Итоги «Вундерланда» трудно назвать победными. Хотя Меендсен-Болькен и члены его команды получили свои награды (в основном за "уничтожение Диксона"), реально нанесенный ущерб оказался минимальным, что прекрасно понимали в командовании Кригсмарине. Однако менее всего в этом «повинно» наше командование, не сумевшее ни засечь рейдер, ни организовать его поиск и поимку после его обнаружения. От больших бед нас спасли героические люди, моряки «Сибирякова» и «Дежнева» и расчеты батареи № 569. Не все из этих героев даже были военными. Кроме того, на сей раз за нас играла Арктика. Она явно спасла от разгрома 3-й арктический конвой и, в сущности, поставила точку на попытках немцев действовать на крайнем Севере. Скудные итоги «Вундерланда» заставили отменить следующие попытки, такие, как планировавшийся «Доппельшлаг» — одновременный выход в Карское море «карманника» и тяжелого крейсера "Адмирал Хиппер".
"Шеер" оставался в Норвегии еще в течение двух с лишним месяцев. Только 6 ноября он вышел из Тронхейма и вместе с тремя эсминцами направился в Германию, прибыв в Свинемюнде 10 ноября. Настало время очередного ремонта. В последние дни 1942 года корабль отправился в док в Вильгельмсхафене, где большая часть экипажа сошла на берег, а командование принял временный командир фрегаттен-капитан Эрнст Грубер. 1 февраля следующего года его сменил капитан цур зее Рихард Роте-Рот, однако сам «Шеер» все еще был далек от боевой готовности. Он не мог даже вести огонь из всех зениток. Между тем 26 февраля на Вильгельмсхафен состоялся налет 60 союзных тяжелых бомбардировщиков. Стоявший в сухом доке «карманник» не удалось прикрыть дымзавесой, и он послужил хорошей целью. Правда, попала только одна бомба, которая к тому же не взорвалась, хотя около десятка других дали перелет и осыпали его осколками, убив 4 членов экипажа.
Руководство верфи и командование решили как можно скорее «вытолкнуть» уже идентифицированную неприятелем цель в море. За две недели удалось кое-как привести корабль в готовность к переходу в более безопасный Свинемюнде.
Однако там условия для проведения работ оказались куда менее удобными: не хватало ни квалифицированного персонала, ни кранов, ни, прежде всего, подходящего сухого дока. Работы затянулись, однако все же их удалось провести. Труднее оказалось парировать другой удар: решимость Гитлера покончить с собственным "большим флотом" после неудачного боя в Баренцевом море в новогоднюю ночь. Для спасения «Шеер» включили в Учебную группу флота, направив на него 500 кадетов, которые заменили часть кадровой команды. Учения перемежались вялыми работами по мелкому ремонту и дооборудованию остаток 1943 и первую половину 1944 года.
