— Городские сумасшедшие, — подсказал Молодцов Вадим, он подошел.
— Во-во, только деревенский дурачок. По типу этого. Он то за «красных» при Советской власти, то за «белых» при демократах. Он и за фашистов будет, если немцы придут…
— Сплюнь, дурак! — Молодцов постучал себя по лбу, дерева рядом не было.
— Это я так, к слову, чтобы понятно было. — Гаух потянулся ко лбу Вадима, чтобы постучать по нему.
— По своему стучи, собака серая! — Молодцов оттолкнул руку Володи.
— По своему успею, мне звук нравится, который ты из собственного черепа извлекаешь. — Вова улыбнулся.
— Пес смердячий. -Вадим тоже улыбнулся.
— Ну так вот: этот «вечно участвующий в выборах», прознав, что в соседней деревне формально требуется председатель, пошел агитировать народ. Но люди-то знали, что это за фрукт, и посылали его на три могучих русских буквы. Но дурак оказался не совсем дурак. Изучив внимательно автобиографию своего соперника — этого старого бойца, предпринял гениальнейший ход. Районный военком оказался его родственником, он к нему, мол, непорядок, бардак, уклонисты, дезертиры у тебя под носом ходят. Того под микитки и в военкомат.
— Он, что от военкома откупиться не мог что ли? — я впервые слышал подобную историю.
— Не мог. — Володя вздохнул.
— Отдал бы баранов, свиней, пару коров.
— Родственные узы с дураком оказались сильнее. Наверное, военком прикинул, что, имея родственника на посту председателя колхоза, он получит гораздо больше, нежели сейчас, когда получит жалкую подачку на ужин. Скандал был! Глава района выходил с ходатайством. Ни фига! Военком сочинил депешу о сговоре главы района и этого «Председателя». А копию отправил в Генеральный штаб — так, на всякий случай. Забрали нашего председателя и отправили на год укреплять обороноспособность нашей Родины. Военком за такие «подвиги» получил именные часы от командующего округом.
— И колхоз в придачу, — прокомментировал я.
— И колхоз тоже. Этот деревенский дурачок стал председателем и за полгода его развалил.
— Ну, для этого и дураком не надо быть, — заметил Молодцов.
— Глава района окрысился на этого идиота, и все. Ни тебе семян, ни топлива. Ничего. И через полгода было заявлено, что деревня признана бесперспективной и подлежит вливанию в другой колхоз. Но и, естественно, новый председатель порезвился, нахапал по самые закрома. Видимо, готовится к другим выборам. И военком в стороне не остался. Наш боец регулярно получает письма из дома. Переживает сильно.
— Запереживаешь, всю деревню два идиота угрохали. — Вадим сплюнул под ноги.
— А что, не могли бойца дома оставить? Какой из него боевик? — я был удивлен.
— Предлагали отцы-командиры. Я спрашивал. Отказался, мол, чего я за спинами молодых отсиживаться буду? Сам старшина, и воюет наравне со всеми. И ночью тоже «чистил» духов. В бригаде Вадима работал.
— Работал. — Вадим кивнул. — Нормально. Молодежь за собой вел, вперед не пускал.
— Резюме. Армия обзавелась на год хорошим солдатом, а за это время пришел звиздец хорошему колхозу, -подвел я итог рассказу Гауха.
— Трагедия. Шекспир и племянники. — Вадим снова плюнул. — По этой фигне надо сериал снимать. Пособием для политиков будет. Как добиваться политических целей с минимальными затратами сил и средств.
— Это такие страсти на уровне деревни, а что творится в высоких кабинетах! — Гаух важно поднял указательный палец.
— Этого нам лучше не знать. А то в людях и жизни разочаруемся. — Я выбросил окурок.
Пролетев дугой, он попал точно в урну. Молодец я!
— В людях не разочаруемся, а в политиках — точно. — Гаух снова потер руку.
— А ты посмотри на Чечню, думаю, что энтузиазма тебе это не добавит.-Вадим махнул рукой. — Пошли спать. Пусть московские гости решают. Работу оценили удовлетворительно. Уже не накажут, что само по себе хорошо. А дальше фронта не пошлют, меньше взвода не дадут! — старая армейская поговорка сейчас звучала актуально.
Спать! Мы доехали со Ступниковым до отдела и разбрелись по своим комнатам-кабинетам. Спать! Дежурному я наказал будить только в особо крайних случаях. Скинул ботинки, снял поясной ремень и уснул, едва голова коснулась подушки.
Я сел на край кровати. Сначала было желание проанализировать ту информацию, что получил сегодня. Этот гусь из прокуратуры не просто так прыгал на нас. Тема получит свое развитие. Получит. Но чуть позже. Он наберется сил. И сам, или из-за угла, руками «верхних» руководителей, но устроит нам пакость. Не было сил. Устало, не торопясь, снял ботинки. Эх, просушить бы их! Начни их выкручивать, как белье после стирки, и польется вода. А носки, казалось, истлели на ногах, хотя надел их вчера чистыми. Надо постирать. А как же солдаты? Они же в портянках? Портянки, оно понятно, перемотал сухим концом, но и их один черт надо стирать.
