, как он его называл, цвета кофе с молоком. А ведь ожидал в гости не кого-либо из почетных гостей — всего лишь Селима. И сейчас тот, мрачно склонив голову, стоял в кабинете Надир-шаха, а босс расхаживал из угла в угол, обсуждая плохие вести.
Селим не оправдывался, в данном случае он ни в чем не виноват. Он сам удивлен.
— Это были наши лучшие люди, — говорил Селим. — Один служил в «черных аистах» в Пакистане. Как они промахнулись, ума не приложу.