Между тем "настоящая война" подступала все ближе ко 2-й боевой (она же Учебная) группе. При рассмотрении действий «Лютцова» описаны события, связанные с попыткой отражения прорыва советских войска через перешеек Сворбе (Сырве) на острове Эзель (Саарема). Здесь же вступил в заключительную фазу своей истории — в качестве "большой канонерки" — и "Адмирал Шеер". 18 ноября 1944 года наше командование начало решительный штурм позиций фашистских войск. 2-я группа в это время находилась в море на маневрах. Первым из крупных кораблей в дело вступил "Принц Ойген", обстреливавший наступавшие части в течение 2 суток. Он выпустил более полутысячи 203-мм снарядов, почти полностью израсходовав находившийся на борту подходящий боезапас. Ему удалось избегнуть сколько-нибудь существенных атак нашей авиации (командование просто не смогло правильно идентифицировать цель и высылало лишь разрозненные группы самолетов), но зато привлек внимание. И максимально сильные удары пришлись на смешивший его 22 ноября «Шеер». В плохих погодных условиях "карманный линкор" вел огонь с большой дистанции и в течение первых суток наиболее активное ударное соединение авиации Балтфлота в этом районе — 9-я штурмовая авиадивизия (ШАД) — произвела лишь несколько самолето-вылетов. До сих пор присутствие столь сильного корабля с крупнокалиберной артиллерией всего в десятке миль от побережья Эзеля оставалось неизвестным. Однако первые же разведчики, взлетевшие утром 23 ноября с аэродрома Кагул, обнаружили его в бухте Лыу. Тем не менее, первые атаки штурмовиков Ил-2 предназначались малым боевым кораблям. Но им, по крайней мере, удалось сфотографировать «карманник» и точно опознать его. Командующий 9-й ШАД полковник Я.З.Слепенков попытался подготовить удар, а в воздухе уже находились дежурные эскадрильи. В полдень «Шеер» атаковали 8 пикировщиков Пе-2, которые, однако, в присутствии истребительного прикрытия над немецкой группировкой не решились атаковать решительным образом, сбросив 32 бомбы с горизонтального полета с высоты 2,5–3 км. Через 5 минут их сменили 3 «бостона» (A-20G) 51-го полка торпедоносцев. Однако на этот раз атака производилась методом топмачтового бомбометания. Несмотря на сильный зенитный огонь и атаки «фокке-вульфов» прикрытия наша тройка вышла на боевой курс и сбросила по 3 бомбы весом 500 и 250 кг. Попаданий не было; немцы активно маневрировали, считая, что их пытаются поразить торпедами. Все 3 самолета сумели избежать гибели от снарядов зениток и истребителей противника, хотя один из них, получивший тяжелые повреждения, разбился при посадке. Но этот день атак советской авиации только начинался.
В 12.40 на поле боя прибыли 2 звена «илов» 7-го гвардейского авиаполка, сбросившие 20 бомб (в основном 100-кг) и выпустивших 14 НУРСов. Хотя «Шееру» опять удалось избежать попаданий, речь об эффективной стрельбе по берегу уже не шла. В 14.15 FW-190 прикрытия ушли на заправку, и как раз в это время в дело вступили основные силы 9-й ШАД. На сей раз налет носил довольно организованный характер. Начали атаку 8 Ил-2, вооруженные легкими бомбами (100-кг) и РСами. Они должны были подавить расчеты зенитной артиллерии тяжелого крейсера и миноносцев сопровождения. Одна из бомб или НУРСов разорвалась на палубе «Шеера», однако потери и повреждения от этого попадания оказались совершенно несущественными. Сильный зенитный огонь встретил основную ударную группу, состоящую из трех звеньев Пе-2. И вновь наши самолеты отказались от наиболее эффективной атаки с пикирования, сбросив 36 бомб с горизонтального полета на высоте 3000 м. Завершила удар семерка Ил-2, вооруженная бомбами с замедлением. Однако и на сей раз прямых попаданий не было, хотя многочисленные разрывы в воде нанесли небольшие повреждения подводной части корпуса "карманного линкора".
Тем не менее, эти непрерывные атаки основательно попортили нервы германским морякам. «Шеер» со своим эскортом к 5 вечера отошел в открытое море на расстояние более 20 миль. Обстрел прекратился. Только с наступлением сумерек «карманник» вернулся к полуострову и продолжал периодические огневые налеты в течение всей ночи. К утру 24 ноября на борту оставалось всего 75 снарядов главного и 180 среднего калибра. За 2 суток он «выложил» на наши войска почти 200 т металла и взрывчатки, серьезно задержав наступление. Но максимум, которого удалось добиться, состоял в том, что германским войскам удалось в относительном порядке погрузиться на плавсредства и покинуть Сырве.
