Ознакомительная версия.
— Никак нет! Стоят! Упрямые, к-к-козлы…
— Задержать, — радостно закричал майор, — задержать! Приказ комдива! Никуда не отпускать. Уйдут — ответишь, прапор. Перед комдивом ответишь!!!
Генерал-майор, естественно, успел. Когда он вырвался за капэпэ, чуть не снеся массивные железные ворота, его взору предстал ошарашенный Колесов, съежившийся на заднем сиденье машины.
Белую «Волгу» окружали бравые гвардейцы-десантники, возглавляемые решительным Козулькой. Причем вид солдат не оставлял никаких сомнений в том, что в случае чего живым «Коляскина» они не отпустят.
Говорят, что очень большому человеку из Центрального Комитета Коммунистической партии Советского Союза Колесову тот незапланированный приезд в воздушно-десантную дивизию запомнился надолго. Особенно впечатлил всклокоченный прапорщик, который с криком «К бою!» подлетел к машине и, дико вращая глазами, наставил на Колесова автомат, прокричав бойцам: «Если что — стрелять в шпачару на поражение, валить козла на хер, так как это приказ самого комдива!»
…Каракуртов с Козулькой, которые предполагали, что их в лучшем случае расстреляют вместо того, чтобы четвертовать, наказаны комдивом не были. Вообще никак.
Ну, не любит десантура соляру и особенно шпачар, пусть даже и будут они из ЦК партии. Что с этим можно поделать?
После того как начался постепенный «плановый» (по утверждению высокого начальства в Москве) вывод войск из Афгана, духи словно белены объелись. И хоть об окончательном уходе Советской армии и его сроках не было сказано еще ни единого официального слова, «воины Аллаха» точно с цепи сорвались. Они вполне справедливо полагали, что чем чаще будут покусывать шурави, тем быстрее те побегут домой, на север. Но в открытый бой местные сопротивленцы не спешили, предпочитая, как правило, по ночам минировать дороги да издали обстреливать советские базы допотопными неуправляемыми реактивными снарядами.
Докатилась такая напасть и до отдельного советского полка. Под вечер два снаряда внезапно разорвались на территории части, не причинив, впрочем, абсолютно никакого ущерба ни людям, ни постройкам, ни технике.
Полк, запоздало поднятый по тревоге, в тяжелых бронежилетах, касках и с оружием в руках, тут же забился в укрытия, ожидая последующих ударов, которые все никак не приходили. И это ожидание становилось для сотен людей все томительнее… Оно становилось все более и более зловещим.
Советскую военную базу с одной стороны охватывала полукольцом густая и обширная чарикарская зеленка, изрядно усеянная враждебными и непокоренными кишлачками. С другой — на базу наплывали серые горы, склоны которых кое-где покрывали обширные зеленые лишаи, в которых обитали далеко не дружественные афганские крестьяне. Так что удар мог быть нанесен отовсюду. Тем более что с горных вершин полк был как на ладони.
Командир части, желая наказать одних строптивых и наглых афганских соседей, преподав наглядный урок другим, отдал приказ накрыть квадрат, из которого велся огонь реактивной артиллерией, а проще говоря, известными и страшными в своей огневой ярости системами «Ураган». Но таких установок в полку не было. Находились они у соседей — мотострелковой дивизии.
Хитрость военного управления советскими частями в Афгане заключалась в том, что связь между соседями, расстояние между которыми не больше десятка километров, поддерживалась исключительно через Кабул, до которого было около сотни километров…
Дежурный по части спешно вышел на центр боевого управления армии, четко обозначив координаты неприятеля, засеченные караульными на вышках. Штаб отправил боевое распоряжение в дивизию, «Ураганы» которой привычно щипали печально известную чарикарскую зеленку, не позволяя душарам слишком зарываться, наглеть и лезть поближе к советским частям.
Это только в кино про армию все делается моментально. Народ в полку более часа изучал срезы сухой земли в окопах, всяких местных жучков, паучков и прочих паразитов, курил вонючие грошовые сигареты и строил различные предположения — одно другого глупее, пока в глубине зеленки не раздались глухие взрывы и грохот.
Артиллерийский удар советских был мощным и затяжным. Воющие кометы яростно кромсали поля, сады и жилища афганских крестьян. Пыль и дым набухали над чарикарской зеленкой. Глухие разрывы один за другим наплывали, накатывались на полк.
Наблюдавшее за стрельбой в бинокли руководство части дружно материлось… Слов не хватало, и офицеры яростно размахивали кулаками. Реактивные снаряды упали совершенно не туда, откуда велся афганский обстрел. Ответ оказался пустым делом и профанацией. Командиры сочли себя оскорбленными и обманутыми.
В итоге долгого телефонного разбирательства выяснилось, что в штабе армии привычно все напутали и дали в дивизию не те координаты. Однако исправлять ошибку в Кабуле и Баграме никто не собирался. На том советская месть — затяжная, ужасная по силе и бессмысленная по содержанию — закончилась. Командование полка выползало из окопов оплеванным.
Солнце ушло за горы. На землю упала тьма. Прохлада начала скатываться в долину. Подул ветер, освежая уставшие от ожидания лица солдат и их командиров. Освещение в полку не включили, настрого приказав соблюдать светомаскировку.
Бойцы и офицеры в итоге покинули старые осыпающиеся окопы и отправились в потемках на запоздалый ужин. Командиры пошли пить водку после перенесенного стресса и прикидывать, сколь часто такие обстрелы будут повторяться. Знали искушенные начальники, что если душары начали что-то делать, то не остановятся и пристреляют территорию полка до метра, не забыв ни про штаб части, ни про модуль, где именно отцы-командиры и квартируют. А умирать, тем более так глупо, не хотел никто. Все мечтали исключительно о Родине и встрече с родными.
Впрочем, и окрестные селяне не хотели загибаться раньше времени, навсегда расставаясь с родственниками и привычным пейзажем. Вся зеленка, расстилающаяся перед полком, тоже утонула в густой вязкой тьме. Привычные редкие огоньки деревень исчезли. Духовские командиры воспользовались светомаскировкой, думая, наверное, что все самое неприятное шурави приберегли именно на ночь.
В полк и в зеленку пришли настороженность и страх. Каждая из сторон ожидала очередной подлости от соседа, так как ничего хорошего друг от друга они не получали и ранее.
Однако наутро к части примчались чрезвычайно подобострастные старики-парламентеры из соседнего кишлака. Вежливые старикашки заверили опешивших командиров, что подобное баловство случилось в первый и последний раз и что моральный дух воины джихада будут повышать где угодно, но только не здесь, не в этом районе, не на этой советской воинской части.
Начальники заподозрили ловушку и подвох. Но улыбчивые афганские дедушки отчаянно клялись в искренности и правдивости своих слов, призывая в свидетели не только друг друга, но и всех святых, особенно упирая на Аллаха.
Через несколько дней выяснилось, что старики не врали. Они действительно зареклись не связываться с шурави. И вот почему. После того как ракеты упали на полк, все душары дружно бросились подальше от места, откуда летели ракеты. Духи совершенно справедливо полагали, что шурави нанесут удар именно по этому квадрату. Но каково было их последнее удивление в жизни, когда выяснилось, что советские накрыли их место сбора после атаки.
Оставшиеся в живых посчитали, что у шурави в полку есть какое-то секретное оружие, благодаря которому они просматривают гущу деревьев и контролируют всю зеленку вокруг.
У советских это оружие действительно было. Но какое — они благоразумно умолчали.
А духи действительно не обстреливали полк больше ни разу…
Ознакомительная версия.