Мысли путались. На кой мне сдались эти портянки? А раньше как воевали? В годы Великой Отечественной? Я и спал и не спал. Забытье, дрема. Как еще это обозвать? Сумасшествие.
Отчего-то я постоянно провожу аналогии, параллели с Великой Отечественной войной. Пытаюсь сравнивать, что именно и как происходило тогда и сейчас — здесь!
Мы толком-то правду и про Отечественную войну не знаем. Только те, кто там был, могут нам рассказать. И, наверное, поэтому я постоянно веду немой диалог с соседом по даче, фронтовиком. Вспоминаю его нехитрые истории. В память солдата врезается не то, что он участвовал в каком-то громадном сражении. А то, как именно это было, что происходило вокруг него самого.
И снова мне вспомнилось, как мои предшественники — сотрудники СмерШа отправили его в СССР из Норвегии, воспротивились особисты женитьбе солдата на беременной аборигенке.
И попал дед в далеком уже 1945 году в Мурманскую область. Нес службу по охране ЛЭП (линия электропередач). Вдвоем они несли службу. Участок ответственности — 20 км. День-ночь, бредешь по просеке, смотришь, чтобы никто не подключился к ЛЭП, не спилил опору, или еще какую пакость не устроил. Скучно. Однообразно. Готовили по очереди из завезенных продуктов. Каша «кирзовая», да овощи сушенные. Летом грибы были, а зимой? Зверя война распугала, не взять зверя. Несколько раз зайцы в петли попадались. Вот тогда и был праздник живота.
И начали солдаты осматривать окрестности. Может нора звериная попадется, или еще чего полезное сыщется.
И нашлось! Кто ищет, тот всегда найдет! Найдет и перепрячет! Нашли они со своим напарником немецкий ДОТ (длительная огневая точка). В скалу был спрятан. Просто так его не возьмешь. Справа и слева проходы между сопок — спереди ровная площадка. Все простреливается из пулеметов. Сзади и сверху — скала. С воздуха надо очень постараться, чтобы разбомбить это укрепление. И замаскировано инженерное сооружение тоже было будь здоров! Не сразу и поймешь, что там что-то есть.
Но заметили его наши солдаты и пошли. Шли аккуратно на снегоступах, под снегом могли быть и мины. Подошли. Дверь прикрыта, но не закрыта. Было видно, что покидали немцы в спешке свое логово. Вещи раскиданы, оружия-патронов много. Бежали, чтобы не попасть в «мешок» советских войск. Не пошли русские этой дорогой, а немцы их ждали, надолго могли задержать войска, но так и не пригодилась им эта длительная огневая точка.
Вещи мало интересовали наших героев. Главное — кухня. На плите стояла полная кастрюля каши с мясом, но за давностью лет высохла она, и плесень, что поселилась на ней, тоже высохла.
Зато консервов было множество. Был сделан погреб с ледником, а там — мясо! И ничего не сделалось этому мясу! Стали искать друзья спиртное. И нашли. Маленькая каморка и дверь закрыта на ключ. Если закрыто — значит там что-то ценное! Разломали дверь. А там — бочонок рома для офицеров и двухсотлитровая бочка со шнапсом. Не водка, не спирт, а немецкий шнапс. Сгодится!
И начали они перетаскивать все это добро-богатство на самодельных волокушах в свою землянку. Забили ее доверху. Четыре дня таскали. Пять километров туда, пять — назад. Плюс Север, мороз за минус тридцать давит, нехватка кислорода.
Шнапс таскали в чайниках и кастрюлях. Всю посуду у немцев взяли. А потом уже прикатили пустую бочку и перелили. Немного отлили и спрятали в снегу неподалеку, туда же зарыли бочонок с ромом.
Своим друзьям — соседям по участкам слева-справа, отлили спирта, отсыпали консервов, оттащили, складировали под «пограничной» опорой передач.
Слух о богатстве, которым располагал мой дед-сосед разнесся мгновенно по опорам ЛЭП. И потянулись ходоки вереницей. На каждый пост дед наливал чайник шнапсу, а за продуктами посылал в ДОТ.
Но командование тоже услышало про богатство. И солдаты пьяные стали попадаться, да еще и просить, чтобы им каши «дробь 16» подвезли. Приехали. Тот шнапс, что в бочке оставался, быстро конфисковали, продукты в землянке не тронули, но все добро, что немцы в ДОТе бросили, прибрали и вывезли. А дед с напарником еще долго не спеша потягивали трофейный ром, а когда закончился — перешли на остатки шнапса.