По окончании кампании на Моонзундском архипелаге «Шеер» вернулся в Готенхафен. Для дальнейших операций не имелось ни целей, ни топлива. Однако "карманный линкор" и его экипаж находился в высокой степени готовности. С приближением советских войск к территориям собственно Третьего Рейха предполагалось и в дальнейшем использовать его в качестве плавбатареи для сдерживания наступающего противника в прибрежных районах. В январе 1945 года "карманный линкор" перешел в Пиллау, а в начале февраля он в сопровождении 3 миноносцев поддерживал свои войска в районе Замланда, а 9 и 10 февраля — у Фрауэнбурга, выпустив в основном с очень больших дистанций (около 35 км) 915 крупнокалиберных снарядов и 87 150-мм. В этих стрельбах 18 февраля поздно вечером он встал на якорь в Пиллау; его корму развернули буксиром так, чтобы по берегу могли стрелять обе башни главного калибра. На рассвете 19-го все его орудия 283-мм и 150-мм калибра открыли огонь, поддерживая немецкие войска, предпринявшие контратаку с целью восстановления коридора между районом Кенигсберга и Пиллау с остальной Германией. Всего в этот день «Шеер» израсходовал 160 снарядов главного и 121 — вспомогательного калибров. Опасаясь ответа с берега, он вышел в море рано утром, но вернулся на свою позицию вечером и вновь стрелял в течение двух часов с 5.00 до 7.00 утра 20 февраля, выпустив еще 90 283-мм и 25 150-мм снарядов. Орудия «карманника» окончательно выработали свой ресурс и требовали немедленной замены стволов — работы, которую можно было осуществить только в Киле или Вильгельмсхафене. Именно туда и направился корабль 8 марта 1945 года, захватив на борт около 1000 человек беженцев и раненых. Однако на следующий день, находясь в районе Борнхольма, его командир получил сообщение о новом, не нанесенном на карты минном поле, находящемся где-то на пути. Ему пришлось завернуть в Свинемюнде и высадить там своих пассажиров. Мощные орудия тут же привлекли внимание армейских командиров, и «Шееру» вновь пришлось стрелять из своих изношенных стволов. За следующую неделю он выпустил по позициям советских войск еще 200 28-см и 547 15-см снарядов, полностью израсходовав боезапас главного калибра. Теперь имелся хороший предлог уйти на запад: в Свинемюнде 283-мм снаряды давно закончились. 16 марта корабль вновь вышел в Киль с 400 эвакуируемых. На сей раз поход удалось завершить: 18-го он стал у стенки завода "Дойче Верке" рядом с «Хиппером» и «Эмденом». При постановке в док с «Шеера» сняли легкую зенитную артиллерию и весь оставшийся боезапас. Работы по замене стволов шли медленно, прерываемые чуть ли не ежедневно авианалетами союзников на город. Только 8 апреля удалось ввести в строй кормовую башню. Замену в носовой пришлось проводить в отдаленном заливчике Хайкендорф с помощью плавучего крана; там опасность атак вражеской авиации несколько снижалась. Однако недостаточно. 9 апреля вечером на борту оставалось только менее сотни членов экипажа: аварийные партии и немногие специалисты. В 10 вечера начался очередной налет союзников, в котором приняло участие 600 бомбардировщиков, а спустя полчаса первые бомбы начали падать вокруг корабля. Уже через 15 минут, после первых попаданий, он лишился освещения и связи и получил крен в 16 градусов на правый борт. Остатки экипажа продолжали бороться, подав энергию к насосам; крен удалось остановить на 18 градусах — опасное, но не предельное значение. Однако бомбы продолжали падать и попадать в корабль или рваться рядом с бортом (в основном справа от корпуса). В 22.45 крен внезапно увеличился до 28 градусов, и команда начала покидать корабль. Лишенный топлива и боезапаса, "карманный линкор" высоко сидел в воде и имел малую начальную остойчивость, так что опрокидывание являлось неизбежным. Он и опрокинулся в течение следующей четверти часа на глубине 15 м, завершив свою карьеру. По отрывочным сведениям членов команды корабль получил 5 прямых попаданий, но главной причиной опрокидывания стали близкие разрывы по правому борту, открывшие брешь в корпусе длиной около 20 м.
